– Сэр Сериога, – прошипела уголком рта Клотильда, продолжавшая со всем пиететом напирать грудью, – встаньте. Немедленно! С нами говорит сам старший прапор древнейшего ордена империи! Ну!
Серега, твердо решивший в отместку за свою боевую подругу не вставать перед престарелым женофобом, единственно ради успокоения Клоти с болезненной гримасой на лице пощупал живот, дескать, ранетый я. Заодно уж и почесал его.
– Нет-нет, милорд герцог, не вставайте, – с отеческой заботой в голосе успокоил его старший прапор. – Я же не зверь, понимаю – ноют свежие раны, вы же только что вышли из тяжкого боя… Кстати, ваш меч, выбитый из рук ваших нашими общими врагами, мы уже нашли. Торчащим прямо из каменной стены, вот так-то. Сейчас его оттуда выбьют, вычистят, наточат и доставят к вам. За наше спасение… Просто нет слов, ваше сиятельство. В общем, милорд герцог, примите от нас самую искреннюю и преогромнейшую благодарность. Ваша отвага, спасшая нас от практически нескончаемых мук, достойна такого восхищения, такого…
– В первую очередь, – громко возвестил в ответ Серега, сохраняя напускную страдальческую гримасу на лице (вообще-то не совсем напускную – кожу все сильнее и сильнее начинали припекать ожоги, оставленные на ней темно-зеленой мерзостью), – следует благодарить миледи баронессу. Именно она мечом и кинжалом, так сказать, прорубила нам обоим путь наружу, пройдя по супостатам аки Мамай по тараканищам, и ивенно ее трудами башмак с пылью замка Чехура был, э-э… перемещен наружу и соприкоснулся с пылью этого мира…
Леди Клотильда слегка обернулась, видимо желая что-то сказать, но потом передумала и отвернула лицо назад. По щеке пополз предательский румянец. И скорее всего, не от удовольствия – от негодования.
Старикан пожевал губами, поразмышлял:
– Пусть будет так. Э-э… еще кое-что. Не соизволит ли милорд герцог… если только, конечно, отважному сэру нетрудно будет мне ответить – за каким, собственно, гм… рожном его сиятельство вкупе с миледи баронессой решились-таки посетить наш замок и сделали это в момент, так сказать, – когда в нем как раз протекали не самые лучшие и приятные для его обитателей столетия?
– Отнюдь, – сказал Серега и бросил взгляд на Клоти. В набирающем силу утреннем свете он со своего места мог увидеть только четко прорисованную на фоне рассветного неба упругую щеку. Классик бы, конечно, сказал – “ее божественную бархатистую щечку” и над ней – чуть изогнутую кверху “сень длинных ресниц”. Но так бы сказал классик. А он, увы, мог только смотреть и любоваться. – Миледи очень уж возжелала вас спасти. Мол, еще в детстве наслушалась о вас столько сказок, то есть столько хорошего…
– Да, мы были славны! – весьма благожелательно отозвался на это заявление старец. – Не знаю, помните ли вы о сем, потомки… но это мы отвоевали Хольм для Нибелунгов, мы первыми научились закрывать дыры, несущие в наш мир злобу других миров, мы прижали… э-э, то есть мы повелели магам отбросить зло и научиться жить и сосуществовать с простыми людьми в мире и согласии. Мы чистили все эти леса и нивы от тварей, разуменье и силы человеческие превосходящих. Не думаю, что в состоянии вы представить себе, сколь ужасен и страшен был облик их. Да, было! Многое было! Ну и завершая, поздравляю вас, о прекраснейшая всем своим девственным и благородным ликом и э-э… всей богатырской статью своею леди Клотильда! То есть прямой долг всякой благородной дамы – побуждать капризами… то есть своими благородными пожеланиями отважного рыцаря на свершение подвигов. Так, чтобы он за жизнь, то есть за прихоти этой самой благородной дамы был готов пойти и на смерть.
