Читать интересную книгу Очередные три сказки и пародия… - Андрей Мансуров

– И ещё. Если рассчитываешь, что лупить буду не так сильно, как отец – тоже сильно ошибаешься. Не отставай.

Глостер поспешно отвернулся, сделав вид, что поправляет лямки, чтоб скрыть невольное удивление – мысли его, что ли, читает вредный старик?!

Яма оказалась полузатоплена.

Рафаил буркнул:

– Это – грунтовые воды. Вон, от Свешны, – кивнув в сторону протекавшей в сотне шагов широкой реки.

– Понял, учитель. А почему нельзя было тогда яму вырыть выше по холму?

– Хороший вопрос. Был бы. Если б не одно маленькое обстоятельство. Глина в яме выше по холму оказалась неподходящей. – тычок пальцем в чернеющую выше по склону яму, которую Глостер сразу и не приметил, и снова этот пронзительный взор из-под кустистых бровей. Глостер решил приберечь свои вопросы на более подходящий момент.

Убедившись, что возражений или уточнений не последует, Рафаил, как показалось Глостеру, с удовлетворением, сжалился:

– Иди сюда. Ближе. Рассмотри хорошенько. Запомни цвет и консистенцию. Так. Теперь смотри особенно внимательно, – жилистая коричневая рука зачерпнула комок глины со стены ямы примерно на середине её высоты, и растёрла между пальцами. Большая часть глины упала на землю, – Ну? Что видишь?

Глостер подумал, что нужно сказать то, что действительно удивило:

– Он – не крошился! Ну, комок… Он как бы… Скатывался в такие… э-э… колбаски! И как будто – жирный!

Рафаил спрятал ухмылку в усы, но она прозвучала в голосе, показав, что Мастер доволен ответом:

– Неплохо, неплохо… Да, верно: это при выделке кирпича наплевать, как происходит связь между песчинками и самой глиной. В том замесе, который делает Моммсен, песка больше. А глина для выделки изделий должна быть жирная. Вот такого цвета. И – главное! – чтоб самую мелкую её фракцию ты не мог бы рассмотреть! То есть – она должна казаться монолитной и сплошной! Только такая потом не растрескается при сушке. И обжиге.

Понятно?

Глостер поторопился покивать, и быстро ответил:

– Понятно, Мастер!

Мастер фыркнул:

– Ни …рена тебе не понятно, но то, что стараешься – радует. Иди-ка ближе. Так. Набери в руку вот отсюда… Так. Растирай. Что чувствуешь? Ага. Теперь – зачерпни отсюда. Растирай. Теперь…

Глостеру пришлось набирать глины ещё из трёх мест в яме, пока он не уловил того, что, кажется, хотел показать ему Мастер: нужную консистенцию и размер колбасок, скатываемых из кома. Глаза Глостера расширились:

– Вот! Учитель! Вот эта – скатывается лучше всех! И жирная такая на ощупь!

– Неплохо для первого раза… Ладно. Теперь – смотри.

Глостер буквально онемел: Рафаил засунул одну из скатанных колбасок… В рот!

Покатал там между щеками. Заметно было, как он крутит её внутри рта языком, и прикусывает то, что получилось, передними зубами. Затем Мастер выплюнул колбаску.

– Вот. Видишь? Она – не растворилась в кашу… И не изменяется на воздухе. Отпечатки зубов сохраняются отлично. Понятно? Теперь – ты.

Глостеру оказалось необычно и странно катать за щеками глиняную круглую штуковину, но и у него она «в кашу» не растворилась, хотя он по указаниям Мастера пытался облизывать, «омывать», и вообще – подавать к ней побольше слюны.

– Хватит! Полминуты довольно. (Надо считать до тридцати!) Ну, запомнил вкус?

Глостер кивнул, рассматривая отпечатки своих зубов на выплюнутой, и уже не столь аккуратно круглой, массе.

– Попробуй теперь и эти.

Глостеру пришлось «пробовать» ещё четыре колбаски, из верхней, и самой нижней части ямы. И снова вернуться к той, первой пробе.

Ему снова показалось, что он понял, уловил, чем ощущения от «нужной» глины отличаются от той, что не подходила.

Рафаил кивнул на его удивлённо-обрадованное «понял, Учитель!»

– Идём-ка теперь сюда. – Мастер повел Глостера дальше вдоль берега Свешны.

За большим бугром открылся пологий спуск к отмели. Там в склоне холма оказалось выкопано ещё три ямы. Огромных!

– Сможешь сказать, глина из какой подойдёт нам?.. – ехидную ухмылочку с лица Рафаил теперь и не трудился скрывать. Но поблёскивание хитрущих глаз как бы раззадоривало Глостера!

Он почти час лазил по ямам. Возвращался два раза к той, маленькой – сравнивал!.. Извозился, разумеется, как свинья. Но нашёл-таки! Вкус и консистенция глины из средней части второй ямы показались ему в точности такими, как у той, что он так придирчиво разминал и пробовал на вкус!

