Я надеялась, что он не заговаривается, а всего лишь пересказывает мне старинную байку. Эффектную и бессмысленную, как все легенды.
— Все эти Камни — части того Камня. — Какого размера был этот рыцарь — с Годзиллу? — Но говорят, а так говорят монахи-паломники, хотя они всегда дают обет молчания, поэтому, может быть, просто болтают слуги… ближе к горам Астри в Камнях просыпается сила. Как видишь, это правда, но сейчас ее недостаточно.
Я потерла лоб, забрала у Эрме кружку и допила остатки вина. Губа отозвалась острой болью — я боль проглотила. Синий Камень валялся на полу, я подняла его и рассмотрела. Безделушка, похожая на осколок стекла, отшлифованный морем. Камень со странной силой, к тому же неуправляемой.
— Ты говорил, что у тех, кто рукоположен, получается лучше? — спросила я. — То есть монахи умеют разговаривать с этим Камнем?
— Но ни один монах не станет нам помогать.
А поддельный монах Жано успешно обманет людей, но никогда не обманет магию. Я держала в ладони то, что в любой момент способно обратить меня в прах. Меня швырнуло в холодный пот, но я не пошевелилась, я думала, думала…
— В Астри ты… вы все избавитесь от ошейников?
— Гномы снимут их за несколько минут. Но до Астри надо еще добраться. Самое сложное ждет впереди.
Гномы, хмыкнула я, обычные люди, но жители Комстейна и других стран дали им нелестное, как они полагают, прозвище — ведь в Астри живут чудовища. Несмотря на то, что я видела, что я делала четверть часа назад, я оставалась рационалистом. У всего этого должно быть объяснение, оно есть, если я задамся целью, я узнаю.
Глаза Эрме были закрыты, но лицо уже было ровным, без судорог боли. Я изучала ошейник — не может быть, что его возможно снять только с помощью плавящей магии Камня. Где-то должен быть…
— Что ты делаешь? — вскрикнул Эрме.
— Извини, — я поморщилась. — Я хочу найти замок. На тебя ведь как-то надели эту штуку.
Эрме повернулся, сдерживая стоны, я, ловя себя на мысли, что мне нравится прикасаться к его вьющимся волосам — хотя так быть не должно, не об этом мне надо думать — осмотрела ошейник…
— Есть, — выдохнула я, потому что мне пришла безумная мысль. Я сжала Камень в руке. — Ты был секретарем. Ты знаешь высокое наречие — ведь это на нем ты говорил заговор?
— На нем говорила Покровительница со своим Верным Рыцарем.
— Я спрашиваю тебя не о легендах, — перебила я. — Мне нужно… Мне нужно, чтобы ты сказал что-то вроде «открой замок». Или что необходимо сказать, чтобы сработало?
Эрме повернулся ко мне. Кажется, меня бросило в краску — проклятые девичьи гормоны дурехи-Эдме! — но я повторила свою просьбу.
— Ничего не получится, — убежденно сказал Эрме.
Мне показалось, он прикрыл досаду из-за того, что сам не нашел такое простое решение. Или ему в голову не приходило попробовать, потому что всегда открытия совершали те, кто был инакомыслящим, а кто в это время и в этом мире мыслит иначе больше, чем я?
— Давай, — я легонько толкнула его в плечо. — Может быть, будет больно, но… не сломай мне руку, пожалуйста.
Теперь покраснел Эрме, но не принес даже намека на извинения. Разумеется, ему самому было намного хуже, но это не повод не подумать, насколько больно было и мне.
— Патронам либера, — проговорил Эрме. Камень не отозвался. — Это не будет так ра…
— Пробуй, — я подняла Камень выше.
— Патронам апериет… — Он замотал головой. — Я должен знать, что вызвать в Камне, какую силу, понимаешь? Я не монах. Только им приходят заговоры после многих лет молчания и молитв.
Кто-то из нас сдавался слишком быстро, и этот кто-то был не мной.
— Пробуй!..
Убиться веником. Как и в кого влюблялись героини романов? В какие поступки, в какую заботу? У меня все лицо в крови, по руке растекаются синяки, не говоря уже о спине и том, что немного ниже, но Эрме и дела нет, что я пострадала, все его мысли о том, что у нас ничего не вышло. А у меня играют гормоны, и как замечательно, что я знаю природу собственных смутных и не очень желаний.
