Читать интересную книгу Сдайся (СИ) - Чепурнова Тата

У меня больше нет сил унять грохот собственного сердца, что барабанит в груди. Нет выдержки плавиться под испытывающим взглядом, который исследует мои реакции, изучает.

Быть приличной девочкой поздно, а стать неприлично счастливой самое время.

Дождавшись, когда Лёшка наденет презерватив, который появился в его руках каким-то просто магическим образом. Я отчаянно толкаю Лёшу, переворачивая его на спину. Позволяю себе сесть сверху, а уперевшись ладошками в напряженную грудь, и почувствовав как горячая стыдливая волна поднимается вверх, принимаю резкий толчок.

Спрятать мучительный вскрик не выходит, а не вовремя прикушенная губа начинает пульсировать, но отвлекать от жгучей боли, постепенно сходящей на нет.

Наполненность плотью, настолько тугая и плотная, словно мы срастаемся воедино. И если я ещё слегка страдаю от сильных толчков, то Лёшка мечется от удовольствия. Безграничное доверие, безотчетный восторг, помогает приноровиться к темпу, который Лёша наращивает, углубляя свои движения. Растапливает взятым ритмом и держит крепко, помогая и подталкивая, пока его самого не накрывает оргазмом.

Всё позади, мы меняем положение и теперь лёжа на спине, я пытаюсь прийти в себя. Вернуть себе способность дышать размеренно, не закусывая губы и не жмурясь стыдливо.

– Ещё?

– Прости, – отчаянно пытаюсь смахнуть горячую ладонь, которая скользит от живота всё ниже, подбираясь туда, где от боли всё безумно саднит. Но, как ни странно, откликается на прикосновения пальцев, что находят чувствительный бугорок. Оглаживают его, вырисовывают неспешно узоры, вновь пробуждая желание, которое несмотря на отголоски тянущей боли, закручивается в тугой узел внизу живота. – Мне нужно в душ.

– Успеешь, – скользит ладонью по внутренней стороне бедра, размазывая липкую влагу, пачкаясь ярким доказательством потерянной невинности. – Или можно вдвоём!

– Не в этот раз.

– Жалеешь? Боишься, что тебя подловят на измене? – упорно допытывается, выдавая нелепые вопросы.

Я сбегаю прежде, чем Лёшка успевает меня остановить, но остаюсь в одиночестве недолго. Он следом за мной врывается в ванную комнату, держа в руках простынь с алеющими на ней пятнами. Переводит беглый взгляд к ногам с такими же красочными мазками крови, вскипая, то ли от злости, то ли от бессилия, что не может ничего повернуть вспять.

– Объяснишь?

– Не думаешь же ты, что подстилки могут быть девственницами?! – огрызаюсь надтреснутым голосом, не желая сознаваться, словно боясь осуждения. Вся магия интимности разбивается вдребезги о холодность, которую сейчас излучает Лёша. – Ты нравишься мне, настолько, что я решилась стать женщиной именно с тобой, хотя знаю тебя без году неделю. Но у тебя настолько зашоренный взгляд, что ты не видишь очевидных вещей. Ты клеймишь злыми словами…

– А ты их и не отрицаешь, – повышает голос, но просветление в глазах давно намекает на раскаяние.

– А смысл? Если человек что-то себе надумал, менять траекторию его убеждений - бесполезно, – плакать при нём не хочется и я спешу спровадить Лёшу. – Выйди, пожалуйста. Мне нужно привести себя в порядок. Я опаздываю.

– В клуб? Верно? Отлично, – язвительность цедит сквозь зубы. – Встретимся там и продолжим изображать незнакомцев.

Громкий хлопок двери ставит точку в наших препирательствах, а вот слова Лёши расставляют многоточие, жаля перспективой встретиться сегодняшним вечером и вновь на глазах Рината.

Щедрый спонсор

Лёша

Когда я появляюсь в клубе, то он уже вовсю пестрит яркими красками, блеском и всевозможными украшениями на разодетых посетительницах, которые словно пришли выгулять всё самое лучшее. Брендовые шмотки, брюлики, как чистейший символ достатка. Силиконовый апгрейд от самых именитых пластических хирургов и фальшивые улыбки, во все свои такие же искусственные тридцать два винира.

