Я допил мой бокал, встал с дивана и заковылял в спальню. Освободиться от одежды оказалось непросто, как и залезть под душ. Осторожно вытеревшись, вернулся в спальню. Обнаженная Элеонора стояла перед зеркалом. Когда я вошел в комнату, она повернулась ко мне и, содрогнувшись, всхлипнула:
— Только взгляни на нас! Как куски мяса в лавке мясника!
Я откинул одеяло и осторожно вытянулся на постели. Она тут же выключила свет и легла рядом.
— Я знаю, это смешно, — шепнула Элеонора. — Но мне будет легче смотреть в глаза капитану Шеллу, если наше алиби будет честным.
— Честным? — удивился я..
— Да, честным, — настойчиво повторила она. — Так же, как алиби Мелани и Адамса. — И осторожно коснулась моего члена.
Я вздрогнул от боли.
— Ничего не получится? — испуганно спросила Элеонора.
— Трудно сказать, — усомнился я. Ее пальчики профессионально затрепетали, а я почувствовал, как он приподнял голову.
— Наверное, я не права и делаю тебе больно, Дэнни? Она внезапно встала на колени, опустила голову, и я чувствовал неизъяснимое блаженство, когда ее язычок вызвал у меня гордую, но болезненную эрекцию.
— Больно? — продолжала нервничать она.
— Ужасно, — честно признался я. — Но продолжай. Чуть позже Элеонора оседлала меня и очень осторожно опустилась на мой пульсирующий член.
— Ой! — вскрикнул я.
— Больно, Дэнни?
— Нет, все отлично, — возразил я. — А как твои дела?
— Отлично! — отозвалась она. — Ой!
Все-таки мой старик был прав, решил я, когда мы, вот так охая, достигли вершины блаженства. Он часто повторял: “Охота пуще неволи!"