И действительно — рассуждают дальше сторонники романтической точки зрения — в какой-то момент в первые несколько лет жизни самость дифференцируется от окружения, союз с динамической Основой утрачивается, субъекг и объект разделяются, и самость переходит из бессознательного Рая в сознательный Ад — мир эготического отчуждения, подавления, террора, трагедии.
Однако — счастливо продолжают они — самость может совершить в своем развитии своеобразный поворот на 180 градусов — вернуться в предыдущее состояние инфантильного единства и воссоединиться с великой Основой Бытия — только теперь полностью сознательным и само актуализированным образом — и, следовательно, обрести сознательный Рай.
Отсюда общая романтическая точка зрения: человек начинает свою жизнь в бессознательном раю, в бессознательном единстве с Божественным; затем он утрачивает это бессознательное единство и, таким образом, погружается в сознательный Ад; затем человек может восстановить Божественное единство, но теперь в более высокой и сознательной форме.
Единственная проблема этой точки зрения состоит в том, что первый шаг — утрата бессознательного единства с Божественным — абсолютно невозможен. Все сущее едино с Божественной Основой — ведь это, в конце концов, Основа всего бытия! Утрата единства с этой Основой равносильна прекращению существования.
Обратите внимание: существуют лишь две общие позиции, которые вы можете занимать по отношению к Божественной Основе; поскольку все сущее едино с Основой, вы можете либо осознавать это единство, либо не осознавать его. То есть у вас есть лишь два варианта: ваше единство с Божественной Основой может быть сознательным или бессознательным.
И раз уж вы, согласно романтической точке зрения, начинаете свою жизнь, как ребенок, в состоянии бессознательного единства с Основой, то вы в дальнейшем не можете утратить это единство! Вы уже утратили осознание этого единства; вы не можете далее утратить и само это единство, иначе вы прекратите существовать! Так что, если вы не осознаете своего единства с онтологической точки зрения, хуже быть не может. Это уже бездна отчуждения. Вы уже живете как бы в Аду; вы уже погружены в сансару, только не отдаете себе в этом отчета — вам недостает осознания, чтобы признать этот жгучий факт. И, значит, вот каково, на самом деле, состояние инфантильной самости: бессознательный Ад.
Однако кое что все же начинает происходить: вы начинаете пробуждаться к отчужденному миру внутри и вокруг вас. Вы движетесь от бессознательного Ада к Аду сознательному, и именно осознание Ада, сансары, мучительного существования делает взросление и взрослую жизнь таким кошмаром страдания и отчуждения. Самость ребенка пребывает в относительном покое не потому, что она живет в Раю, а потому, что ей недостает осознания, чтобы заметить окружающее ее пламя Ада. Ребенок, несомненно, погружен в сансару — просто он об этом не знает, ему недостает осознания, чтобы понять это. Просветление — это, определенно, невозвращение в подобное инфантильное состояние! Равно как и не какой бы то ни было «зрелый вариант» этого состояния! Ни самость ребенка, ни моя собака, не терзаются виной, страхом или страданием, однако просветление не состоит в возврате к собачьему сознанию (или к «зрелому варианту» собачьего сознания!).
По мере роста сознания и осведомленности самость ребенка медленно осознает неизбежную боль существования, мучение, присущее сансаре, механизм безумия изначально вплетенный в явленный мир — она начинает страдать. Происходит ее знакомство с первой Благородной Истиной, потрясающее посвящение в мир восприятий, единственная математика которого — мучительный огонь неутоленного и неутолимого желания. Это не какой-то новый, одержимый желаниями мир, который отсутствовал в предыдущем «блаженном» состоянии погруженности — это просто мир, который бессознательно господствовал над этим состоянием — мир, который самость теперь начинает медленно, болезненно, трагически осознавать.
Итак, по мере роста осознания, самость переходит из бессознательного Ада в сознательный Ад и там она может провести всю свою жизнь, превыше всего стремясь к отупляющим утешениям, которые смягчат ее грубые и несдержанные чувства и залечат раны отчаяния. Она живет как морфинист, кутаясь в обезболивающее тепло своих компенсаций, и ей, возможно, даже удается убедить себя — по крайней мере на первых порах, когда все еще видится в милом розовом цвете — что дуалистический мир, в конце концов, совсем не плох.
