– Садись в машину.
Шокированным взглядом осмотрела его с ног до головы. Джинсы уже намокли. Кожа крепкого спортивного торса была покрыта большими мурашками. Этот ненормальный замёрз в то же мгновение как вышел из машины.
Ко лбу прилипли мокрые черные пряди. Голубые глаза, которые, казалось, были подсвечены холодным пламенем, смотрели на меня в упор.
– Ты дурак? – спросила я и тут же облизнула губы, по которым стекала дождевая вода с лица.
– Это ты дура – тащиться в такую даль под проливным дождем, – отрезал он жестко. – Сядь в машину или я провожу тебя до общаги прямо так, – указал он на себя полураздетого.
– Сядь в машину, – теперь моя очередь говорить, что ему делать.
Климов качнул головой. Настойчиво сделал еще полшага ко мне и скрестил руки на груди. Взгляд голубых глаз неотрывно держал мое внимание на его лице.
– Я сяду в машину только с тобой, – проговорил он, взяв себя в руки. Крупная дрожь прокатилась по его плечам, но, кажется, он её даже не заметил. В светлых глаз блеснула хитрая искорка. – Если я заболею и умру, то это будет на твоей совести.
– Чтоб тебя! – выругалась я и широкими быстрыми шагами первой пошла к машине. Открыла пассажирскую дверь и запрыгнула на сиденье, громко хлопнув дверцей, как в старом советском холодильнике.
– То-то же, – сел Климов за руль и сразу включил весь имеющийся обогрев в салоне.
В упор смотрела прямо перед собой. И плевать, что сейчас я походила на капризного ребенка, который планировал назло маме отморозить уши, но и садиться в машину к малознакомому парню я не хотела.
Уложила мокрый рюкзак на колени и стиснула зубы покрепче, чтобы они не стучали в тишине салона.
Боковым зрением уловила, как Климов продрог, черная татуировка на шее покрылась крупными каплями, срывающимися вниз по широкой груди от каждого его движения.
– Зачем ты разделся? – спросила, искоса на него посмотрев.
– Чтобы быть убедительным, – бросил он небрежно и потянулся к заднему сиденью, почти коснувшись своим носом моей щеки.
– Я намочу сиденья, – отклонилась, сделав вид, что ёрзаю на месте из-за того, что в мокрых джинсах сидеть не очень удобно.
– Сиденья с подогревом – высохнут. И, в отличие от тебя, не простынут. Держи.
Скептически посмотрела на комок серой ткани в его руке.
– Это что?
– Моя толстовка. Надевай, – сунул мне её почти в нос.
– Нет.
– В твоем лексиконе есть ещё какое-нибудь слово, кроме «нет»?
– Нет.
– Я так и понял, – весело усмехнулся Климов. Положил свою толстовку мне на колени, а сам быстрыми движениями надел черную свободную футболку. Поправил ворот, ладонью прошелся по влажным волосам, убирая прилипшие пряди со лба и снова повернулся ко мне. – Надевай. Я специально всё снял, чтобы под дождем не промокло. Снимай свои вещи и надень мою толстовку.
– Просто довези меня до общаги, – взяла толстовку и аккуратно переложила ему на колено.
– Я никуда не поеду, пока ты не переоденешься, – его тон снова стал походить на сталь.
– Тогда я, пожалуй, продолжу своё пешее путешествие.
Схватила рюкзак, дернула ручку двери, но она уже оказалась заперта. Волна паники ударила в затылок.
Резко повернула голову и разу попала в колючий омут голубых глаз, сосредоточенных на мне.
– Не будь идиоткой, – нахмурил Климов густые брови. – И перестань меня бояться. Я ничего тебе не сделаю. Если не доверяешь, я могу выйти из машины и подождать, когда ты переоденешься.
– И опять промокнешь, – бегло посмотрела на лобовое стекло, за которым ночное освещение превратилось в размытые огоньки на горизонте из-за ливневого дождя.
В ответ он лишь дернул плечами, мол «всё равно». Протянул мне толстовку и выжидающе вгляделся в лицо.
Задумчиво прикусил нижнюю губу, прикидывая шансы поймать воспаление легких, если пройду еще хотя бы один километр.
– Ладно, – сдалась я, отпустив дверную ручку. Дрожащая рука потянулась к толстовке. Меня прошибло током, когда наши пальцы случайно нашли друг друга в плотной ткани.
– Прости, – буркнул Климов и положил руки на руль. – Переодевайся и поедем.
– Отвернись, – посмотрела на него исподлобья и сразу опустила взгляд, поймав его усмешку. – Пожалуйста.
Тихо хохотнув, парень, всё же, отвернулся к своему окну и подпёр рукой скулу.
Выждала несколько секунд, оценивая ситуацию и пытаясь понять, насколько сильно ему можно доверять. Смотреть не пытается, подловить меня на раздевании, вроде, тоже.
В машине есть видеорегистратор. Осталось только надеяться на то, что он не записывает всё то, что происходит внутри салона.
Шумно выдохнув, собралась с силами. Толстовку положила на подлокотник. Рюкзак убрала в ноги. Аккуратно стянула с плеч куртку и положила ее на колени. Следом, бросая пугливые взгляды, на смотрящего в окно Климова, расстегнула рубашку, сняла её и сразу прикрыла ею грудь. И плевать, что под ней была майка на тонких бретелях и бюстгалтер. Эту майку вполне можно было отнести к белью из-за прозрачности.
Прикрывая грудь рубашкой и всё так же поглядывая на Климова, быстро надела через голову его толстовку и утонула к чертовой бабушку в его запахе. Что-то пряное, обволакивающее и… тёплое.
Если меня однажды, вдруг, кто-то спросит, чем пахнет Климов, я отвечу – теплом. Никогда бы не подумала, но, оказывается, у тепла есть запах: согревающий, щекочущий, трепетный.
Хотя, может быть, запах тепла знаком всем, и только мне довелось его почувствовать впервые в жизни…
– Я всё, – произнесла тихо и опустила взгляд, складывая свои мокрые вещи на коленях. – Спасибо.
– Не за что, – ответил парень буднично. – Удобно? Тепло?
– Даже слишком, – бросила на него быстрый взгляд и сразу отвернулась к окну. Теперь, когда я была не просто в его машине, но еще и в его одежде, стало невыносимо неловко. Словно кто-то опутал мои плечи и ребра горячими цепями и мучительно медленно затягивал их на мне. – Выключи, пожалуйста, подогрев сиденья. У меня скоро поджарится зад.
Климов молча коснулся какой-то сенсорной кнопки на панели. Зад припекать перестало.
Машина тронулась с места. Парень