Читать интересную книгу Глаза цвета ангела (СИ) - "Joanne X"

Вики видела, что светлые глаза ангела совсем потемнели и прикусила губу. Она ещё ближе придвинулась к нему и их тела соприкоснувшись, соединились. С губ обоих сорвался стон блаженства от воссоединения. Дино крепко обнял трепещущую Вики, перехватывая инициативу, не давая двигаться слишком резко, задавая темп, комфортный для обоих. Вики простонала и обняла его в ответ, чувствуя его дрожь и силу рук, от которой она сейчас готова была сойти с ума.

Безумие момента, запах вишни, мягкость травы, лучи солнца на их телах, страстные движения, горячий воздух вокруг их тел, громкие стоны, влажные толчки, упоительное наслаждение, баланс между нежностью и нетерпением, острота чувств, неотрывность взглядов и пиковое удовольствие.

— Я наверное сумасшедшая, — прошептала она, лежа на его груди, ещё чуть подрагивая, ещё разгоряченная, еще неуспокоенная, немного шальная от ласк ангела, от того с какой она стороны открылась не только ему, но и самой себе.

— Тогда это наше общее помешательство, — шепнул он в ответ, ещё крепче сжимая её в своих руках.

Паре не хотелось уходить из того места, которое соединило их, ещё острее заставило чувствовать их близость, острее заставило чувствовать их общую судьбу. Дороги назад не было, отступать было некуда. Дино понимал, что ему придется противостоять всем: отцу, школе, устоям, их судьбам, её обреченности и его морали.

Одевшись, пара улыбнулась друг другу. Ангел раскрыл объятия навстречу Вики и они крепко обнявшись нырнули в водоворот. Счастливые они оказались у ворот запретного сада.

Улыбки растаяли и объятия разомкнулись, когда они увидели, что их встречали Фенцио и Ребекка. Дино увидел с каким разочарованием смотрит на него отец. Вики видела строгость в глазах матери. Влюбленные взялись за руки с готовностью защищать себя и свои чувства.

Комментарий к 12. Форма любви

Простите за неканонного Дино, автор видит его таким, даже в интимные моменты. Всех люблю, спасибо, что читаете, жду отзывов!

Для создания атмосферы аудио - Amy Stroup “In The Shadows”

========== 13. Запрет на любовь (от лица Дино) ==========

Всё-таки отец имел надо мною незримую власть: я любил и уважал его, образ мыслей, действий, строгую жизнь, непоколебимый авторитет среди учителей и учеников, да что там — с ним советуются могущественные Серафимы. Я знал, что он бесконечно много работает, отдавая всё свое свободное время своим ученикам и их обучению.

Ты рано овдовел мой отец и на тебя легла забота обо мне, о моем воспитании и я ни разу не видел и не слышал, чтобы ты меня хоть чем-то упрекнул, ты отдавал мне все свое время, всю любовь и всю нежность настолько, насколько мог. Я знаю, что тебя считают сухарем и черствым человеком, но я-то знаю, что ты не такой, я знаю какой ты на самом деле. Я помню все наши скромные праздники — ты всегда приносил мне подарки, они были не дорогими, но особенными и очень нужными в обучении. Я раньше не понимал, но сейчас вижу, как ты беспокоился о моем будущем. Благодаря дисциплине, которую ты мне привил при моих ничтожных природных данных, я стал одним из лучших учеников в школе. Я встал на одну ступень с Люцифером, сыном самого Сатаны. И мое честолюбие взлетело до небес, но ты и тут подсказал мне, что это все пустое, что не следует этим упиваться, а следует идти дальше, становиться лучше, совершеннее в любом деле. Твои уроки важны для меня, отец.

Я помню, как всё свое детство и юность очень много времени проводил за книгами и отец был всегда рядом, он всегда знал, что мне сказать, как меня напутствовать, как меня направить. И отец, конечно же, переживал за меня и успехи в школе. Все свои несбывшиеся амбиции были перенесены на меня и я вынужден был стремиться стать тем, кем хотел стать мой отец. И то как я поступаю сейчас его не то, чтобы сильно расстраивало, это его убивало.

Ты раздражался когда я рисовал, но однажды увидев мои рисунки, ты положил мне руку на плечо, сжал его и кивнул мне. Я понял, что достиг и в этом совершенства и был одобрен. Также как и моя помощь людям — я знаю, ты не долюбливаешь их — но ты и это одобрил, однажды спустившись со мной на землю и помогая мне до седьмого пота в военных госпиталях. За это, мой отец, я и люблю тебя!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ты всегда меня понимал.

