не встречаться с ее папашей. Отчасти так оно и было.
— Думаю, нет. Хорошо, но не задерживайтесь. Я буду вас ждать, — ответила девушка и упорхнула.
Я прошелся вдоль аккуратно подстриженных кустов, наслаждаясь тем, как солнце отражается в глади пруда. Сорвал цветок одуванчика, неведомо как затесавшийся среди тщательно подстриженного газона, и направился к окружавшей дворец небольшой рощице.
Ветер растрепал мои волосы, я поднял руку их пригладить и удивлением обнаружил в ней перчатки. Вот черт! Мы оба про них забыли. Ладно, во время обеда они не слишком-то нужны, найду Настасью, когда нагуляюсь. Хотя, подозреваю, ее папаша сам меня найдет.
Поигрывая тонким шелком, я углублялся все дальше под сень деревьев. Ого, тут еще и грибы есть! И ягоды. Правда, ботаник из меня так себе, так что, пожалуй, есть их не буду.
Я нагнулся, чтобы рассмотреть семейство сморчков в траве. Рот мне вдруг залепила влажная тряпка, я почувствовал острый запах хлороформа и отключился.
Глава 8
Я пришел в себя. Запястья онемели, во рту пересохло. Вокруг стояла непроглядная темень, а тело, скрючившись в неудобной позе, лежало на чем-то твердом и холодном. Я попробовал пошевелиться — не получилось. Прекрасно, меня еще и связали по рукам и ногам.
Я попытался было высвободить руки, но быстро оставил эту идею. Веревки затянули так крепко, что я практически не чувствовал своих пальцев.
От пут не освободиться, Силу тоже не применить — что толку от нее, не стану же я поджигать на себе веревку, рискуя сгореть заживо? Можно, конечно, попытаться извлечь что-нибудь острое и перепилить ее, но пока что испробуем другой способ.
Я напрягся и мысленно позвал: «Каладрий!»
Пернатый паршивец вызвался ехать со мной во дворец с условием, что весь вечер будет оставаться невидимым, но практически сразу же куда-то исчез. Но я чувствовал, что он летает где-то неподалеку. Если демон обирается приносить хоть какую-то пользу, а не просто отравлять мне жизнь, самое время начать сейчас.
Кстати, а где я вообще? И на какое расстояние простирается наша мысленная связь? Надеюсь, меня увезли не слишком далеко от имения Шереметьевых.
Голубь не отвечал. Но каким-то неведомым шестым чувством я ощущал, что он меня слышит.
«Каладрий!», — снова позвал я и снова безуспешно. — «Каладрий».
«Чего тебе?» — наконец-то послышался далекий голос в моей голове. — «Я занят».
«Каладрий, ты мне срочно нужен!», — сообщил я, мысленно представляя, как сверну этой пернатой скотине шею.
«Сказал же, занят», — буркнул голубь и его незримое присутствие исчезло.
«Каладрий!!!»
Пару минут в моей голове царила тишина, а потом голубь наконец проявился.
«Ну чего тебе надо?»
«Живо лети ко мне, — приказал я. — Меня тут сейчас убьют.»
«Ну так и прекрасно!», — обрадовался голубь. Я уже и забыл, что у Каладрия несколько специфические жизненные ценности.
«Будешь жить один с некромантом, он из тебя суп сделает», — пригрозил я. — «И слугам моим ты тоже не нравишься. И доставать тебе будет некого. Прилетай немедленно».
«Ладно, скоро буду», — нехотя согласился демон.
«Я сказал, немедленно!»
«Подождешь», — отрезал голубь. Где-то на заднем плане раздавался довольный клекот. — «У меня пока дела».
Минут двадцать я провел в тоскливом ожидании. За это время руки и ноги окончательно онемели, и я перестал их чувствовать. Извлек нож, надеясь перепилить веревки, но ничего не добился. Лезвие плашмя шмякнулось на пол, и поднять его и пустить в дело в моем плачевном положении не было никакой возможности.
Наконец, мое лицо обдал поток воздуха, словно что-то пролетело мимо. Мгновение спустя рядом с моим обездвиженным телом материализовался белый голубь.
— Ну ты и тупой, — оценил демон, созерцая мое бедственное положение.
— Поговори мне еще. Угроза про окорочка по-прежнему в силе, — пригрозил я.
— Я тебя сейчас клюну.
— Именно это мне от тебя и надо. А ну быстро, расклюй веревки.
— А, ну тогда не клюну, — ответил Каладрий в истинно каладриевском духе.
— Суп, — пообещал я. — Густой и наваристый, а ощипывать мы тебя будем живьем.
— Если ты останешься здесь, то в суп меня пустить не сможешь, — резонно возразил голубь. Крыть этот аргумент мне было нечем, но, к моему удивлению, Каладрий таки перестал артачиться и принялся расклевывать веревки, периодически попадая клювом мне по запястью. Я мог бы поклясться, что он делал это специально.
