танцпола.
Леон знаками дал нам понять, что они с Элоди пойдут за ними. А мы с Матсом остались на второй танец.
Если здесь родители Рафаэля – значит, наверняка должны быть и родители Эллы.
Следующая мелодия, которую заиграл оркестр, была более медленной, и кружившийся вокруг нас вихрь сменился спокойными шагами. На миг я испытала облегчение, потому что не успевала запомнить все движения, но тут Матс неожиданно прижал меня к себе, и у меня замерло сердце.
Я и в нормальной обстановке тонула в тёмных глазах Матса. Иногда он смотрел на меня так, будто я единственная девушка на свете. Сейчас в его взгляде было столько тепла, что я даже поверила: всё будет хорошо. Пока Матс смотрит на меня так, мне не страшно ничего на свете, и я просто... счастлива.
Я вдруг поняла одну вещь. Если я сейчас не решусь сказать Матсу о своих чувствах к нему, то, наверное, не решусь на это никогда. Но тут же засомневалась: а что, если Матс всё-таки разочаровался во мне и мои чувства его уже не интересуют?
Нет, я должна рискнуть. Правда, я не могла представить ничего ужаснее, чем получить от Матса отказ, но... эти мысли не могли меня остановить. Я просто лопну, если наконец не скажу ему об этом.
И тогда я прижалась к нему ещё ближе и увидела, как он вытаращил глаза. Вот и наступил тот самый момент. Я больше не могла притворяться, что всё нормально. От волнения у меня шумело в ушах. Будь что будет.
– Матс, – выдохнула я и сглотнула. – Я... в общем, я... – Сердце мчалось галопом. – Я давно хочу сказать тебе одну вещь. Но... до сих пор я этого не сделала, потому что... ну да...
– ...потому что думаешь, что я всё ещё злюсь на тебя? – спросил он. – Да я вообще никогда не могу на тебя злиться. – Он криво усмехнулся. – Во всяком случае, дольше двух минут. Да и то если очень постараюсь. Но иногда всё равно делаю так, чтобы ты не думала, что ты...
– ...что я тебе нравлюсь? – прошептала я пересохшими губами и торопливо выдавила: – Ты... ты мне тоже нравишься. Даже очень. И мне кажется, что не только нравишься, а даже больше.
Матс неожиданно остановился, и я действительно чуть не наступила ему на ногу. Он молчал. Ужасно долго. Слишком долго. Неужели я всё просто придумала?
Я умирала. Здесь и сейчас.
– Почему... почему ты не говорила мне об этом раньше? – У Матса был такой взгляд, словно ему что-то упало на голову. – После того случая на турнире я думал, что ты не хочешь, чтобы мы дружили, как раньше. Ты всегда как-то странно смотришь на меня, когда я рядом.
– Только потому, что я нервничаю, – призналась я.
– Но... Ты для меня самая классная девчонка на свете! Ты ведь сама знаешь! Почему ты так долго... – Матс замолчал, а я после его слов чуть не упала.
– Я для тебя самая классная девчонка на свете?! – В душе у меня взорвался фейерверк из петард, ракет счастья, и они вылетали одна за другой. – Правда?
– Люци Альвенштейн... – он улыбнулся своей самой широкой улыбкой, – так ты до сих пор этого не знаешь? Все уже давно знают – почему же ты не знаешь?
В голове беспорядочно метались разные мысли – и ни одной важной. Оркестр заиграл громче, но я не слушала музыку. Сейчас я наберусь смелости, встану на цыпочки и...
– Дорогие высокородные дамы и господа! – загремел вдруг на весь зал голос, и я чуть не оглохла.
Матс тут же отпустил меня и оглянулся.
Поскольку я ещё не пришла в себя от волнения и видела всё расплывчато, я на всякий случай держалась за Матса.
Перед нами на сцене в конце зала стоял Эдгар и смотрел на участников бала!
Он изменился и выглядел совсем не так, как две недели назад на турнире – казался гораздо старше, словно после нашей последней встречи прошли не недели, а годы. Его лицо потеряло юношескую округлость, и на нём обозначились скулы. Волосы он снова коротко стриг и зачёсывал на пробор.
Разговоры и смех вокруг мгновенно стихли.
– Добро пожаловать! – воскликнул Эдгар. Мне бросилось в глаза, что он единственный не надел маску, и она болталась у него на руке. – Я безмерно рад, что вы откликнулись на моё приглашение и прибыли на бал-маскарад «Через все времена», украсив своим присутствием сегодняшний праздник! Наслаждайтесь этим вечером и празднуйте вместе с нами начало нового времени, отсчёт которого начнётся с этого бала.
Я огляделась по сторонам посмотреть, как гости реагируют на слова Эдгара. Позади меня две женщины начали перешёптываться, и одна из них засомневалась, принадлежит ли вообще Эдгар к высокородным.
– Имел ли он право собрать всех нас? – спросила вторая женщина.
– Не имею представления, – ответила первая. – Но где же Элоди де Ришмон?
Эти негромко звучащие и пропитанные ядом вопросы меня не удивили. Для этих людей происхождение Эдгара играет большую роль. Гости продолжали перешёптываться.
Я не сомневалась, что Эдгар просчитал все шаги. Ведь он совсем не глуп. Даже наоборот. Казалось, его совершенно не волнует, что говорят о нём гости. Они собрались здесь, а остальное не важно.
Вдруг передо мной появилась женщина, и я невольно уставилась на неё. Несколько секунд я находилась в таком замешательстве, что не могла пошевелиться и даже забыла, что надо дышать.
Я знала эту женщину. Я узнала бы её за сотню метров, как бы она ни была одета. Даже маска, закрывающая половину её лица, ничего не меняла. Её движения навсегда впечатались в мою память. Я ведь думала, что она умерла на турнире в Англии... что Эдгар убил её. Но она стояла здесь, прямо передо мной, и протягивала мне поднос с напитками.
Это какой-то абсурд. Баронесса фон Шёнблом предлагает мне что-то выпить! И при этом она, единственная в зале, одета в старинный наряд служанки, какие до недавнего времени были приняты в доме де Ришмонов.
Мне просто не верилось, что такое возможно. Машинально я ещё сильнее сжала руку Матса, когда баронесса устремила на меня взгляд. Но её глаза казались стеклянными, а сама она напоминала механическую куклу. И хотя я ненавидела баронессу всей душой – особенно после