Читать интересную книгу Врач от бога - Ирина Градова

Мы выехали из центра и некоторое время двигались по Большому Сампсониевскому. Не самый фешенебельный район города – со старыми домами, славящимися своей неудачной планировкой. Завернув за угол, мы оказались совершенно в другом мире. Заново отстроенный квартал поражал высотными домами из стекла и бетона, похожими на изысканные тонкие сигары. Между ними были разбиты небольшие садики, в круглых клумбах росли маргаритки и анютины глазки. Квартал охранялся: на въезде стояла будка охранника и шлагбаум. За низким заборчиком на детской площадке играли дети. Охранник пропустил машину Люсьены и снова опустил шлагбаум.

– Нас туда не пустят! – заметил водитель, вопросительно глядя на меня.

– Да знаю я, знаю, – вздохнула я, доставая из сумочки мобильник. Набрав номер сына, я услышала в трубке его голос:

– Привет, ма! Что-то случилось?

– Ты где находишься? – спросила я.

– У Вальки, готовимся к ЕГЭ по русскому.

– Какие молодцы! – с энтузиазмом воскликнула я, стараясь, чтобы в моем тоне звучало поменьше сарказма.

– Ма, а ты точно в порядке? – поинтересовался мой чувствительный отпрыск.

– В полном! – заверила его я. – Ну, продолжайте готовиться. Ты к ужину вернешься?

В этот момент мы с водителем как раз наблюдали за тем, как Дэн и Люсьена вышли из «мини» и двинулись к одному из домов, расположенных полукружьем.

– Обязательно приду! – пообещал сынуля.

– Так это и есть твой сын, а? – уточнил водитель после того, как я отключилась. – Или все-таки благоверный?

Я вытаращила на него глаза и ответила в том же стиле:

– Ты в уме ли, милый, – он же мальчик совсем?!

– Ну, сейчас это значения не имеет – ты на наших звезд погляди: с каждым разом у них мужья все моложе и моложе! За пацана переживаешь? Не переживай, не девка ведь! Вот у меня аж две девчонки. Близнецы, пятнадцать лет, так вот я от них парней поганой метлой чуть не каждый день гоняю, так это потому, что они ведь могут и в подоле принести, а нам с женой этого совсем не надо! А твой – что? Авось не забеременеет!

Это, конечно, весьма утешало!

Приехав домой, я выпила две чашки кофе, чтобы прийти в себя после увиденного. К счастью, мамы не оказалось, и мне не пришлось рассказывать ей о своей слежке за Дэном. Тут я вспомнила, что обещала позвонить Елене Исааковне еще вчера, но замоталась и так и не позвонила.

– Толика выпустили под залог, – сообщила мать Лиды после обычных приветствий. – Это ведь хорошо, да?

– Конечно, – убежденно подтвердила я.

В трубке образовалась пауза, как будто Елена Исааковна не знала, стоит ли ей продолжать.

– Послушай, Агния, – сказала она наконец, – ты не могла бы сейчас зайти? Мужа нет, а мне надо с тобой… поговорить.

Идти никуда не хотелось – я слишком устала и набегалась за день, не говоря уж о настроении, окончательно испортившемся после того, как я поймала на лжи собственного сына. Тем не менее не выполнить просьбу матери погибшей подруги казалось мне верхом черствости, а потому я, скрепя сердце и с тоской поглядев на мягкий диван, согласилась.

Елена Исааковна хорошо подготовилась: на столе стоял пирог, конфеты и горячий чайник. Мне стало неудобно: у нее только что умерла дочь, а она суетится и накрывает на стол, чтобы принять меня!

– Представляешь, нам не отдают тело! – пожаловалась Елена Исааковна, разливая чай по чашкам из тонкого костяного фарфора.

– Это нормально, – сказала я. – Не волнуйтесь, при подобных обстоятельствах тело держат в морге достаточно долго, чтобы провести все необходимые исследования. Вы же хотите, чтобы виновные в смерти Лиды были найдены?

– Конечно-конечно! И все-таки ты не могла бы… ну, поговорить с кем надо, чтобы поторопились, а?

– Я попробую, Елена Исааковна. Вы меня именно за этим пригласили?

– Нет, что ты! Дело в том, что я… – она снова замялась, но быстро продолжила: – Пока Толик отсутствовал, я забирала почту из ящика в их доме и вытащила вот это.

Она протянула мне вскрытый конверт. Мое внимание привлекло большое количество марок и написанный печатными буквами адрес. Обратный был написан прописью и на иностранном языке.

– Турция? – удивилась я. – Лида переписывалась с кем-то в Турции?

– То-то и оно! – покачала головой Елена Исааковна. – Поэтому я не удержалась и вскрыла конверт.

– Вы прочли письмо?

– Оно на английском! Может, прочтешь?

– Елена Исааковна, я же французский изучала! – с укоризной напомнила ей я.

Мои знания английского ограничивались выражениями «Hello!» и «How much?», а также известными всем из песен словами типа «love», «kiss» и «bye!».

