— А тебе сколько? — не удержался я.
Мент, кажется, обиделся. Я ему, конечно, не поверил. Честный мент? Это ещё невероятнее, чем венский стул в огороде. Я даже подумал, что он мне снится.
На следующий день отоспаться толком не удалось — я всё-таки простудился. На участке сидеть надоело. Чихая и кашляя, я отправился на прогулку по Зеленкино.
Как я и думал, садоводство было совершенно безлюдным. Возле станции тусовалась стая бродячих собак и совершенно дикий с виду бомж — и чем они тут живут? Друг друга едят, что ли? Собаки меня снова обгавкали, бомж невнятно обматерил. На майских сюда потянутся первые, самые решительные бабки, а пока — полное затишье. Посёлок как вымер. Из представителей разумной цивилизации — только я да мент. Ну, если он мне, конечно, всё-таки не приснился.
Вечером СМСка не пришла. Невозможно сказать, как меня это обрадовало. Ура! Не надо больше сидеть в проклятом огороде! Неужели я выдержал испытание?
По этому поводу я устроил себе вечером небольшой праздник. Заварил свежего чаю, нарезал бутербродов, и с комфортом расположился на кушетке возле печки. Достал с полки «даосское ушу», почитать для общего развития, и «Волшебный чайный гриб» — чисто поржать.
Наконец-то выдалась минута покоя! Но мне уже не сиделось. Интересно, что Грег придумает дальше? Рассеянно перелистывая страницы «Чайного гриба», я строил гипотезы, вспоминая прошлые ночи и прикидывая, чего именно добивался от меня Грег. Если ему было всё равно, что я нарушил условия и дважды заснул до рассвета, значит, он просто хотел что-то проверить. Мою силу воли? Послушание? Морозоустойчивость?
Я зевнул и стал думать о таинственно возникшем в огороде Валенке, а потом — о странных снах, которые посещали меня с тех пор, как я познакомился с Ники. И тут мне как-то слишком живо вспомнился самый первый сон — тот, про монстра в лесу.
Мне вдруг стало неуютно. Одно дело — увидеть такой сон в городе. А другое — вспоминать о нём почти в том самом лесу. В садоводстве, где на десятки километров — ни единого человека…
«Волшебный чайный гриб» остался неосвоенным. Я сел и выпрямился, подозрительно оглядываясь. Понемногу меня охватило навязчивое ощущение — что сейчас кто-то войдёт в дверь. Её чёрный прямоугольник выглядел чересчур зловеще, словно разверзнутая могила. Я пил чай мелкими глотками, то и дело оборачиваясь в её сторону.
«Да что же это? — удивился я. — Боюсь темноты, как маленький!»
Я встал, сходил в сени и закрыл дверь на защёлку. Но стало ещё хуже — стало казаться, что кто-то тихонько скребёт её с той стороны. А защёлка, честно говоря, не выдержала бы даже хорошего пинка.
Чай остывал в чашке, а я все прислушивался. Дом оказался полон шорохов. Откуда в таком крошечном доме столько разнообразных зловещих звуков?! Иногда где-то раздавался резкий скрип, и я замирал, невольно стискивая кулаки и уставившись на дверь.
«Прекратить эту дурь! — прикрикнул я на себя. — Тут никого нет!»
Но разыгравшееся воображение подкидывало мне жуткие образы хищника, бродящего в темноте. В каждом окне мне мерещились его пустые глаза. В этом страхе было что-то неестественное. Как тогда в городе, когда я ещё не проснулся и не до конца разделил сон и реальность. Я почувствовал себя в доме, как приманка в мышеловке. Почему я не боялся вчера и позавчера, сидя в огороде?
Это было невыносимо — сидеть тут и глупо дрожать от страха. Я вдруг понял, что мне невероятно хочется выйти на улицу.
— Правильно! Лучшая защита — это нападение! — сказал я себе, и начал собираться.
В сенях нашёлся старый ржавый топор. Я взвесил его в руке, представил, как я выгляжу… Мда. Идиот. Ещё встречу ещё того бдительного мента — примет меня за маньяка-убийцу.
Я вернул топор на место и положил в карман перцовый баллончик, который предусмотрительно взял против собак. Решил, что баллончика мало — сходил в сарай и прихватил там лопату.
«Встречу мента, скажу ему — а вот и лопата! — и он сразу от меня отстанет», — подумал я.
Стоило выйти во двор, как на душе сразу стало гораздо легче. Высокое небо не давило, как потолок и стены, кожи ласково касалось свежее дуновение ветра, лужи плескали под ногами. Где-то далеко проехала электричка, успокаивая и возвращая в реальный мир из сумрачной области иррациональных страхов. Сразу стало очевидно, что фантастический хищник — всего лишь плод моего воображения.
«Пойду-ка, погуляю!» — решил я.
Заблудиться в Зеленкино невозможно даже ночью. От шоссе отходят одинаковые параллельные улицы — только не забывай номер своей линии, и броди сколько хочешь. Я шагал куда глаза глядят, положив лопату на плечо, и наслаждался ночной свежестью.
Не знаю, сколько времени я так шёл. Ноги сами несли меня, то напролом через кусты, то через глубокие лужи. Я все ускорял и ускорял шаг. Иногда я выходил на перекрёсток и сворачивал так решительно, как будто у моей прогулки была конкретная цель.
В какой-то момент луна зашла за тучи, и я резко остановился, словно проснувшись. Почему я так спешу? Куда меня вообще занесло? Я не знал этого места. Это был, видимо, самый край посёлка, потому что передо мной стояла чёрная стена леса. Ещё шагов сто, и я бы в неё упёрся. До конца садоводства осталось всего два дома. В самом крайнем тускло горел свет.
Вдруг я почувствовал, что насквозь вымок и замёрз. «Надо пойти погреться, — возникла в голове мысль. — Постучать вон в тот симпатичный домик. Там тоже кому-то не спится».
Я сделал несколько шагов и заглянул во двор поверх калитки. Домик был почти как мой, типовой зеленкинской постройки. Только весь огород был покрыт самодельными низенькими парниками. Почему-то эти парники вызвали у меня неприятную ассоциацию с надгробиями на кладбище. Я остановился…
И в тот же миг понял, что меня ведёт в дом чужая воля.
В мистических книгах обычно описывают «неодолимый зов» как манящий женский голос: «Сюдааа, сюдааа, протииивный!» А на самом деле это когда ты сам начинаешь хотеть туда пойти, куда не надо. Хорошо, если в какой-то момент понимаешь, что это желание — не твоё. И просто замечательно, что я осознал это сейчас, а не там — в логове этой твари.
Потому что теперь я уже не сомневался, что она реальна.
Я застыл, вцепившись в лопату, как в спасательный круг. Что делать?! А если мне все кажется, и нет ни зова, ни твари — только одно моё буйное воображение?
Поддаться зову и пойти проверить? А то ведь так и буду остаток жизни гадать, кто меня там ждал. Но что если остаток жизни окажется слишком коротким?
Бежать домой, запереться и дрожать до утра? И кто я буду после этого?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});