Читать интересную книгу Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

Вход представлял собой овальную дырку с неровными краями. В таких дырах в виртуальном кино скрываются чудовища, ждущие своего выхода. И стоит главным героям проникнуть в пещеру, как она тут же захлопнется, потому что окажется пастью чудовища, которое утробно заурчит, выплывая из широкого ущелья. Реальность разошлась с фантазиями создателей кино. Дырка, когда мы в нее вплыли, не пожелала превращаться в пасть и позволила нам исследовать ее.

Расщелину явно продолбили – мне это сразу стало ясно. На стенах были видны следы обработки. Неровные скосы. И рисунки. Крохотные, выковырянные маленькими резцами линии, сплетающиеся в картинки, которые даже при большом желании я не смог бы расшифровать.

Я поправил сползший с плеча «РАК» и нагнал ушедший вперед по горизонтальному туннелю отряд.

Крысобой и Музыкантская возглавляли процессию, а мне и Планту была доверена честь ее замыкать. В центр по обыкновению поместили жидкую начинку – Сваржича и Форестера, которые старались не показывать виду, но все равно тряслись от страха, грозя разбудить вулкан и замуровать нас под толщей камней и остывшей лавы.

Туннель дважды вильнул и вывел нас на дно колодца, который закупоривался жилой капсулой, светившейся в вышине.

– Мужики, вы задумывались, откуда в капсулах свет?

Голос Планта из-под пленки костюма индивидуальной защиты звучал глухо и настороженно.

– Это стены излучают, – несмело пролепетал Лукан Сваржич.

Его черное лицо в черных водах стало невидимым, только два белых глаза блистали из темноты. Зрелище, надо сказать, жуткое. Если бы Екатерина Бессмертная осталась жива и ей бы довелось взглянуть на Сваржича на глубине, ее сердце разорвалось бы от ужаса.

– Стены капсулы созданы из живой материи, которая преобразовывает воздух, а также впитывает крохотные рассеянные доли света, что достигают ее поверхности, собирает их вместе и переводит обратно в свет, которым и освещается наше обиталище.

– А ты, видать, умник! – возмутился Плант, хватая Сваржича за грудки. – Я умников не люблю. Так что запомни…

Что должен запомнить Сваржич, Плант договорить не успел. Пространство вокруг нас завибрировало.

Я сперва подумал, что началось землетрясение, но тряска внезапно прекратилась. Плант отпустил Сваржича, оглядываясь по сторонам. И тут к нашим ногам выпало, откуда-то с вершины колодца, тело. Тело принадлежало тому чудику, что разглядывал нас сквозь пол и от испуга (это мое твердое убеждение) сжег мозг Бессмертной. Абориген был еще жив. Невесть сколько времени он провисел, прилипнув к колодцу, словно дожидался нашего прихода, и теперь печальными глазами осматривал нас. Чувствовалось, что он умирает. Смерть читалась в его взгляде. Взгляде, который притягивал. Взгляде, который растворял. Взгляде, который уводил… за собой…

Я перестал видеть расщелину. Я перестал ощущать окружавший меня мир. Я стал частью целого, коллективного разума, который выплетался в умирающей частичке в образ грандиозной величины клубка, сплетенного из бессчетного количества нитей разных цветов. Я видел, как живут нити. Я видел, как они дышат. Как мечутся по клубку миллионы искр – мыслей. Я почувствовал себя на долю секунды частью целого. И целое испугалось. Оно отшатнулось от меня. Я увидел, как клубок трансформировался в лицо, которое кричало и агонизировало. Я ощутил толчок. Разум отстранялся от меня. Он выталкивал меня. В последний момент, возвращаясь в свое естество, я ощутил приближающийся отряд Чужих и выпал.

– Ах ты, сука!!! – ревел Крысобой, всаживая в тело аборигена пулю за пулей.

Я лежал на руках Гвинплея Планта, который вынужден был сесть на дно.

– Ты чего бесчинствуешь, Марк? – спросил я, подумав, что говорю слишком тихо и Крысобой меня не услышит.

Но Марк услышал, прекратив палить в кусок мяса, бывший когда-то частью коллективного разума.

– Я подумал, что эта тварь тебе мозги выела, – признался он.

– Ей показалось, что мои мозги не такие вкусные, как твои. Вот она и пыталась вызнать, с какой подливкой твои мозги жрать лучше, – сохраняя серьезность, выдал я перл.

– Я же говорил, что Чужие – мерзкие твари, которые только и ждут, чтобы нам все мозги выесть, а потом нами править как скотом, – обрадовался Гвинплей Плант, до которого ни одна шутка, связанная с аборигенами, просто не доходила ввиду особенностей его мыслительного аппарата.

