Выехали, когда на улице уже стемнело — это был самый короткий день и самая длинная ночь в году.
К вечеру мороз усилился, прихватив льдом то, что имело неосторожность растаять днём. Дорога была скользкая. Постепенно мы удалялись от центра.
На душе было тревожно. Как раз такое состояние, о котором принято говорить "на душе скребутся кошки".
Глава 13
Прежде, чем пройти в палату, Рита заглянула к лечащему врачу пострадавшей. Нужно было узнать её имя и услышать актуальную информацию о состоянии и прогнозах, чтобы правильно выстроить беседу с девушкой.
— Здравствуйте, Маргарита Сергеевна, — поздоровался с полицейским психологом врач. — Вы насчёт девушки из ДТП?
С Владимиром Павловичем Васильевым Рите доводилось сталкиваться неоднократно. За время общения между ними не возникло тёплых отношений — возможно, срабатывало подсознательное предубеждение рядовых граждан к представителям органов правопорядка. С одной стороны, это напрягало и бесило, с другой, позволяло в любой ситуации держать необходимую дистанцию. Отношения у них сложились деловые, уважительные, без пренебрежительных взглядов и намёков на юный возраст и недостаточную квалификацию психолога.
— Да, угадали. Нам позвонили, что она пришла в себя. С ней можно поговорить?
— Поговорить-то можно. Но…
Врач запнулся, а Рита вопросительно посмотрела на него.
— Но что?
— Похоже, она ничего не помнит. Даже своё имя не может назвать. Это не такая большая редкость для подобных травм. Особенно часто стирается из памяти период, предшествовавший травме, и сам момент травмы. Некоторые так никогда и не вспоминают, что же с ними случилось. Но пока у нас есть надежда, что в ближайшее время пациентка всё или многое вспомнит.
— Вы сообщили ей, что она потеряла ребёнка? Она знает об этом?
— Нет пока, она слабо идёт на контакт, да вы и сами увидите. Если она не помнит о ребёнке, то лучше, наверное, пока не говорить, чтобы не увеличивать стресс.
— А скажите, пожалуйста, в будущем она сможет иметь детей?
— Гарантию никто не даст. Но я не вижу оснований для сомнений в этом. Серьёзных травм женских органов у неё не было. В результате аварии были спровоцированы преждевременные роды. Ребёнок родился на слишком маленьком сроке и был нежизнеспособным. Но никаких патологий ни у него, ни у его матери не выявлено.
Поговорив с врачом, Рита прошла в палату. За окном снова начиналась метель. Нужно было закончить тут как можно скорее, иначе был риск застрять в дороге и не добраться сегодня домой.
В палате лежало четыре женщины. У троих рука или нога были загипсованы, но в остальном они производили впечатление здоровых. Услышав скрип двери, женщины перестали переговариваться и обернулись, осматривая вошедшую.
— Здравствуйте, — поздоровалась, прикрывая за собой дверь и оглядываясь по сторонам в попытке вычислить нужную пациентку. — Не помешаю?
— Добрый день. Проходите.
Девушка и вправду была молоденькой. Лицо бледное, голова забинтована. Она лежала с закрытыми глазами, но веки подрагивали — не спала. Рита дотронулась до свободной от гипса руки, пациентка открыла глаза.
— Здравствуй. Меня зовут Рита, я — психолог.
Девушка промычала что-то мало разборчивое в ответ. Речь явно была нарушена, но не безнадёжно.
— Если ты меня понимаешь, сожми мою руку.
Почувствовала слабое движение кисти.
— Отлично. Ты знаешь, где находишься?
Девушка сначала не отреагировала.
— Ты в больнице, — она снова шевельнула кистью.
Пациентка выглядела дезориентированной и потерянной, явно была сильно напугана. Естественно, если человек не помнит ничего, даже кто он такой, невозможно определить, кто друг, а кто враг, кто окажет помощь, а кто может нанести вред. Непонятно, кому доверять. И главное — страх, что память не вернётся.