— Из-за твоей тупости я вынужден отвлекаться на всякую ерунду, — ворчал голубь, пока я растирал руки. — На ногах ножом разрежешь, не маленький. Когда я еще теперь соколицу встречу?
— Ты трахнул соколицу⁈ — не поверил я своим ушам.
Каладрий гордо выпятил грудь.
— Я был в процессе. Пока ты не влез со своими истеричными воплями.
Я представил эту картину. Маленький Каладрий и гордая охотничья птица. Интересно, ей понравилось?
— Каладрий, я тобой горжусь! Где ты ее нашел-то вообще?
Каладрий перепрыгнул с лапы на лапу, что на голубином языке означало пожатие плечами.
— Тут где-то неподалеку. Их там целая куча, часть еще с мешками на головах.
— Ты имеешь в виду птичник для соколиной охоты⁈
— Может быть.
— Каладрий, ну ты и… — Я восхищенно покачал головой. — А ты в курсе, что соколы охотятся в том числе и на голубей?
— Я сам на кого хочешь поохочусь, — тут же нахохлился демон.
— Значит, так, лети в усадьбу Шереметьевых, найди Анну Блэйд и приведи сюда. Скажи, что меня похитили.
— Блохастая тоже здесь? — удивился Каладрий.
— Не оскорбляй моих друзей, — пригрозил я. — Постой, что значит «здесь»?
— То и значит. Мы и сейчас в усадьбе Шереметьевых.
— Серьезно? Во дворце?
— Почти, — туманно ответил голубь. Мне показалось, что в его голосе прозвучало предвкушение. — Во всяком случае, недалеко от него.
Я присвистнул. Вот, значит, как, хозяева вечера и есть заговорщики. Не ожидал от милой бабули. Хотя, с другой стороны, возможно, она и ни причем. Воду вполне может мутить кто-то из ее многочисленных детей или внуков.
— Тогда все еще проще. Найди Анну и приведи ее сюда.
— Где я тебе ее найду? Мы в здоровенном имении, дубина, — ответил демон. — Твоя блохастая может быть где угодно, хоть на улице на луну выть.
— Меня же нашел.
— Так то ты, — резонно возразил Каладрий. — Тебя я чувствую.
В принципе, голубь прав, отыскать Анну среди гостей будет непросто. Но это уже его проблемы.
— В общем, делай, что хочешь, но найди оборотня и расскажи ей, что случилось, — велел я. — А я пока попробую выбраться.
Каладрий гордо выпятил грудь, показывая, что вообще-то он свободная птица и делает мне великое одолжение, но все же нехотя кивнул. Тельце голубя вдруг пропало, словно его и не было, и меня снова обдало легким потоком воздуха. Надеюсь, он полетел за помощью, а не в птичник доделывать начатое.
Освободившись от пут, я огляделся по сторонам. Я лежал в каком-то подвале, маленьком и темном. От стен тянуло плесенью, по углам шуршали мыши. Если я и правда все еще во дворце, такой убогий подвал просто-таки оскорбляет его роскошное убранство своим существованием.
На жуткую камеру, в которую меня заточил коварный похититель, подвал никак не тянул, но, тем не менее, из него надо было как-то выбираться. Я извлек из воздуха пару шпилек для волос и принялся ковырять ими в замочной скважине. Сомневаюсь, что здесь какой-то особо сложный механизм, а с обычными замками жизнь честного мошенника в свое время научила меня разбираться в два счета.
Через пару минут снаружи раздался звук удара и дверь отворилась. Я вышел, оглядев полутёмный коридор. Справа от меня вверх в темноту уходила лестница, а слева красовалась еще одна дверь. Из-за нее раздавалось возмущенное мычание.
Я повторил маневр со шпильками и отворил вторую импровизированную камеру. Внутри нее лежала связанная женщина с кляпом во рту.
— А ты что здесь делаешь⁈ — я выдернул кляп и принялся перерезать веревки.
— Лежу, как видишь, — ответила Настасья, неуклюже садясь.
— Но как ты здесь очутилась?
— Я потеряла перчатки. Поняла, что они, скорее всего, у тебя, и пошла обратно. Услышала шум, увидела, что тебя тащат на себе какие-то мужики, хотела закричать, и тут меня ударили по голове. Кажется. По крайней мере, я потеряла сознание. Похоже, они решили не оставлять свидетелей, хорошо хоть не убили.
«Это ненадолго», — хотел было сказать я, но сдержался, быстро осматривая Настасью. На затылке у нее и правда наливалась шишка, но в целом она, кажется, не пострадала.
Я разрезал путы на руках девушки, стараясь ее не поранить.
— Ты мой герой, — пробормотала Настасья, растирая запястья.
— Надеюсь, я не получу тебя в жены в награду за спасение? — шутливо