Совсем-совсем не нравится! Нельзя такой сволочи доверять такую привлекательную внешность. Вот людям с такой склонностью к вранью надо давать как минимум два-три серьёзных изъяна. Чтобы прямо на лбу было написано, что лжец! А этот… Ну ведь типичный бабник. Красив, с хорошей фигурой. Борода эта, правда, дурацкая, но это мне не нравится, а другие женщины, может быть, просто в восторге, считают это проявлением мужественности или ещё какой-нибудь эдакой ерунды.
— Значит, нравлюсь, — подытожил Даниил.
— Вообще-то, — тут же запротестовала я, — молчание — знак согласия…
Вслушиваться в мои знаки согласия Котовский не стал, так и оставил наедине с горой неразобранных пакетов. Спать хотелось неимоверно, и я с трудом нашла в себе силы отыскать в пакетах хоть что-нибудь пригодное для сна. Ночная сорочка, конечно, не была верхом откровенности, та же Ксюша носила и похуже, а уж в чём дефилировала перед своими кавалерами — показывала потом пару фото, — так это вообще стыд и срам!.. Но всё равно, я чувствовала себя неловко, вытаскивая её из пакета. Но спать в деловом платье действительно отвратительная идея.
Не менее отвратительная, чем ложиться рядом с начальством.
Кровать, конечно, была большая, и я даже понадеялась на то, что смогу как-нибудь забиться в угол, точнее, устроиться на самом краешке и даже не соприкасаться с шефом. Но даже сама мысль была совершенно дикая. Может, попросить его о другой комнате? Мало ли, что можно придумать. Да лучше на полу лечь!
Пытаясь отгонять дурные мысли, я отыскала в шкафу второй халат — и вправду, как будто невесту привез, — и, прихватив с собой ночную сорочку и чистое полотенце, я отправилась на поиски ванной.
И правда, как я и предполагала, она оказалась не только на третьем, но и на втором этаже, совершенно пустая. В доме уже царила темнота, наверное, родители Даниила легли спать. Шутка ли, почти два часа ночи! Тут только редкую сову не будет клонить в сон.
Не желая никого будить, в душе я старалась вести себя максимально тихо, боялась даже шума воды, мало ли, вдруг кто-то чутко спит. Но возмущающихся родственников Котовского под дверью ванной комнаты не оказалось, когда я воровато высунулась оттуда, плотно завернувшись в халат. Смахивая влажные волосы с лица, я решительно набрала полные легкие воздуха, задержала дыхание и тихо, ступая босыми ногами по мягкому ковру, прокралась обратно в выделенную нам спальню, искренне надеясь на то, что Даниила там не будет.
Очевидно, я родилась очень невезучей, и сие клеймо должно было преследовать меня до самой смерти, потому что, как бы я ни мечтала о том, что окажусь в гордом одиночестве, Даниил уже лежал в кровати. Свет не выключал, очевидно, дожидаясь меня, ещё и смерил таким взглядом, как будто…
О, нет! На невесту пусть свою так смотрит. Вот найдёт её, настоящую женщину, которая согласится за такую сволочь замуж выйти, и пусть хоть глаза сломает о неё. А меня этим вот голодным, холодящим сердце взглядом окидывать не надо! Я не кусок мяса и не какая-нибудь…
— Может быть, — осторожно предположила я, — я всё-таки устроюсь на каком-нибудь диване?
— В гостиной есть, — широко улыбнулся Котовский. — Но у мужа моей сестры есть одна неприятная привычка: рано утром блуждать по дому. Однажды, когда здесь ночевала одна наша дальняя родственница, тоже симпатичная блондинка, дело закончилось жутким скандалом… моя сестра — ревнивая женщина. К тому же, был повод.
— Ну, я-то повода не дам, — я даже отступила к двери, но вкрадчивый голос Даниила успел меня остановить.
— Ирина тоже не давала! Кого б то волновало? Ни Дану, ни Васю…
— Дану? — заинтересовалась я. — Вас что, одинаково назвали?
— Она Богдана, — усмехнулся Котовский. — Маме что-то там врачи плохого наговорили, они боялись, что дочь родится больной. Она-то больная — на голову уж точно, — но при рождении это вряд ли было заметно, потому назвали так. Подарок, мол, от Бога.
— А Вася — муж?
Даниил кивнул.
