Читать интересную книгу Астральный летчик - Алексей Яковлев

Вполне возможно, на встречу вообще придет не она. Если телефон для всех отметился, тогда придут, чтобы разобраться с Андрюшей… Надо быть готовым ко всему.

Первой мыслью было бежать скорей домой, набрать четко отпечатавшийся в памяти простой номер. «Два-один-три и две зеркальные пары». Но бежать домой Андрюша раздумал.

Он решил сразу же ехать на стрелку. И там на природе все взвесить, пока будет ждать Марину. Но как он узнает, что уже восемь часов? Часов-то у него не было. Свои родные «командирские» он оставил на память своему заместителю-раздолбаю, чтобы сверял свою непутевую жизнь с «командирскими» часами.

— Эй, красавец!

К Андрюшиной скамейке бодро подходил загоревший до черноты «синяк» с огромным фингалом под глазом. Андрюша поглядел на его фингал и поправил свои черные очки.

— Красавец! — возвестил «синяк» голосом конферансье. — Статья сто шестнадцать часть вторая «Автодорожного кодекса» гласит: «Всякий участник движения ОБЯЗАН помочь попавшему в беду участнику движения». ОБЯ-ЗАН! Согласен?

— Допустим, — кивнул Андрюша с интересом.

— Богатый красавец, — сел рядом с Андрюшей «синяк», — помоги несчастному участнику движения доехать до рая. У самых райских врат горючее кончилось. Не прошу канистру, я уже почти там, я и на полулитре до рая дотяну. Всего на поллитру, красавец. Согласно статье шестнадцать часть вторая.

Красиво было сказано и нагло.

— Чего задумался, красавец? — «Синяк» отыграл свою коронку из последних сил, теперь его колотило. — Мелких денег нет? Давай крупную. Я разменяю… — И протянул хрипло, почти жалобно: — Помоги… Умираю…

Андрюша встал. Сунул ему в ладонь десятку и пошел по бульвару к дому, переодеваться в свои обноски. К такому шикарному маскараду он был не готов. Сколько еще приключений выпадет на его голову пока он доберется до стрелки?… В обносках спокойнее.

Но, дойдя до переулка, остановился. А если, пока он переодевается, позвонит Алик?

Андрюша зашел в парадную и сел на подоконник между первым и вторым этажами. Закурил, поражаясь своей нерешительности. Сидит на своей лестнице — и не может зайти в родную квартиру… Мысль об Алике внушала ему безотчетное беспокойство. Андрюша не понимал его причину. Он чувствовал, что связан с этим сумасшедшим парнем какой-то невидимой, прочной пульсирующей нитью. Если он позвонит, Андрюша просто не сможет не взять трубку…

Андрюша уже хотел подняться домой, но представил вдруг лицо матери, когда она увидит его в этом шикарном прикиде. Объяснять ей ничего не хотелось.

Андрюша сплюнул и повернулся к стене. На грязной зеленой стене ригельным ключом была выцарапана знакомая надпись: «Витя Цой, мы с тобой!» В соседнем полку точно такая же была у кого-то на башне танка…

Андрюша понял вдруг, что попал с одной войны на другую. Только тут, на дембеле, все страшней. Потому что непонятней и незаметней.

Наверху хлопнула дверь. Старый разбитый лифт ворча пополз за пассажиром. Андрюша не хотел показываться соседям в своем маскараде. Он спустился в подвал, спрятал за старыми ящиками красивый пакет с обносками и, прежде чем опустился дребезжащий лифт, вышел на улицу. Пошел к Литейному, на тридцать четвертый трамвай, на котором когда-то пацанами ездили на Кировский стадион болеть за «Зенит». Давно это было…

На стрелке была совсем другая жизнь. Искрился на солнце залив. Разбрызгивая солнечные искры, летели к Петергофу белоснежные «Метеоры». На пляже звонко стукал мяч. Потные загорелые парни забивали бичбол.

Их подруги в разноцветных бикини стайками тянулись к тележкам с мороженым. Под полосатыми зонтиками у лотков змеилась голоногая сороконожка очереди. Из динамиков спасательной станции «муж бабушки, но не дедушка» громко взывал к ней с надрывом на всю округу: «Если ты меня разлюбишь, в тот же вечер я умру!»

Девчонки из очереди как по команде уставились на Андрюшу. Он в шикарном костюме и в черных очках невозмутимо прошествовал мимо, изнывая от жары. Сороконожка оценила его дружным хохотом.

Андрюша от души материл «голубого песца» за идиотский маскарад. И Алика материл: из-за его звонка не смог переодеться в обноски, и заодно материл себя.

«О Магдалена! Морская пена!» — надрывался «муж бабушки».

Андрюша засунул руки в карманы, наклонил голову. Перед ним удивленно расступались поддатые, расслабленные пляжники. Голые детишки указывали на него пальцами. А Марина сказала, что на стрелке почти никого. «За стадионом»,— вспомнил вдруг он и почти побежал за стадион.

