Слова лейтенанта очень заинтересовали меня; он приподнял слегка каску, поправил голубой ментик, спускавшийся с плеча, поправился в седле и брякнул ножнами своей сабли, сразу высказывая этим свой пылкий восторг и гордость сами собою и своим полком. Иногда я вглядывался в него, я видел, что он ничего не преувеличивал; в его смелой осанке виднелась безграничная храбрость и мужество, тогда как его простые искренние глаза, казалось, говорили, что он мог быть хорошим товарищем. Он в свою очередь наблюдал за мною; лейтенант внезапно дотронулся слегка рукой до моего колена, озабоченно говоря:
— Я думаю, что император останется доволен вами!
— Я не думаю, что чтобы это могло быть иначе, потому что я приехал сюда из Англии с исключительной целью служить ему!
— Когда в рапорте последней ночи было упомянуто, что вы также находились в этом разбойничьем логовище, он, казалось, был очень озабочен и думал, что вы не явитесь к нему. Может быть, он хочет, чтобы вы были нашим проводником в Англии. Вы, без сомнения, хорошо знаете все дороги на остров?
По-видимому, гусар представлял себе Великобританию, как один из тех островов, которые встречаются близ Бретани и Нормандии. Я сделал попытку объяснить ему, что Англия очень большая страна, ничуть не меньше Франции. — Хорошо, хорошо, — сказал он, — мы отлично узнаем Англию, так как идем ее завоевывать. Ходят слухи, что в будущую среду вечером или в четверг утром мы будем в Лондоне. В неделю мы завоюем Лондон, после чего армия разделится на две части, из которых одна пойдет на завоевание Шотландиию а другая в Ирландию.
Его простота и наивность рассмешили меня.
— Почему вы думаете, что сможете сделать все это?
— О, император сделает все!
— Но у них тоже армия, и вообще англичане прекрасно подготовлены! — Англичане очень храбрые люди и умеют драться, но что ни смогут сделать с французами, раз с ними идет сам император?! — воскликнул он, и из этого простого ответа я понял, как велика была вера французских войск в их вождя! Они доходили до фанатизма в своем преклонении перед гением Наполеона; он был для них пророком, и никогда никакой Магомет не воодушевлял своих последователей сильнее, чем этом человек, кумир, которого они обожали. Если бы кто-либо нашел в нем присутствие чего-то сверхъестественного, то многие не только признали бы это сами, но и стали бы, в свою очередь, доказывать с пеной у рта другим.
— Вы были там? — спросил лейтенант, указывая по направлению облачка, все еще плывшего над водою.
— Да, я провел там свою юность!
— Но почему же вы оставались там, когда явилась такая широкая возможность служить родине?
— Мой отец был изгнан из Франции вместе с другими аристократами. Только после его смерти я мог предложить свои услуги императору. — Вы много потеряли, но я не сомневаюсь, что Франции еще много придется воевать. И вы думаете, что англичане не боятся нашей высадки? — Они боятся, что вы не высадитесь!
— А мы боимся, что когда они увидят с нами самого императора, то сразу сложат оружие, и подраться не удастся! Я слышал, что у них очаровательные женщины.
— Есть очень красивые!
Он не сказал ничего и в течение нескольких минут старательно выгибал плечи и выпучивал грудь, покручивая свои маленькие светлые усы. — Но они спасутся от нас в лодках, — пробормотал он, и я ясно видел всю картину маленького, беззащитного «островка», промелькнувшую в воображении воинственного лейтенанта.
— Впрочем, если бы английские женщины увидели нас, они бы никуда не побежали, — самодовольно прибавил он. — Существует же поговорка, что берченьские гусары заставляют бежать весь народ, но женщин к себе, а мужчин от себя. Вы, конечно, будете иметь случай убедиться, что наш полк отлично сформирован, а офицеры представляют собою олицетворение Марса, да и высшее начальство не уступит никому.
Лейтенант был, вероятно, одних лет со мною, и его самохвальство заставило меня поинтересоваться, когда и где он сражался. Он с неудовольствием потянул себя за усы при этом вопросе и угрожающим взором окинул меня.
— Я имел счастье участвовать уже в девяти сражениях и более чем в сорока мелких стычках! — сказал он. Но я также много раз дрался на дуэли и, смею уверить, что всегда готов доказать это и принять вызов даже и не от военного!
Я поспешил уверить лейтенанта, что ему очень повезло, так как, будучи столь юным, он уже испытал так много, и весь задор его моментально исчез. Юный офицер разъяснил мне, что служил при Моро, участвовал в переходе Наполеона через Альпы и сражался при Маренго.
— Если вы пробудете некоторое время в солдатской среде, то верно не раз услышите имя Этьена Жерара, — сказал он. — Если не ошибаюсь, я имею право считать себя героем солдатских сказок, которые они любят слушать по вечерам. Вам расскажут о моей дуэли с шестью учителями фехтования, или, как я один атаковал австрийских гусар, унес их серебряные литавры и приторочил их к своему седлу. Уверяю вас, что вовсе не случайно я был назначен в дело и в прошлую ночь. Дело в том, что полковник Лассаль очень опасался тех республиканцев, которых мы рассчитывали взять. Но совершенно неожиданно все изменилось, и на мое попечение был отдан этот ничтожный человечишко с храбростью цыпленка, которого я арестовал по приказанию начальства.
— А тот другой, Туссак?
— Ну этот не таков! Я не желал бы ничего лучше, как насадить его на кончик моей сабли. Но он бежал. Солдаты напали на его след и даже пытались стрелять по нем, но он слишком хорошо знает местность, и они не могли следовать за ним по болоту.
— А что сделают с арестованным вами заговорщиком?
Лейтенант Жерар пожал плечами.
— Я очень сочувствую вашей кузине, — сказал он, — но такая чудная девушка не должна любить такого труса! Ведь есть же много красивых и доблестных людей в офицерской среде. Я слышал, что император утомлен этими бесконечными заговорами, и, кажется, первый пример острастки будет произведен над этим преступником.
Разговаривая таким образом, мы все подвигались вперед по широкой ровной дороге, пока, наконец, не приблизились почти вплотную к лагерю. Мы скакали по дороге, лежавшей гораздо выше лагеря, так что перед нами, как на ладони, развертывалась пестрая картина лагерной жизни; бесконечные ряды лошадей, артиллерия, толпы солдат. Посередине находилось свободное место с большой палаткой в центре, окруженной группой низенькиз деревянных домиков; над этой палаткой развевался трехцветный флаг.
— Это главная квартира императора, а деревянные домики — главная квартира маршала Нея, командира этого корпуса. Вы должны знать, что это только одна из нескольких армий, расположенных значительно севернее, а это последняя на юге. Император переходит из одной в другую, везде все контролируя сам. Но здесь его лучшие войска, так что мы чаще всех видим его, в особенности, когда императрица со двором приезжает в Понт-де-Брик. Он здесь и в настоящее время, — прибавил он, понижая голос и указывая мне на большую белую палатку в центре.