Я поднялся на ноги. В теле витала слабость. Я взглянул на Крысобоя и сообщил:

– Сматываться отсюда надо. На нас движется маленькая армия, и настроение у них, надо сказать, не очень дружественное.

Крысобой скривился. Похоже, русалкозавры ему порядком надоели. Он передернул затвор. И подозрительно на меня скосился:

– А тебе откуда известно?

– От этого, – как нашкодивший ребенок, я указал пальцем на неподвижного аборигена.

– А больше он тебе ничего не сказал? – насмешливо спросил Марк, опуская ко дну дуло «РАКа».

Я не удостоил Марка ответом. На дно колодца вплыла Музыкантская, размахивая руками. Она казалась встревоженной, и по ее напряженному лицу я понял, что без боя нам не уйти.

– Там… – она пыталась отдышаться, – их тьма… они окружили наши капсулы… но огонь не открывают… выжидают чего-то…

– Пока мы не вылезем, – предположил я.

– Русс, тебе кто-нибудь говорил, что ты изрядная стерва? – спросил Крысобой.

– Нет. Ты первый, – ответил я.

За этой словесной баталией я и Крысобой пытались скрыть мучительный поиск выхода из сложившейся ситуации. Принимать бой с ордами туземцев нас не увлекало. В этом не было смысла. Мне довелось почувствовать их разум, и я знал, что их возможности в живой силе практически безграничны по сравнению с нашими. Тем более, мы раздражаем только одну колонию, которая при случае может обратиться за поддержкой к другой. Значит, нужно вступать в переговоры. Но как, если мы даже языка не знаем. Как с русалкозаврами разговаривать?

Пока мы перебранивались, под шумок со дна колодца смотались Сваржич и Форестер. Даже Плант не заметил их отступления.

Я разинул было рот, чтобы выдать какую-то очередную тираду, но так и остался стоять с недосказанными, повисшими на губах словами. Снаружи зазвучало пение автоматов, которыми мы вооружили темнокожих студентов. Автоматы выпевали по нам панихиду.

Мы вынырнули из расщелины и сразу укрылись за громадным валуном. Крысобой и Музыкантская заозирались по сторонам, пытаясь сориентироваться. Гвинплей Плант тут же заметил армаду аборигенов, которая нависла дамокловым мечом над нашим гнездовьем, и успел вскинуть автомат, который я без промедления вывернул из его рук.

Я увидел чернокожих студентов.

Лукан Сваржич и Иоганн Форестер лежали мертвыми возле выхода из пещеры. Подле них с расплавленными дулами, уткнувшись прикладами в землю, покоились автоматы, успевшие сделать перед смертью несколько трелей. Неестественно выгнутые, обуглившиеся кое-где тела с сожженной пленкой индивидуальных костюмов.

– Чего с аборигенами делать будем? – вопросил Крысобой.

И тут же получил ответ.

– Чужих только мочить!!! – приказал Гвинплей Плант.

Я выглянул из-за валуна, оценивая наши возможности.

Аборигены вились облаком над гнездовьем. Численность их явно зашкаливала за предел двух сотен. Плюс к этому я отметил отдельно висящие двадцать туш, оседланные аборигенами. Туши напоминали морских коров и одновременно скатов. Они были родственниками той твари, которой я сделал кесарево сечение.

– Скорее уж они нас замочат! – выдал я умозаключение.

– Что предлагаешь? – спросила Музыкантская.

– Вести дело к перемирию, – ответил я, адресуя свои слова конкретно Гвинплею Планту, которому подобная перспектива душу не грела. – Мы здесь пару дней, а уже в дерьмо вляпались. Так что дело нужно решать миром. Иначе шоу это, конкретно, закончится раньше времени.

– Они Бессмертных убили, – упрямо сжав челюсти, не собирался сдаваться Плант.

– Повторяю специально для тебя, – отреагировал Крысобой. – Бессмертных к печальному итогу кто-то из наших привел, а вовсе не эта восьмиглазая липучка.

– Я свое мнение сказал. Мне добавить нечего, – упорствовал Плант.

– Как ты намерен с русалкозаврами беседовать? – спросила Музыкантская, наклоняясь ко мне.

Пробудились фривольные мысли.

Если бы не Крысобой, с которым у Ренаты мало-помалу стали налаживаться отношения, ее персоной занялся бы я.

– Ну, с тем-то я побеседовал, – возразил я.

– С каким тем? – не понял Крысобой.

– С тем, в котором ты дырок натворил.

– И как ты с ним беседовал? – недоверчиво нахмурился Марк.

– Восьмиглазик со мной ментальный канал настроил.

– Ментальный что?

– Канал. Он вызвал меня мысленно, и несколько минут мы общались на уровне образов.

– Какие несколько минут? – вмешался Гвинплей Плант. – Ты всего секунд двадцать в отключке пролежал. Потом всплыл сразу.