Однако есть альтернатива. Самость может продолжать расти и развиваться, достигая подлинно духовных областей, преодолевая ощущения изолированного «я», она разворачивается в само Божественное. Единение с Божественным — единство или тождество, которое, хотя и бессознательно, уже имело место с самого начала, теперь загорается в сознании ослепительной вспышкой озарения и шока невыразимо обыденного: самость постигает свою высшую тождественность с самим Духом — быть может, столь же вопиюще очевидную, как прохладный ветерок в ясный весенний день.
И, значит, вот каков, в действительности, онтогенез человека: из бессознательного Ада в сознательный Ад и далее в сознательный Рай. Ни на одном этапе самость не утрачивает своего единства с Основой, иначе она полностью прекратила бы существовать! Иными словами, романтическая парадигма права в отношении второго и третьего шагов (сознательного Ада, сознательного Рая), но полностью заблуждается в том, что касается самого инфантильного состояния, которое представляет собой не бессознательный Рай, а бессознательный Ад.
Таким образом, инфантильное состояние — это не бессознательное надличностное; оно по самой своей основе доличностно. Оно не трансвербально, оно довербально. Это не трансэго, а доэго.{6} И человеческое развитие — равно как эволюция в целом — направлены от подсознания к самосознанию и к сверхсознанию; от доличностного к личностному и к надличностному; от субментального к ментальному и к сверхментальному; от довременного к временному и к трансвременному — или, как его ни называй — вечному.
Романтики просто перепутали «до» с «транс» и, тем самым, возвели «досостояния» до высшего статуса «транссостояний» (точно так же, как редукционисты игнорируют «транссостояния», объявляя их регрессией к «досостояниям»). Эти два заблуждения — возведение низшего к высшему и сведение высшего к низшему представляют собой две основные разновидности «до-/ транссофизма», который впервые выявлен и определен на последующих страницах. Самое важное заключается в том, что развитие — это не регрессия на службе эго, а эволюция в трансценденции эго.
И на этом кончилось мое очарование романтизмом.
Однако, отпадение от Божества, от Духа, от изначальной Основы, действительно происходит, и это та истина, которую пытаются постичь романтики перед тем, как они сползают к своим до-/транссофизмам. Это отпадение называется инволюцией — движением, в котором все вещи отпадают от осознания своего единства с Божественным и, таким образом, воображают себя отдельными и изолированными монадами, отчужденными и отчуждающими. И коль скоро произошла инволюция и Дух становится бессознательно вовлеченным во все более и более низкие формы своего собственного проявления, тогда может произойти эволюция: Дух разворачивается в великий спектр сознания — от Большого Взрыва к материи, к ощущению, восприятию и побуждению, к образу, символу и понятию, к рассудку и психике, к тонким, к каузальным событиям — по пути к собственному шокирующему самоузнаванию, самореализации и самовоскрешению Духа. И на каждой из этих стадий — от матери к телу, разуму, душе и духу — эволюция становится все более сознательной, все более осведомленной, более осуществившейся, более пробужденной — со всеми радостями и всеми ужасами, неизбежно присущими этой диалектике пробуждения.
Тем не менее на каждой стадии этого процесса возвращения Духа к себе самому, мы с вами помним — быть может, смутно, быть может, отчетливо — что когда-то мы осознанно были едины с самим Божественным. Именно это воспоминание, скрытое на задворках нашего осознания, тянет и толкает нас понять, пробудиться, вспомнить, кем и чем мы уже были и всегда остаемся.
Фактически можно предположить, что все сущее, в той или иной степени интуитивно догадывается, что в самой его Основе кроется Дух. Все сущее побуждают, принуждают, тянут и подталкивают к проявлению этого понимания. И в то же время, до этого божественного пробуждения все сущее ищет Дух таким образом, который, в действительности, препятствует пониманию: иначе понимание пришло бы к нам сразу! Мы ищем Дух способами, которые этому препятствуют.