– Вот! Вот эта, как мне кажется, такая же, как та, из первой, Мастер!

– Хм-м… Ты принят.

Обратно шли уже гораздо спокойней. Да и мешки, нагруженные почти до горловины, оказались ничего себе! Глостер старался изо всех сил сдерживать распиравшую его радость. Но Мастер, идущий впереди, как ему казалось, хоть и не оглядывается, а всё равно чует его настроение!

Перед закатом сделали последний привал – до тына, как смилостивившись, объявил Рафаил, осталось всего полчаса хода. Глостер воспользовался отдыхом, чтоб растянуться на спине – с непривычки жутко ломило крестец, и ноги тряслись, словно долго вязал снопы да закидывал на телеги. Однако он помалкивал, и старался не кряхтеть.

Сквозь хвою вековечных елей и сосен отлично просматривалось пожелтевшее предзакатное небо. Вдруг…

Чёрная точка странной формы прочертила небосвод. За ней – вторая!

И началось!..

Огромная туча, состоявшая, казалось, из гигантских, но как-то непривычно выглядевших, не то – воронов, не то – летучих мышей, устремлялась прямо к их посёлку!

Глостер, попытавшийся было встать, обнаружил вдруг, что его тело придавлено навалившимся туловищем старика, ещё и зло шепнувшего ему в ухо:

– Ради твоей и моей жизни! Молчи! И – не шевелись!

Поняв, что без веских оснований Мастер так не поступил бы, Глостер остался лежать, не пытаясь сопротивляться. Но смотреть туда – вверх, ему ничто не мешало.

Туча чёрных силуэтов всё ещё летела, но теперь кажется, опустилась куда ниже. И он смог почти хорошо разглядеть, из кого состоит странная стая.

Каризах смилуйся!

Сравнить, разумеется, было не с чем, разве что с теми же летучими мышами, но размером твари показались Глостеру с крупных баранов.

Только вот не бывает крылатых баранов. Да ещё с такими мордами – с массивными на вид челюстями, усеянными огромными белыми треугольниками: зубами! Твари скалились, и теперь оглашали воздух громкими криками. И столько в этих криках было торжества и первобытной злобы, что Глостер невольно содрогнулся: кто это?! И почему он так уверен, что они летят, чтоб напасть на посёлок?!

И даже более того: почему он уверен и в том, что шансов у соратников-земляков отразить внезапную атаку с воздуха – нет ни единого?!

Туча закончила пролёт, но несколько приотставших силуэтов, уже еле различимых на фоне посеревшего неба, ещё рыскала вокруг того места, где они с Рафаилом лежали: похоже, вынюхивала?! Или – высматривала. Однако Глостер понимал: неподвижные тела, скрытые густой темнотой от тени ветвей вряд ли заметят даже ночные хищники. А эти – явно не ночные. Те не могут летать днём. А ещё он понимал теперь, что неспроста твари напали именно вечером: люди устали за трудовой день, да и внимание ослаблено: никто не ждёт нападения врагов! Да ещё – сверху! Да ещё столь необычных.

Рафаил наконец слез с него. Сел. Выдохнул.

Глостер понял, что и сам невольно сдерживал дыхание – боялся привлечь странные создания шумом, или запахом изо рта…

Рафаил вполголоса сказал:

– Жаль твоих. Да и всех наших – жаль.

– Думаете, они их?!.. – Глостер тоже старался говорить потише, хотя ощущение навалившегося чувства утраты и горечи буквально заставляло сознание корчиться в муках беспомощности и отчаяния, а кисти сжиматься в напрасных поисках рукоятки меча, или хотя бы ножа!.. Но он понимал, что крики и стенания, как и злобные ругательства, сейчас никому уже не помогут, и никого не вернут. А вот их с Рафаилом – очень даже помогут. Обнаружить…

– Не думаю. Знаю.

– Но…

– Кто это? Хм. Отвечаю: дроверы.

– А… почему…

– … ты раньше никогда не слышал о таких? И не видел? Это просто. Раньше они никогда не совались в северные леса. В тайгу. Они – обитатели тёплых, тропических, лесов. Джунглей. Их там боятся даже мастодонты: налетая сразу всей стаей, дроверы даже от десятитонной туши оставляют один скелет буквально через десять минут.

Однако даже я никогда не видал стаи, в которой было бы их больше пары сотен. А здесь, думаю, тысяч пять-шесть. И, раз мы видим их здесь, можно предположить весьма страшные… И неприятные вещи. Для всех родимичей. Да и остальных – кривичей, вятичей, татов…

Эти монстры, похоже, сожрали в своих тёплых лесах всё, что можно было сожрать. И вот теперь не успокоятся, пока и здесь всё и всех не сожрут!

Слышать такое из уст Мастера, обычно за целый день произносившего не больше пары десятков слов, казалось дико. Но и лишний раз убеждало: всё сказанное – правда!