Читать интересную книгу Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929 - Дмитрий Медведев

Вдохновленный успехом, Уинстон решил участвовать в новом состязании. На этот раз ученикам предстояло «запомнить и представить фрагменты из “Венецианского купца”, “Генриха VIII” и “Сна в летнюю ночь”»419. Черчилль заранее побеспокоился, попросив отца прислать ему «хороший томик Шекспира» для подготовки к конкурсу420. Он также рассчитывал продекламировать наизусть тысячу строк.

Конкурс состоялся в конце октября 1888 года. В нем приняли участие двадцать пять учеников. Победу Черчилль не одержал, набрав сто очков[24] и заняв четвертое место421. Но он все равно был доволен результатом: «Я поражен, поскольку смог обойти двадцать ребят, которые намного старше меня»422.

Участие Уинстона в такого рода конкурсах очень характерно для него. Во-первых, декламируя стихи, он мог всецело воспользоваться своей феноменальной памятью, которая будет восхищать многих его современников423. «Мне достаточно прочитать колонку печатного текста четыре раза, чтобы затем повторить ее без купюр и ошибок», – с полным на то основанием хвастался он своими способностями424.

Во-вторых, Черчилль считал полезным запоминание стихов. Причем не только в целях тренировки памяти, но и для хорошего времяпрепровождения. «Никогда не знаешь, в каких обстоятельствах, в том числе неудачных, можешь очутиться, – объяснял он. – Под рукой может не оказаться книг. Либо придется терпеливо ожидать что-то в скучной или, того хуже, неприятной обстановке. Закрой глаза и начинай вспоминать строки поэтов, оставивших тебе свое наследие»425. Когда будущий политик окажется в бурском плену, он именно так и поступит, коротая время за цитированием обширных кусков из произведений Лонгфелло, Маколея и Шекспира426.

На Шекспире остановимся отдельно. Третья причина, почему декламация стихов характерна для Черчилля, заключалась в том, что в ней отчасти проявилась любовь к столпу английской литературы Уильяму Шекспиру, слова которого, по мнению нашего героя, «проникают в сердца слушателей и читателей»427. Исследователи признают, что автор «Гамлета» был любимым драматургом политика. «В английской литературе нет автора, которого он цитирует больше, чем Уильяма Шекспира», – отмечает исследователь литературных произведений Черчилля Даррел Холли, которая нашла почти пятьдесят аллюзий Шекспира в его произведениях428.

Именно из Шекспира Черчилль взял эпиграф для своей первой книги429, именно к Шекспиру он обращается для раскрытия своего внутреннего состояния, для передачи настроя и размышлений во время вынужденного привала в ходе инспекции Королевского военно-морского флота в Скапа-Флоу в сентябре 1939 года. Прошло чуть более двух недель, как началась Вторая мировая война, чуть более двух недель, как он был возвращен после десяти лет отлучения от власти к решению нависших над страной проблем и назначен на пост первого лорда Адмиралтейства. На тот самый пост, который он уже занимал четверть века назад в другом мировом военном конфликте. Черчилль цитирует строки из «Ричарда II»430, но при этом не дает ссылку ни на автора, ни на произведение, полагая, что образованные читатели должны их знать наизусть431:

Давайте сядем наземь и припомнимПредания о смерти королей432.

Помимо литературного гения, Шекспир привлекал Черчилля тем, что в его произведениях возрождается история Англии, воскресают одержимые властью и страстью личности, оживают важнейшие события, а также «суровые и жестокие, но в то же время героические черты»433 минувших дней. «Его луч волшебного искусства поочередно касается большинства вершин английской истории и освещает их ярким светом», – скажет Черчилль о своем великом соотечественнике434. И когда он сам сядет за воссоздание монументального полотна истории своей страны, он будет знать, к кому обратиться для отражения глубины человеческих чувств и страданий.

Декламация стихов представляет интерес и еще по одной причине. Она напрямую связана с актерским началом Черчилля, а также с его увлечением театром. Когда Уинстону было тринадцать лет, Леони и Клара, тетки по материнской линии, подарили ему игрушечный театр. На протяжении следующих четырех лет игрушечный театр станет для мальчика «великим развлечением»435 и «источником бесподобного наслаждения»436. Постановка и разыгрывание пьес было не обычным детским увлечением, исчезающим по мере взросления. Черчилль сохранит любовь к театру и в зрелые годы. С любовью к театру в его жизни сохранится и любовь к театральности, находящая проявление в желании выступать в котурнах на политической сцене либо добавлять мелодраматичность и амплификацию в собственные тексты437.