– А разве Лида говорила по-английски? – с опозданием удивилась я, ведь мы учились в одном классе.

– Ну что ты! Лидусик столько курсов позаканчивала – и флористики, и икебаны, и восточной кулинарии. А английским на курсах два года занималась, очень серьезно. Говорила, что пригодится для путешествий. Вот это из конверта выпало, – и Елена Исааковна протянула мне фотографию. С нее улыбался симпатичный, полный, седоватый мужчина средних лет с усами и темно-карими глазами. Он стоял, облокотившись на перила какого-то балкона, а за спиной у него плескалось море. На обратной стороне снимка стояла подпись: «With love: Hassan».

– Очень интересно! – пробормотала я. – Вам что-нибудь об этом известно?

– Да я вообще не предполагала, что у Лидусика были от меня секреты! – развела руками Елена Исааковна. Она едва не плакала: видимо, тайна дочери, ее молчаливый отказ делиться сокровенным очень сильно подействовали на мать.

– Да вы не расстраивайтесь! – попыталась я ее успокоить. – Лида ездила отдыхать в Турцию?

– Насколько я знаю, за последний год четыре или пять раз.

– И без Анатолия?

– Что ты, он же работает как вол! Но Толик никогда не запрещал Лидусику отдыхать одной.

Я еще раз посмотрела на письмо. Длинное – на пяти листах, и это заставляло задуматься. Во-первых, какой мужчина станет писать столь пространное письмо женщине, которая мало для него значит – если он, конечно, не известный русский писатель Лев Толстой и просто упражняется в эпистолярном жанре? Далее: мужчина никак не походил на плейбоя, каких скучающие россиянки «снимают» на пляжах курортных городов. Совсем напротив, он производил приятное впечатление вполне респектабельного человека – такого, которым Лида очень даже могла заинтересоваться. Могла бы – если бы не состояла в счастливом замужестве!

– Неужели Лидусик нашла себе какого-то турка и изменила Толику? – спросила Елена Исааковна, как будто я-то уж точно находилась в курсе всего, что происходило с ее дочерью в последние несколько лет.

– Надо обязательно перевести это письмо, – сказала я вместо ответа. – Вы можете отдать мне его на время? Я попытаюсь найти того, кто хорошо владеет английским.

– Разумеется, Агния, – согласилась мать Лиды. – Только – никому, ни одной живой душе: представляешь, что случится, если Толик…

– Ну, о чем вы говорите! Я, естественно, не стану распространяться о том, кому адресовано письмо. Можете не волноваться.

– Хорошо, – вздохнула Елена Исааковна. – Ты думаешь, это что-то значит?

– Понятия не имею, – ответила я. – Не зная содержания, судить невозможно.

Вернувшись домой, я нашла там Дэна, но мама тоже уже пришла, а потому я решила отложить серьезный разговор с ребенком на более подходящее время. Вместо этого я попросила сына перевести письмо.

– Ну, ма, – простонал он, – ты же знаешь, что я и английский несовместимы!

Это чистая правда: Дэн всегда героически боролся с этим предметом, причем в одиночку, потому что ни я, ни тем более Славка не могли ему в этом помочь. Тем не менее он стабильно получал «тройки», и я не волновалась.

– Ты же понимаешь, что «тройка» – это не оценка, – словно услышав мои мысли, добавил Дэн. – По другим предметам у меня все в порядке – ну, кроме литературы и биологии, поэтому англичанка ставила «тройки», закрыв глаза.

– Может, все-таки попробуешь? – попросила я.

Взяв в руки письмо, Дэн честно попытался прочесть написанное.

– Здесь все про любовь, – сказал он наконец, возвращая мне листки. – Точнее сказать не могу, извини!

Отправляясь в постель, я раздумывала над тем, может ли письмо от неизвестного турка иметь отношение к скоропостижной смерти моей школьной подруги.

* * *

Операции в отделении челюстно-лицевой хирургии являются для меня одними из самых сложных в нашей больнице – не считая тех, что на кардиохирургии, но и там не проводят операций повышенной сложности, предпочитая для этого отправлять пациентов в кардиологический центр. Мы оперировали подростка с «волчьей пастью». Узнав об этом, я выразила свое удивление по поводу того, что паренька не избавили от этого тяжелого дефекта в раннем детстве, когда, как правило, это и следует делать.

– Да он из деревни, – ответил оперирующий хирург. – Жил там, как жил, у бабушки, страдал, естественно, от оскорблений сверстников, но все думали, что ничего не изменить. Бабушка недавно померла, и его привезли в город, а тут и выяснилось, что существует государственная программа для таких детей. Беда в том, что он и в самом деле «староват», и сейчас провести операцию гораздо труднее, чем несколькими годами ранее. Мы бы, возможно, и браться не стали, но у него повреждена ко всему прочему еще и носовая перегородка, что сильно затрудняет дыхание – чем он старше, тем больше. К счастью, у нас есть отличный консультант. Надеюсь, все получится!