– Не дама я ему! – возмущенным воплем вклинилась в прочувственные стариковские речи леди Клотильда.
Серега ее поддержал:
– Да и я не рыцарь…
– О?! А? Э-э… – озадачился междометиями старикан. – Но как же это… милорд герцог?!
– Милорд является герцогом по праву эльфийской мандонады, – непререкаемым тоном оповестила стоявшего напротив нее сэра старшего прапора леди Клотильда Персивальская. – И, хотя допреж этого был он просто менестрелем, тем не менее благородство его происхождения бросается в глаза всякому. И оспариваемо быть никак не может. Впрочем, любой, кто возжелает-таки, может оспорить сие – в более подробной и уединенной беседе с любым из моих мечей на выбор.
Серега хотел было уже добавить и то, что ни одно из имен своих якобы благородных предков он и назвать-то не в состоянии, что с материнской, что с отцовской стороны, вернее, назвать-то он их может, вот только местного, здешнего феодального благородства в них не найти и с лупой. Хотел было, но углядел напряженно сократившийся желвак на щечке леди Клотильды – и передумал.
– Сие, конечно… – нетвердым голосом подтвердил Серегины опасения старикан-прапор. – Бывает и мандонада.. Э-э… Однако ж…
Он поиграл бровями, наглядно демонстрируя, что над ними и за ними идет какой-то мощный мыслительный процесс. Затем стер с лица все следы неуверенности. Посуровел ликом:
– Смею заявить, что спаситель рыцарского ордена, то есть целого ордена рыцарей, не может в свою очередь не являться рыцарем. В отличие от дамы, которая вполне могла бы и не быть… Впрочем, это уже детали. Стало быть, милорд, вам срочно надлежит стать рыцарем. Вам даже просто-напросто придется им стать! Это отныне ваш, а также и мой долг перед честью моего ордена.
– Милорд желает посвятить моего друга в рыцари?! Без подготовки оруженосца, по праву личных заслуг? И – не ослышалась ли я – ЛИЧНО?! – прочувственным шепотом восхитилась по-прежнему преклонявшая одно колено леди Клотильда.
– Какое счастье, честь какая… – поддакнул Серега пришедшей на память строчкой. И продолжил ее, но уже в уме и про себя: “ведь я червяк в сравненьи с ним, с его сиятельством самим…”
Седой прапор помахал в воздухе кистями рук. Два клювастых архангела с флагами-крыльями за плечами бистро приблизились, склонились к нему с обеих сторон. Мгновение спустя один из них уже сдирал со своего панциря перевязь с мечом. Другой также поспешно расставался с развесистыми, в стиле лосиных рогов, шпорами. И цепью – крупной, не слишком вычурного плетения, напоминавшей по форме якорную, с тяжелым черным эмалевым медальоном посередине, украшенным по центру золотым сияющим диском.
Старикан-прапор приблизился к Сереге вплотную, сделал рукой властное такое мановение – мол, хотя бы привстань, раз уж встать не в состоянии. Серега, который с радостью (точнее, даже со злорадством) отказался бы от предстоящей процедуры, подняться не поспешил. Попросту не возжелал. Он, конечно, мог бы и вовсе отказаться – мол, не желаю, не достоин и вообще… да ну вас всех в баню! – но леди Клотильда так непередаваемо проникновенно и даже нежно ликовала по сему поводу… Поэтому он никак не мог огорчить ее, отказавшись вступать в ряды доблестного местного рыцарства. Старикан в ответ на такое явное неприятие идеи рыцарского подъема – и в прямом, и в фигуральном смысле – снова помотал в воздухе длинными кистями. Клювоносые архангелы тут же повтыкали древки в землю, приблизились к Сереге. Мощно воздели его вверх, старательно установили на коленках. Старик выдрал меч из поданных ему ножен и троекратно легонько обстучал Серегу – левое плечо, макушка, правое плечо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});