В данный момент основную роль играли врачи. Психолог не имела представления, насколько повреждён мозг и сможет ли пациентка вернуться к обычной жизни. Она нуждалась в помощи. Но хватит ли Рите её знаний и квалификации, чтобы оказать её? И снова мысленно вернулась к задачам, которые так и не поставило перед ней начальство. Что от неё требовалось?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Очевидно, никаких подробностей аварии сейчас добиться не удастся. И имя-фамилию больная сегодня ей вряд ли назовёт. Похоже, визит был скорее пустой формальностью, чтобы отчитаться: с потерпевшей работал психолог.
Как вести себя с людьми, потерявшими память, Рита не знала. Опыта не было. Да и теоретические знания из общего багажа информации достать не удавалось. И она решила действовать осторожно, рассказывая всё, что ей было известно о девушке, об аварии, о погоде, столице и разных отстранённых вещах, надеясь, что что-то может подтолкнуть её к воспоминаниям. Но реакции никакой не было.
Она говорила с больной довольно долго. На улице стемнело, снег и не думал прекращаться. Что там происходило с дорогами — думать не хотелось. Зная, как не любили перетруждаться коммунальные службы, надеяться на быструю расчистку заносов было бы нелепо.
Иногда на вопросы девушка отвечала движением руки положительно. Но в большинстве случаев ответов не было. Она не знала. Ничего не знала — ни где находится, ни где живёт, ни с кем ехала в машине, ни куда направлялась. Её память была совершенно стерильна, вернее, там записался только сегодняшний день с момента, когда больная пришла в себя.
Рита добралась домой только поздно вечером. Сварив себе крепкий кофе, погрузилась в изучение клинических случаев амнезии и рекомендаций по работе с такими пациентами. Просидев за компьютером до глубокой ночи, она так и не выработала конкретного плана действий, и это ей очень не нравилось.
Время уверенно двигалось вперёд, не давая возможности притормозить жизнь и сделать передышку. Календарь неумолимо шагал, отсчитывая всё новые и новые двадцать четыре часа, постоянно преподнося приятные и не очень сюрпризы. Работы у полицейских было много независимо от праздников и выходных.
Начался новый год. У Риты появились новые подопечные, но потерявшая память девушка оставалась для неё в приоритете.
Психолог приходила к ней каждый день, постоянно искала в сети информацию о методиках работы с такими пациентами, консультировалась с психиатрами. Помочь несчастной стало для неё задачей номер один, вызовом самой себе и проверкой её профессиональной пригодности.
У девушки постепенно восстановилась речь, хотя её словарный запас был всё ещё недостаточно большой, она часто говорила, что не знает, как описать и выразить свои мысли. Было установлено, что её память сохранила общие представления: она знала, что такое больница, полиция, магазин, снег, дождь, собака, машина, чем отличаются времена года, но при этом не знала ничего о себе самой, не могла вспомнить ни имени, ни возраста, ни города, в котором жила, ни одного имени родственника и знакомого. Не помнила, где работала или училась, чем занималась, что любила делать. Она совершенно не понимала, что с ней произошло и как она оказалась в больнице. Не помнила о беременности и долго плакала, когда ей сообщили, что ребёнка спасти не удалось.
Всё это время полиция пыталась установить её личность и разыскать родственников. Девушке нужны были дорогостоящие препараты, которых не было в больнице, необходима была помощь хорошего психиатра, но вызов специалиста из профильной клиники должна была оплачивать сама пациентка. Кроме того, встречи с родными и близкими, как правило, хорошо влияли на процесс восстановления больных и возвращение воспоминаний.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Однако поиски быстрого результата не дали. Девушку должны были хватиться если не родственники, то хотя бы знакомые или коллеги. Но никто не заявлял об исчезновении женщины, хоть сколько-нибудь подходящей по описанию.
Информацию о пациентке опубликовали на городском форуме и в различных столичных группах в соцсетях. Звонки от якобы опознавших её поступали постоянно, но каждый раз оказывалось, что женщины, которых "узнавали" в потерпевшей, находились дома и были вполне здоровы.