От подделок изрядно тошнит, от подмены ценностей и понятий во рту остаётся горечь с привкусом брезгливости, напоминающей что я лишний на этом празднике. И пусть сейчас на мне костюм и галстук-бабочка, а от побоев полученных в последнем бою почти не осталось следа, я не чувствую себя на миллион.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пряные запахи парфюма, дорогого алкоголя, табака и азарта витают в прохладном воздухе, опьяняя еще с порога, зазывая пройти вглубь и насытиться золотой жизнью. Хотя бы ненадолго почувствовать себя той элитой, что просаживает за ночь немыслимые суммы, которые мне не держать в руках и за месяцы изнуряющей работы.

В качестве приглашенного гостя я здесь впервые, обычно моё присутствие требуется для развлечения заскучавших от быта людей.

Они с удовольствием платят за шоу, я фанатично в нём участвую, создаю атмосферу и сам растворяюсь в любимом деле. Конечно, подпольные бои не предел моих мечтаний и детских чаяний, но это единственно возможный вариант… даже не заработать. А вновь быть тем, кем я был рождён. Бойцом, который упорством и силой, взращивал в себе профессионализм, чтобы сейчас скатиться до дрессированной зверушки, помогающей кому-то неплохо зарабатывать.

Через полчаса и спустя пару бокалов виски я, лениво обвожу хмельным взглядом, набитый битком зал. Накрытые столики заняты местными  завсегдатаями, между ними с профессиональной ловкостью снуют официантки, виляя попами и провокационно выпрыгивая грудью из декольте. Девчонки в клубе, как всегда, на высшем уровне, тщательно отобранные на эти вакансии самим Шороховым, который не страдает отсутствием вкуса и окружает себя только самым лучшим. Видимо, для поддержания посещаемости своего заведения, стимуляции либидо мужской половины посетителей и ради собственного эстетического удовольствия.

Форменная одежда официанток едва прикрывает аппетитные прелести, но так выигрышно выставляет напоказ сочные молодые тела, что большая часть мужчин охотно обновляет свои заказы. Лишь бы полюбоваться, завести разговор, а возможно в конце вечера уехать в компании наивной дуры, готовой поверить в сказку. Но по классике жанра возвращаясь на рабочее место без обручального кольца.

Ночью все кошки серы, если я и пялюсь на задницы, скрывающиеся под короткими юбками, то от созерцания во мне не пробуждается инстинкт охотника, я не хочу ни одну из них.

Пальцы ещё помнят упругие формы Марты и жар её кожи, что заставлял меня плавиться от прикосновений. Губы, фантомно ощущают касания и податливость её рта, искусно доводящего меня до сумасшествия. И я, как голодный, жадный зверь, дорвавшийся до бесплатного не смог притормозить. Каждая клеточка тела откликается на простецкое воспоминание о том, что творилось между нами несколько часов назад.

От фривольно всплывающих в памяти  кадров темнеет в глазах и возбуждением сосредотачивается в паху, натягивая ткань брюк и выбешивая острой зависимостью быть сейчас рядом с Мартой.

Продолжить начатое, но уже неспешно, смакуя каждую ласку, зализывая каждый страстный укус, а главное, даря ей удовольствие, которое она, наверняка не получила, терпя боль первого раза.

– Леший, – грубый окрик, врывается в поток моих жалящих мыслей, а тяжёлая ладонь ложится на плечо. – Тебя просили в кабинет…, – за призывной речью анонсера я, больше не слышу Борю, но смысл понятен и без слов, аудиенция у Шорохова не сулит мне запредельной радости. Но я не намерен пасовать перед тем, кто может лишь от одного моего удара выплюнуть все зубы.

Поднявшись по ступеням, всего на миг замираю у входной двери, прикидывая в уме, может ли незапланированная встреча быть связанной с Мартой.

– Алексей, – короткий приветственный кивок без излишней жеманности и быстрый взмах руки, указывающий мне на пустующее кресло. – Можно на ты и сразу к делу. У меня на ринге давно нет постоянного фаворита. Молодняк слишком самоуверен и непостоянен, а один из лидеров – Молот, давно сдал позиции, – расслабленно откинувшись на спинку кресла. – У тебя отличный уровень, но… Ты кмсник по боксу…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да, – удивляюсь осведомленности, но голос наполняю деланным безразличием, хотя начатый разговор издалека не внушает мне доверия.