для меня при устройстве на работу заключалась в том, что в этой стране я еще нигде не работала, а поэтому не располагала характеристикой с места работы. Ни одна фирма не желала первой принять меня к себе. Правда, во время собеседования как сами владельцы фирм, так и работники по кадрам держались приветливо, снисходительно. Но разговор обычно заканчивался стандартными фразами:
— Хорошо, о нашем решении мы известим вас позднее в письменном виде.
Возвращаясь после таких бесед домой, в первое время я была тронута любезным приемом, питала надежду на положительный исход дела, мысленно представляла себе, как войду в бюро, как меня представят служащим, как будет мне показано рабочее место. Позднее, однако, стала относиться к таким разговорам более трезво, анализировала ход беседы, предугадывая исход встречи.
Ежедневную почту из ящика я вынимала с двойственным чувством: радовалась, что пришел ответ от фирмы, и тревожилась — не принесет ли этот конверт новое огорчение? И действительно, черным по белому, в вежливой форме было обычно написано: «Мы очень сожалеем… выбор пал на другое лицо. Желаем вам удачи». Либо: «К сожалению, место отдано другой особе… Желаем вам успеха». Причем в любом случае все фирмы без исключения уведомляли просителя всегда своевременно, не заставляя долго ждать.
Помню один случай, который меня немало шокировал. Я явилась по объявлению в одну фирму и была представлена ее директору. Когда вошла в кабинет, увидела сидевшего за письменным столом седовласого мужчину преклонного возраста, который, низко склонясь, что-то писал. Стол стоял торцом к большому окну, через которое доносился приглушенный уличный шум. Оторвавшись от бумаг, директор пытливо посмотрел на меня, расплылся в улыбке и низким хриплым голосом пригласил сесть в кресло напротив стола. Секретарше дал знать, что она может быть свободна. Легко ступая по мягкому ковру, я подошла к столу, села в кресло и застыла в ожидании. Поискав что-то на столе, он с радушным видом коротко рассказал о фирме, о работе, которая меня ожидает. Говорил спокойно, производил впечатление культурного человека. Ознакомившись с моим заявлением, в котором я изложила данные о себе, он заметно изменился.
— Так вы реэмигрантка?! — произнес он с некоторым удивлением.
— Да, это так, — подтвердила я, напрягшись как пружина.
— Мне очень жаль, — задумчиво проговорил он, сделав недовольную гримасу, а затем после небольшой паузы продолжил: — А муж, конечно, тоже реэмигрант? — и тут же сам ответил: — Да, да, вы пишете об этом.
Я молча наблюдала за ним, не понимая, к чему он клонит.
— Видите ли, — начал он раздраженно, — я много путешествовал, посетил ряд стран. У меня осталось о некоторых из них, особенно о странах Восточной Европы, очень неприятное воспоминание… Меня там однажды обокрали. Это отвратительно. Я до сих пор не могу забыть этого случая… — И после некоторого молчания добавил: — На своих работников я могу полностью положиться. Персонал для фирмы я подбираю очень тщательно. Вы понимаете.
Я внимательно слушала, устремив на него взгляд.
— Вы ведь спокойно оставили свой зонтик у нас в прихожей? — продолжал он самодовольно. — Его там, кроме вас, никто не возьмет. Это я вам гарантирую.
Я не проронила ни слова. Да и зачем? Мне было очень обидно его слушать. Не долго думая, встала. Взяла из его рук свое заявление и фотографию.
— Спасибо. Мне все ясно. После того, что вы рассказали, работать в вашей фирме мне будет неприятно, — и вышла из кабинета с высоко поднятой головой.
«Каков гусь! Его обокрали! Как будто в других странах не случаются кражи, — рассуждала я по дороге домой. — А нужно было бы ему рассказать о случае с кражей зонтика у Сепа, что произошел в одном из местных магазинов. Как бы он на это отреагировал?.. Да что там, все равно он, конечно, в это не поверил бы или вину возложил на иностранцев».
Невзирая на все неудачи, я упорно продолжала заниматься поиском работы, придерживаясь принципа «Кто ищет, тот всегда найдет». И действительно, наконец мне улыбнулось счастье — я получила предложение принять должность помощника бухгалтера в одной небольшой частной фирме. Хозяин фирмы, человек суровый, скупой и сварливый по натуре, был доволен моим трудолюбием и четкостью в работе. Он стал все больше и больше доверять мне, а вернее, нагружать меня все более сложными бухгалтерскими расчетами. Казалось, все идет своим чередом, но… со мной произошел на улице несчастный случай. В один воскресный день мы ездили в соседний город для подбора тайников и мест встреч. Машины у нас в то время еще не было, и поездку совершили поездом. По возвращении в столицу, ожидая трамвай, мы стояли на остановке недалеко от вокзала. В руках у Сепа была развернута вечерняя газета, в чтение которой мы оба углубились. Вдруг до нас долетел резкий шум дребезжащего железа. Мы быстро повернулись на звук и… неприятное уже произошло. Я вскрикнула от боли и осела на тротуар. Оказывается, с колеса проезжавшего мимо нас на довольно высокой скорости такси соскочил металлический колпак, покатился по инерции вперед и ударил меня по ногам, сильно поранил правую голень.
Владелец фирмы отказался оплачивать мне больничный лист, мотивируя это коротким сроком моей работы. Я попыталась отстаивать свою правоту, но хозяин составил новый договор и предложил или его подписать, или уволиться. Хотя мы и понимали несправедливость условий работы в этой фирме — повышенные требования, невысокое вознаграждение за труд, неоплата больничного листа, — все же мне пришлось согласиться с новыми условиями и приложить все усилия, чтобы удержаться здесь хотя бы некоторое время, пока не найдется более подходящее место.
Для западных стран характерно то, что работа в небольших частных фирмах связана с определенными трудностями. Их хозяева, как правило, стремятся составить трудовой договор с большей выгодой для себя.
Спустя несколько месяцев, когда я уже закончила коммерческую школу и получила удостоверение, подыскала по объявлениям в газетах место помощника бухгалтера у владельца крупного ресторана «Максим», где и работала в момент встречи с господином Бланкофом.
Итак, через несколько дней я пришла по указанному в визитной карточке адресу. Магазин располагался на одной из центральных торговых улиц столицы, считался достаточно респектабельным. Бланкоф встретил меня приветливо, представил свою секретаршу, пожилую женщину, которая прослужила у него более двадцати лет и сейчас хотела быть занятой только полдня. Жан высоко ценил эту женщину и решил уважительно отнестись к ее просьбе. Рассказал о моих обязанностях, показал место работы и ознакомил с текущей документацией. В конце беседы Бланкоф выразил согласие принять меня на работу, и я подписала договор.
На