Даже когда со мной случилась моя первая любовь — Миранда. Я видел твое разочарование во мне, видел, как ты хотел растерзать эту Непризнанную. Одно время я так и думал, что ты её отправил в небытие. Потом я узнал, что ты поднял все свои связи, чтобы она исчезла из моей жизни. Я спрашивал тебя зачем ты так сделал, а ты твердил, что это нелюбовь — похоть. Я упрямо, со слезами на глазах, пытался тебе доказать обратное. Ты прав оказался и в этом, отец.

Да, ты никогда не покажешь свои эмоции, ты скроешь их за маской напускного равнодушия и пренебрежения, чтобы сразу оттолкнуть другого, чтобы он не залез в душу глубоко, чтобы не поранил там и без того израненное, раскуроченное и страдающее сердце.

Я знаю отец, что ты очень любил мою маму, воспоминания о ней и её раннем уходе заставляют тебя становится меланхоличным. Я видел лишь один раз, когда ты позволил себе быть слабым. Я был мальчишкой еще и смутно, смазано помню, тот момент когда ты совершенно разбитый (это я сейчас понимаю, что ты был пьян) и потерянный рыдал над маминой шкатулкой с её украшениями. Ты мне говорил, что она была самым прекрасным ангелом на небе и ты её не заслуживал, но она всё равно выбрала тебя: скромного, немного диковатого, но очень умного и вдумчивого. Ты говорил мне, что у меня её черты лица и что ты меня очень сильно любишь. Такое я слышал от тебя первый и последний раз, но эти слова никогда не выветрятся из моей души и моего сердца. Чтобы ты потом не говорил мне и не делал, отец, я знал, что все было продиктовано твоей любовью ко мне.

Но я видел и ещё одну твою грань — это твоя страсть к Ребекке Уокер. Эта Непризнанная оставила в твоем сердце такой шрам, который никогда не затянется. Из-за неё ты потерял всё к чему стремился. Все твои таланты, твой блестящий ум, твое умение мыслить быстро и в пользу ангелов — всё оказалось погребено под всепоглощающей страстью к этой земной женщине. Я видел, как ты в минуты воспоминаний рассматриваешь свои ладони — натруженные ладони простого учителя, оглаживая проступившие венки на них. Ты это делаешь для того, чтобы сосредоточиться на чем-то, чтобы твоя душа не рыдала в этот момент, потому что ты страдал и страдаешь до сих пор. Тебе приходится изредка видеть ту женщину, которая смогла переступить через тебя и твои чувства, только потому, что не любила, а хитростью забралась на твое место; но ты как верный пес все равно будешь служить ей, потому что это даже нечто большее, чем ты испытывал к моей матери, отец, и я тебя не сужу, потому что люблю и понимаю, ведь я тоже влюблен. Знаю, как ты тщательно собираешься на собрания Ангелов, где предполагаемо будут и Серафимы. Ты, неосознанно волнуешься, всё время приглаживая свои волосы. Отец, я люблю тебя в такие моменты больше, чем в другие, потому что ты становишься тем, кем являешься на самом деле — ты становишься живым.

Я сейчас стоял перед лицом отца и пытался собраться с мыслями. Моё сердце разрывалось между тобой и моей Вики. Два самых любимых человека, две прекрасные души. Я стою перед твоим столом, а ты сидишь за ним и стараешься не смотреть на меня, но я вижу, что ты смущен и подавлен и зол, настолько, что в попытке успокоиться ты уже в тысячный раз перекладываешь папки на столе с одного места на другое. Я молчу и жду, когда ты первый начнешь разговор, я не хочу тебя провоцировать, я знаю, что в гневе ты можешь наговорить таких слов, что тебе потом станет стыдно, но не привыкший извиняться ты будешь тяготиться этим, а я хочу, чтобы у тебя на душе, отец, не было так тяжело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Твои руки наконец-то успокаиваются и ты устало трешь переносицу, но всё еще не смотришь на меня. Я жду, я спокоен, я знаю, что прав и оправдан моей любовью, моей Вики, моей землей, моей дрожью, моей сладостью, моей маленькой зеленоглазой девочкой, молящейся на ступенях церкви, тем, что я буду любить веки вечные, потому что я уже не знаю где кончается её душа и начинается моя, потому что мы одно целое.