Читать интересную книгу Разговоры в песочнице, или истории из жизни мам. - Мария Климова

Хорошо, что к тому времени мы уже купили нормальную двуспальную кровать, а то на полуторном диванчике втроем было тесно, и я боялась, что слишком близко к нюсиному личику наши подушки. Тем не менее, решила использовать последнее средство: придвинуть детскую кроватку к нашей. Так сохранялась иллюзия отдельных спальных мест, но вроде как и общее пространство существовало. Это помогало до тех пор, пока Нюська не совершила свой первый «полет». Однажды сквозь сон она, мало того, что переползла на нашу территорию, так еще и преодолела «забор» из подушек, оставленный специально на этот случай. Тогда мы отвинтили у своей кровати ножки и все вместе переехали поближе к земле, в смысле, к полу…

Но когда определились с местом для сна, все равно оставались проблемы укладывания, даже после того, как появились вечерние ритуалы, на которых Наташка тоже как-то очень научно настояла. Нюська засыпала, но ни с того ни с сего поворачивалась на живот и поднималась на четвереньки (научилась она этому в светлое время суток), после чего просыпалась, и начинался новый виток укладываний. Потом, когда училась ползать, она стала сквозь сон в прямом смысле слова лезть на стену. Когда пошли сразу десять зубов в год с небольшим, она просыпалась несчетное число раз за ночь. После всего этого она перестала спать днем, и оказалось, что все ночные проблемы — ерунда.

У меня совершенно не осталось личного времени! Раньше я жаловалась, что не знаю, чем заняться, пока Нюся спит. Хозяйственных дел, конечно, было столько, что десяти Золушкам месяц не продохнуть, но заниматься ими было неохота. Хотелось расслабиться и переключиться, например, поспать. Но жалко было тратить долгожданный час свободы на сон. В общем, я либо болтала по телефону, либо читала, либо просто внезапно обнаруживала, что «ваше время истекло», хотя я еще, вроде, ничего и сделать не успела.

Позднее оказалось, что это было время тишины. Время, когда я могла делать то, что хочется мне, а не то, что нужно Нюсе или для Нюси. Время, когда никто не дергал за колокольчик, висящий на двери моего внутреннего пространства. Я поняла всю тяжесть положения Малины, у которой дети спали по очереди: благодаря этому у каждого из них появлялся час наедине с ней, но у нее вообще не оставалось времени побыть наедине с собой!

Я была крайне возмущена. В конце концов, маленькие дети должны днем спать — это же всем известно! Всем, кроме одной маленькой вредной барышни с вечной батарейкой в неизвестном месте. Я пробовала всячески утомлять Нюську: гулять, играть, ходить в гости. Не помогало. Точнее, иногда помогало, но чаще оказывало прямо противоположный эффект: вызывало состояние перевозбуждения. Я пыталась всячески способствовать расслаблению: предлагала спокойные игры, ставила плавную музыку, разве что благовония не воскуряла… не воскуривала?.. короче, не жгла. В итоге засыпала я, а Нюся прыгала по кровати и будила меня каждые три минуты.

Я злилась и обижалась на дочь. Каждый отказ от сна воспринимала как личное поражение и плевок в душу. Но даже самоотверженное пение колыбельных в течение сорока минут с постепенным расширением репертуара от «Баю–баюшки–баю» до Окуджавы ничего не меняло. При этом после столь продолжительного концерта Нюся была свежа как огурец, а я — выжата как лимон.

К состоянию усталости она, тем не менее, в итоге все-таки приходила — часам к шести вечера, когда для дневного сна было уже слишком поздно, а для ночного — рано. Девочки предложили два варианта: раньше вставать утром или просто подождать, пока все пройдет само собой.

Рано вставать я не могла. Никак. Пришлось пойти по второму пути. Либо я старалась сама отдохнуть и переключиться в течение дня (в идеале — уходила куда-нибудь одна, что удавалось редко). Либо планировала на вечер какие-то мероприятия, сдерживающие нюськину капризность, например, звала кого-нибудь в гости, при людях она стеснялась буянить. Был еще один вариант — мультики, в момент «закипания» это ее как-то отвлекало от истерик.

Когда я расслабилась по этому поводу, стало значительно легче. Выяснилось, что иногда Нюська может сама определить, что устала, и попроситься в кровать. Оказалось, если чуть внимательней следить за ней, можно подловить момент, когда она еще не зевает, но уже умаялась и соглашается полежать, почитать книжки, послушать придуманные мною сказки или просто помечтать. Такая небольшая передышка в течение дня все-таки облегчала вечер. Со временем Нюська стала раньше укладываться вечером, а судя по тому, сколько спала ночью, она вполне добирала недостаток дневного сна. Интересно, что чем раньше она ложилась, тем позже потом просыпалась, и наоборот, уложив ее к полуночи, я могла услышать бодрое: «Ма–а–ам!» часов в семь–восемь.