Эрме бормотал что-то себе под нос — жаждет доказать, что ничего не получится. Я упрямо водила камнем по замку — нескольким намертво скрепленным звеньям, и мне казалось, что проскальзывают искры, но безрезультатно, безрезультатно…
От отчаяния я ударила по звеньям сильнее, и ошейник раскрылся и упал на пол. Он издал такой грохот, что я шарахнулась — мне показалось, что он перебудил всех и вся.
— Все, — легко сказала я. — А ты не верил.
Я и сама не верила. Согревая Камень в руке, я подняла ошейник и поразилась, насколько же он тяжелый. Жесткий и тяжелый, какой смысл так мучить — назовем все своими именами — свою собственность? Кто лупит в кровь рабочую лошадь или морит голодом корову и надеется, что она будет пахать или давать молоко?
Эрме медленно повернулся ко мне, не отрываясь смотрел на ошейник, потом коснулся его, затем — своей шеи. Я была готова поклясться, что в его взгляде искренняя обида: это я решила задачку, которая не имела решения до тех пор, пока я не взялась за нее. Эрме протянул руку и взял у меня Камень.
— У нас получилось, — повторила я. — Ты помнишь, что ты сказал, чтобы замок распался?
— Не имеет значения, — Эрме стиснул Камень в кулаке, сжал добела губы. — Он потерял силу. Я не смогу снять ошейник с Марибель. Ты понимаешь, что ты наделала?
Ах ты мелкий… Чтобы не заорать, я приоткрыла рот, закатила глаза — исключительно выразительно, хоть на мем месяца. Сопливый дрянной стервец выдал хрестоматийный пример дешевой манипуляции, но мне-то, приятель, давно не двадцать, так что прости.
Сообщать, что субъект не настолько непробиваемо туп и кое-как, но может рассчитывать на результат. Раскидать успех на всю команду, тем более что я и не знаю, кто всем руководил. Не упоминать о собственных промахах, а промахов у меня была тьма. Вот базовая контратака, и пусть хоть что-то попадет прямо в цель.
— Вы совершили невозможное. Сбежали, и я не представляю, как вам это удалось. Но это я поняла, как избавить тебя от ошейника, и это я освободила тебя от него. Это я обеспечила вам путь до Астри — да, рискованный, но этот риск от меня уже не зависит. — Знала бы я еще сама, что нас ждет. — Так пошевели немного собственным задом, если голова не соображает, и придумай, что сделать с Камнем. Сам придумай или заплати мне. И не пару дукатов. Это будет стоить дороже.
— Нужен монах! — прошипел Эрме. — Без него ничего не выйдет!
— Найди монаха! Не получится — пусть Жано станет монахом на самом деле, — оборвала я. — У тебя отлично выходит биться о стену. Подумал бы раньше, снял ошейник с сестры еще до того, как мы отправились в путь. Не так сложно.
Предположим, что у Камня тогда не было силы, но наплевать. Эрме побледнел от злости, сжал кулаки, я чуть не расхохоталась. Забавно, потому что он хочет вломить мне, но не сделает этого. Он боится.
— При Лили изображал праведника, покраснел, отвернулся, — припомнила я свое первое появление в нижнем белье. — Сейчас тебя ничего не смущает — даже если я все это сниму. Сам облажался и попытался представить все так, что это я виновата. Такие уловки… пройдут с Лили. Попробуй, потренируйся. И до того не хвастайся ей, что свободен. Так что с Камнем? Если он бесполезен, отдай его мне.
Разумеется, Камень Эрме не отдал. Я пожала плечами и отправилась есть, очень надеясь, что здесь нас покормят немного лучше, чем в прочих местах, но если не считать пареных овощей и куска хлеба, нормальной еды не принесли. Шмат истекающего жиром мяса, но это ешьте сами, господа, и я, хмыкнув, откопала из-под юбок запасы соли и приправ. Губу пожжет, зато желудок будет мне благодарен.
Эрме наблюдал за мной. Стоял за плечом и смотрел, как я наворачиваю, может, делал какие-то выводы. Наверное, совершенно не те, на которые я рассчитывала.
— Теперь я вижу, что ты пиратка, — проворчал он. — Только пираты солят еду так, как ты.
— У-мгу-м? — промычала я и сообразила, что он имеет в виду морскую соль. Логично, ее несложно соскрести со всего, что облизала волна. Возможно, соль помогает избежать заболеваний, как лимоны способствовали профилактике цинги.