Андрюша дошел до конца стрелки. Дальше с двух сторон был залив. А с третьей, с правой, протока, Гребной канал. По каналу красиво скользила узкая, как игла, лакированная четверка. Плечистые девчонки лениво вскидывали легкие весла. С весел сыпались в воду солнечные брызги.

Тот берег был плотно заставлен разноцветными катерами и яхтами. Со стоянки свирепо лаял на четверку здоровенный чепрачный овчар.

Андрюша прошел через редкую замусоренную рощицу к заливу. Из мелководья торчали сухие камни. По берегу у самой воды, как инвалиды на негнущихся протезах, ковыляли чайки. В волне, поднятой «Метеором», качалась на волне бутылка, поблескивая горлышком. Андрюше показалось, что все это он уже видел. Чайки, волна, бутылка. Он попал в какой-то заколдованный круг, откуда нет выхода. Или, как сказал «голубой песец», выход один — под асфальт!

За что?… Из одной мясорубки он случайно попал в другую. Не понимая ни черта! И уже не отойти. «Разве тебя теперь оставят?» — вспомнил Андрюша слова Сергея Николаевича. А если честно, он и не хотел отходить. Под ложечкой сосал знакомый по войне азарт. Попробуйте возьмите! Посмотрим, кто кого!…

Солнце уже висело низко над Кронштадтом. Было, наверное, около восьми. Вот придет Марина, и все выяснится. Андрюша решил выйти на дорогу, узнать у кого-нибудь, который теперь час. Но потом решил, что это ни к чему, он-то уже здесь. Пусть Марина беспокоится, чтобы приехать ровно в восемь.

Если приедет одна…

А если и не одна, все равно приедут ровно в восемь. Для разборок тут место самое подходящее. Народу никого, только чайки. Даже голос из репродуктора едва доносится. Андрюша решил выбрать себе позицию. Как учили: чтобы его не видел никто. А он — всех. Если их будет много, он увидит машины издали.

У самой воды зарастал песком брошенный ржаво-оранжевый бульдозер. Гусеницы почти вросли в песок. Андрюша обрадовался ему как родному, пошел к нему, ржавому, в вечернем костюме по мокрому песку. От бульдозера еще чуть-чуть пахло солярой. Двери кабины сорваны, сиденья вообще не было, зато в кабине лежала ржавая тяжелая монтировка. Не АК, конечно, но против Чена сойдет. Андрюша решил, что этот ржавый бульдозер, чуть похожий на бээмдэшку, и будет его ОП — опорным пунктом. Здесь он и будет держаться, если приедут они.

Солнце уже плавило залив. Знакомо вскрикнули противными голосами чайки и стали тяжело разлетаться по домам. Должно быть, скоро уже восемь. Андрюша вошел в рощицу. Встал за дерево. По кольцевой вокруг стадиона разъезжались пляжники. Машинки в основном были скромненькие, доморощенные. Крутые, конечно, сюда не едут. В ленинградской Ницце тусуется шелуха реформ. Но шелуха косила под крутых. Из открытых окон доморощенных бодро звучала музыка. На багажниках привязаны виндсерфинги и надувные плоты. И ехали они свой прощальный круг споро. Под сотню. С музыкой. «Давай, красавица, поехали кататься!»

Андрюша нашел в траве старый полиэтиленовый пакет с облезлой голой красоткой, постелил пакет на камушек, чтобы спецодежду не пачкать — мало ли скоро придется сдавать, — положил у ног ржавую монтировку и стал ждать, когда покажется шоколадный «вольво» или белый «чероки». Или обе машины вместе.

Не покидали его и мысли об Алике, об этом «сфинксе» из КГБ. С одной стороны — информация Сергея Николаевича. И пустое отверстие облупленного ствола, то поднимавшегося до головы, то опускавшегося до груди… С другой — тихие слова Алика: «Мне друг нужен… Первозванный… или я умру…» Он оставался тревожной загадкой для Андрюши. Андрюша вдруг понял, что не знает даже, сколько этому Алику лет. Может, двадцать пять, а может, и все пятьдесят. Андрюша даже не заметил, как у самой рощицы остановилось желтое такси. Он увидел пышные каштановые волосы, когда Марина уже вышла и наклонилась к кабине. Что-то сказала шоферу. Андрюша еще подождал, на всякий случай.

Такси стояло на месте: Марина обошла его спереди. Она была в аккуратном темно-синем летнем костюмчике в белый мелкий горошек. В синих туфельках. Она оглянулась вокруг, посмотрела на часы, открыла сумочку, что-то проверила в ней и опять оглянулась.

Только тогда Андрюша встал. Вытер испачканную ржавчиной ладонь о кору дерева и пошел ей навстречу. Она не сразу увидела его. А когда увидела, уже не спускала с него глаз, даже сделала шаг назад к машине. Андрюша понял, что она испугалась: из «зеленки» к ней выходил бандит в черных очках и вечернем прикиде.