Иначе выглядело отношение Черчилля к музыке. В детстве он имел несколько пересечений с этим видом искусства: желание научиться играть на виолончели438, участие в оперетте439 и успешное пение в хоре440. Хотя по прошествии пятидесяти лет об этом он отзовется с иронией: «Мне нравился большой барабан, а вместо него мне дали треугольники». «Что бы мне действительно хотелось, так это стоять за пультом дирижера», – говорил политик. Однако, понимая подспудно всю сложность этой работы, он признавался, что «готов оставить это поле деятельности сэру Бичему[25]»441.

В 1912 году Черчилль приобретет пианино знаменитой фирмы Steinway. Трудно сказать, чем он руководствовался, делая подобную покупку, но музыкальный инструмент у него не задержался. Он вернул его обратно в магазин на следующий месяц. Еще через пятнадцать лет Черчилль повторит попытку, став обладателем пианолы. Результат был аналогичен: инструмент вернулся в Harrods442.

Во всем огромном литературном наследии Черчилля есть лишь один абзац, посвященный музыке: «Из всех войн, где я участвовал, из каждого решающего эпизода моей жизни я вынес мелодии. Однажды, когда мой корабль окончательно бросит якорь в родной гавани, я соберу их в граммофонных записях; сяду в кресло, закурю сигару, и нахлынут стертые временем картины и лица, настроения и переживания; и засветится тусклый, но неподдельный огонек былого»443. Любимыми произведениями политика были комические оперы либреттиста Уильяма Швенка Гилберта (1836–1911) и композитора Артура Сеймура Салливана (1842–1900), а также русский балет444, марши, военные и школьные песни. Из классики он отдавал предпочтение Брамсу, Моцарту и Бетховену, особенно четвертой части Первой симфонии Брамса445.

Музыка привлекала политика не только как слушателя. В его архиве сохранилось письмо от апреля 1926 года, адресованное другу и научному консультанту, профессору Фредерику Александру Линдеману (1886–1957). В нем он просит ученого найти связь между музыкой и математикой. В том случае, если эта связь будет обнаружена, выдвинул предположение Черчилль, удастся перебросить мостик между музыкой и физикой, не ограничиваясь при этом одним лишь учением о звуковых волнах446.

Политик также признавал общественное значение музыки, замечая, что без нее невозможно представить «церковь, кино, театр, политическое собрание, футбол, морской курорт, отдых в круизе, забастовку, революцию и, конечно, войну»447. Это высказывание наглядно демонстрирует, что в основном он отводил музыке общественную роль, оставляя за пределами внимания духовную и эстетическую природу этого вида искусства, прекрасно выраженную в емком афоризме Фридриха Ницше: «Без музыки жизнь была бы ошибкой».

Скромные связи Черчилля с музыкой не привлекли бы столько внимания, если бы не мать нашего героя. Дженни прекрасно играла на фортепьяно и была ученицей друга Шопена, Листа и Берлиоза – композитора и пианиста Стефана Хеллера (1813–1888), который считал, что у нее настоящий талант концертной пианистки. Впоследствии она не раз поражала публику исполнением в четыре руки с будущим премьер-министром Артуром Бальфуром дуэтов Бетховена и Шумана.

Дженни любила творчество скандального, но великого Рихарда Вагнера (1813–1883). Леди Рандольф посещала Мекку вагнеровского искусства Festivalspielhaus, способствовала первой постановке тетралогии «Кольцо нибелунга» в Лондоне, а о своем первом впечатлении от «Парсифаля» отзывалась: «Колоссально». Также она общалась с сыном байройтского гения Зигфридом (1869–1930). Когда во время беседы с ним она неосторожно произнесла, что обожает Баха и Бетховена, воцарилась тишина. И как она посмела в присутствии сына самого Вагнера упомянуть с восторгом других композиторов, подумали присутствующие? Автор «Мейстерзингеров» ей наверняка бы такое не простил! Но Зигфрид был не столь категоричен, как его родитель.

«Отец тоже любил творчество этих композиторов», – ответит он, разрядив ситуацию448.

Вернемся, однако, к учебе в Хэрроу. Одновременно с литературой, театром и музыкой именно здесь Черчилль распробовал «вкус истории» – увлечение, которое стало одним из самых «ценных и приятных» составляющих учебного процесса449. Существенную роль в приобщении к истории сыграл Луис Мартин Мориарти (1855–1930). По мнению некоторых исследователей, этот преподаватель оказал на Уинстона «самое большое влияние»450. Под его началом Черчилль подготовил основательный доклад в тридцать тысяч слов, описывающий все военные кампании его предка, генерал-капитана Джона Мальборо. Спустя несколько десятилетий, взявшись за написание многотомной биографии полководца, политик вспомнит об этом документе. Он будет приятно удивлен глубиной и точностью выполненной работы, признав, что в стенах школы его «хорошо обучили»451.