— Я могу лечь на коврике, — решительно выдохнула я. — Здесь, в комнате.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я тоже могу лечь на коврике, — широко улыбнулся Котовский. — Вот если ты вздумаешь там устроиться, я мигом слезу с кровати, лягу рядом с тобой и обниму. Покрепче. А на этой кровати, между прочим, не то что вдвоем — впятером уснуть можно, и даже тесно не будет.
Ну, не впятером, вчетвером, наверное…
Я решительно вздохнула, подошла ближе и присела на самый краешек.
— Ну, слушай, — хмыкнул Даниил — не заставил долго ждать своей реакции. — Это даже не смешно. Ты собираешься спать сидя?
Я собиралась спать не рядом с ним. Очевидно, эти мои планы с его собственными каким-то чудесным образом не сочетались, но чьи это проблемы? Хотелось бы заявить, что не мои уж точно, но я уже застряла в этом сумасшедшем доме на десять дней, и пока что шансы ехать домой, не потеряв при этом работу и возможность найти другое нормальное место казались крайне призрачными.
Сопровождаемая скептическим взглядом Даниила, я встала, пересекла комнату, выключила свет и вернулась обратно. Посидела секунд тридцать и подумала, что это в самом деле выглядит очень странно.
Решившись, я всё-таки прилегла на самый краешек кровати. Подушек, благо, хватало, а что одеяло было только одно, так я и в халате не замерзну. В доме, тем более, было достаточно тепло.
Как ни крути, а утро вечера мудренее, и я закрыла глаза в надежде заснуть по-человечески, а завтра спокойно во всём разобраться. Даже если это будет не так просто. Здесь все взрослые, адекватные люди…
И один слишком взрослый сейчас тянет меня за пояс халата!
— Ну неудобно ведь, — проворковал Котовский, придвигаясь гораздо ближе, чем то предполагали размеры огромной кровати. — Будешь крутиться ночью — упадешь.
— Не упаду, — проворчала я.
— В халате неудобно.
— Удобно.
— Без одеяла холодно.
— Жарко! — возразила тут же я и попыталась отодвинуться ещё дальше. Успеха не добилась, вместо этого едва не свалилась на пол и тут же оказалась в не в меру жарких объятиях Котовского. Он всё-таки победил узел на поясе халата, поймал меня за распахнувшиеся полы и подтянул к себе поближе, укрыл одеялом.
Надо же, какая безграничная забота!
— Это неправильно, — тут же запротестовала я. — Это…
— У тебя есть парень?
Заданный спокойным, удивительно умиротворенным тоном вопрос поставил меня в тупик. Я уставилась на Котовского так, словно видела его впервые в жизни. С чего это вдруг его стало интересовать, есть у меня кто-то или нет? До этого не задавал лишних вопросов, просто творил всё, что ему в голову приходило, и был совершенно доволен собственным поведением.
— Нет, — растерявшись, правдиво ответила я.
— А был? — коварно поинтересовался Котовский, подтягивая меня ещё ближе.
— К чему этот разговор? — поёжилась я.
— Начальство предпочитает узнавать о своих подчиненных всё заранее, — тут же, явно с трудом сдерживая смех, сообщил Котовский. — Ну мама же завтра будет спрашивать. Попытается добиться от тебя ответа, что я, её единственный любимый сыночек, нашел себе хорошую девочку.
Руки скользнули под халат, но я даже отреагировать не успела, зацепилась мысленно за произнесенные Даниилом слова.
— Почему единственный? А как же Богдана? — вопрос возник сам по себе, хотя Богдану эту я никогда в глаза не видела и понятия не имела, что она за человек. — Это потому, что дочка? Мама сына хотела?
— Мама хотела, чтобы ребенок соответствовал её идеалам, — Даниил потянул за халат, и я почувствовала, как мягкая ткань нагло соскальзывает с плеч. Запротестовала, попыталась его оттолкнуть, но в итоге оказалась в плену его почти что стальных объятий. Злополучный халат, судя по всему, валялся где-то на полу, и искать его не предоставлялось возможным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Судя по всему, полученный результат Даниила полностью удовлетворил. Он устроился удобнее, не убирая рук с моей талии, и даже в полумраке комнаты благодаря проникающему сквозь окна свету фонарей с улицы я смогла различить довольную улыбку.