Вот только меня никто не укладывал в кровать, когда я засиживалась ночью за книжками, блаженствуя в долгожданной тишине..

Материнство или карьера?

Меня трясло. Я вернулась домой после встречи с беременной одноклассницей:

— Она хочет работать до родов и выйти на работу через два месяца после! Она вообще не хочет кормить, потому что не видит в этом смысла: на два-то месяца! И еще она считает, что ребенок до двух с половиной лет не понимает, кто его мама! — закричала я с порога. Муж предложил лечь спать.

На следующий день я повторила свою филиппику на площадке:

— Девочки, объясните, что это? У меня подруга в Израиле должна выходить из декрета не позже детских трех месяцев, так она места себе не находит! Но ей по–другому нельзя, там безработица и, вообще, на одну зарплату семье прожить почти невозможно… А у нас-то оплачиваемый отпуск до полутора лет! При желании можно вообще до трех сидеть — и никто не имеет права тебя уволить! Так нет же, эти бизнеследи, как ненормальные, рвутся на работу чуть ли не из роддома! Мир сошел с ума!

— Да ладно, не кипятись ты так. Это ж не от тебя уходят, а от чужого ребенка. Тебе-то что?

— Ну, Юльк, успокоила!

— Между прочим, у этих «ненормальных», как ты говоришь, есть такая ценность как карьера. Кому она будет нужна, эта мама, через три года, когда у нее все деловые навыки окажутся там же, где использованные памперсы? Ей все с нуля придется начинать. И не говори мне, что она будет бесконечно благодарна ребенку за эту возможность.

Я так и думала, что Юлька будет защищать работающих матерей.

— Слушай, ну, может, ей деньги нужны? — вступилась Малина.

— Ага. Нужны. Очень. На «Дольче&Габбану» и трехкомнатную квартиру в центре, — огрызнулась я. Все-таки привитая в пионерском детстве завистливая злость на тех, кто много зарабатывает, как выяснилось, за пятнадцать лет не выветрилась.

— А ты не думала, что некоторые любят свою работу? Им, вообще-то, она интересна. — Наташка явно имела в виду совершенно определенных «некоторых». А я и забыла в пылу праведного гнева, что она давно уже ходит читать свои лекции. Стало жутко неловко. Тоже мне, гегемон нашелся…

— Наташк, ну, скажи мне, ведь маленькому ребенку нужна мама, правда же? — Совсем сдаваться все-таки не хотелось.

— Нужна, нужна. Только вменяемая, понимаешь? А не озверевшая от сидения в четырех стенах. Конечно, у младенца должно сформироваться базовое доверие к миру, и в основном данный процесс проходит за первые шесть месяцев. Хотя Эриксон пишет, что это задача всего первого года жизни. Мама или человек, ее заменяющий, который отзывается на все потребности новорожденного, — залог решения этой задачи. Наверное, не очень хорошо, чтобы с малышом сидели то няня, то мама, все-таки первые полгода у ребенка должен быть один основной значимый взрослый. Папа тоже важен, но мама — незаменима. Тем не менее, постарайся представить: жила–была успешная женщина, которая привыкла к определенному образу жизни и очень интенсивному ритму. И вдруг она оказывается в таком тягучем домашнем киселе материнства. У нее нет шести дел одновременно, нет подчиненных, которым можно делегировать еще десять, в течение дня почти ничего не происходит. Спи–корми–отдыхай, ходи себе с колясочкой, круги наматывай. Она и двух месяцев не вытерпит, взвоет.

— Наташк, я понимаю и тоже устала от дома. Но это же не повод уходить от ребенка на целый день, с раннего утра до ночи! — я продолжала защищать еще не родившегося младенца от ожидавшей его тяжелой жизни. Почти одновременно со мной заговорила Юлька:

— Между прочим, не всем бывает интересно с детьми. Но кто же признается: «Я мать–кукушка, не хочу с ребенком общаться, пусть другие его растят». Поэтому и начинается поиск отговорок: у меня такое дело, которое не может ждать, мне необходима непрерывность стажа, меня некем заменить на работе, без моих денег мы не протянем… Хотя проезд, еда, одежда и няня зачастую съедают почти всю зарплату…

— Ох, девочки, а я бы с таким удовольствием вышла на работу! Вот Антонину в сад определю и точно пойду работать. Я рада, что у меня двое детей подряд появились, теперь уже не буду отвлекаться на декреты, — поделилась Малина.