Из горла Грейс вырвался стон, когда она повернулась, ее груди коснулись груди Цезаря, и она ощутила силу и жар, исходящие от его тела. Касаясь его взъерошенных волос, она с пылом и страстью возвращала поцелуи.
Страсть быстро вскружила ему голову, лишая Цезаря контроля, которым он мог по праву гордиться. Он прижал девушку к себе, наслаждаясь плавными округлыми линиями ее тела, вдыхая ее запах и вкус. Это была горючая смесь аромата цветов и запаха возбужденной женщины. Цезарь негромко застонал и обхватил рукой ее полную грудь с напрягшимся соском. Это чувствовалось даже сквозь кружево бюстгальтера, который волновал его еще тогда, когда они пили кофе с родителями.
Грейс прерывисто вздохнула, когда он провел пальцем по набухшему соску. Она чувствовала, как он возбужден. Не отрываясь от губ Грейс, Цезарь снова и снова ласкал ее груди.
Грейс беспомощно простонала:
— Цезарь…
Не оставляя в покое грудь, он принялся целовать ее шею, коснулся чувствительного местечка чуть ниже уха, слегка царапнул его зубами. Волна желания накрыла Грейс с головой, в низу живота стало влажно и жарко.
— Цезарь, пожалуйста, — простонала она. — Да! — Она что-то невнятно пробормотала и вздохнула, когда он вытащил блузку из-под пояса юбки. Грейс ощутила прикосновение его теплой руки к своей обнаженной коже, по которой тут же побежали мурашки. Цезарь накрыл ее грудь ладонью, высвободил из чашечки бюстгальтера и обхватил. Грейс откинула голову назад и застонала.
Девушку словно охватило пламя, она извивалась, изнемогая от страсти, в опытных руках Цезаря. Губы его отправились в путешествие по ее шее, затем он нагнулся и втянул затвердевший напрягшийся сосок в рот. Грейс прерывисто задышала, запустив пальцы в его волосы.
Их взгляды встретились. В глазах Цезаря сверкало желание, без сомнения, являвшееся отражением ее собственного огня. Цезарь ловко расстегнул пуговицы блузки, распахнул ее и залюбовался грудями Грейс с гордо венчавшими их розовыми бутонами.
— Прекрасно, — простонал он, вновь накрывая ладонью кремовую грудь.
Грейс лежала на его коленях, наблюдая сквозь полуопущенные ресницы за тем, как Цезарь опускает голову и ласкает ее грудь ртом.
— Пожалуйста, Цезарь, — снова простонала она, выгибая спину, чтобы полнее наслаждаться его ласками.
А Цезарь упивался сладостью Грейс. Его язык искусно продолжал ласкать сосок, сводя ее с ума. Но и она времени зря не теряла. Ее руки начали свое жадное путешествие по его телу. Сначала это были легкие прикосновения к груди и плечам мужчины. Затем руки опустились ниже и обхватили его возбужденную плоть.
Цезарь резко выдохнул, как только ее ладони оказались на самом чувствительном месте, и неохотно поднял голову. Тишину, царившую в комнате, нарушало лишь их учащенное дыхание.
— Нам надо остановиться, Грейс, — хрипло произнес он.
Поцеловав каждый ее сосок, он вернул на место бюстгальтер и расправил блузку, прикрывая наготу девушки.
— Что? — спросила она, глядя на него затуманенным взором, ее губы распухли от поцелуев, щеки горели.
— Видеокамера.
Грейс поспешно села, потом с расширившимися от шока глазами соскочила с колен Цезаря, запахивая блузку, чтобы прикрыть грудь. Найдя камеру безопасности, она побледнела.
Значит, все время, что она провела на коленях Цезаря Наварро, видеокамера механически фиксировала происходящее. Как Цезарь расстегнул ее блузку, обнажил груди, поцеловал их и по очереди втянул в рот соски.
А кто-то, возможно Рафаэль, сидел у экрана и наблюдал за этим.
Грейс повернулась спиной к Цезарю, поспешно приводя себя в порядок и чувствуя на себе его взгляд. Когда она вновь повернулась лицом к нему, его глаза были непроницаемыми, но на скулах горел румянец.
Грейс ощутила, как ее охватывает гнев. Сейчас это чувство было спасительным для нее.
— Как ты посмел так поступить со мной? — процедила она сквозь зубы.
Возмущенная девушка не заметила, как перешла на «ты».
Цезарь нахмурился и встал:
— Грейс!
— Как ты мог? — Ее груди, которые он ласкал всего несколько минут назад, вздымались и опадали.
Рот Цезаря напрягся.
— Я забыл, что здесь установлена камера.
— Ты забыл? — недоверчиво переспросила Грейс. — Ты живешь с этими чертовыми камерами двадцать четыре часа в сутки, а сегодня просто забыл о них?!
— Да, Грейс, забыл. — Он пригладил волосы. — В ту минуту, когда тебя поцеловал, я забыл обо всем на свете.
— В самом деле? — презрительно осведомилась девушка.
Она понимала, что не совсем права. Ведь она сама позволила Цезарю все эти ласки. Но гнев помогал ей справиться со смущением. Подумать только, за всем наблюдал Рафаэль или кто-то из охраны!
— В самом деле. — В глазах Цезаря появился опасный блеск. — Признаю, что с моей стороны это серьезное упущение. — Его тон смягчился. — Но ты ведешь себя неправильно.
— Нет, я веду себя так, как вела бы себя на моем месте любая женщина, — отрезала Грейс. — Я хочу, чтобы эта запись была стерта! — Ее затрясло от унижения. — Ты меня слышишь?
Ее голос с каждым словом звучал все громче.
— Мне кажется, в этот момент тебя может слышать весь Буэнос-Айрес, — заметил Цезарь.
— Пожалуйста, пусть слушает! — Грейс тяжело дышала. Еще никогда в жизни ее так не унижали. В последний раз она была на свидании год назад, но никто не ласкал ее столь интимно. — Рафаэль или кто-нибудь другой мог все это видеть! — простонала девушка. — Как я после этого покажусь им на глаза? Как?
— Рафаэль умеет держать язык за зубами.
— Да? Наверное, тебе это хорошо известно, поскольку такое происходит регулярно? — с иронией осведомилась Грейс. — Может, у тебя есть коллекция…
— Советую тебе остановиться, — предупредил Цезарь.
— А если я не остановлюсь? Что ты мне сделаешь? — Она свирепо уставилась на него. — Уволишь?
— Ничего не делай и не говори в спешке, — посоветовал он.
— Я никуда не спешу. — Из-за слез, застилавших глаза, Грейс не видела его лица — только расплывчатые линии. — Я ненавижу то, как ты живешь, твоих охранников, видеокамеры. Я все ненавижу!
— Я…
— О, я понимаю, почему ты так живешь, Цезарь. — Еще одна слеза скатилась по ее щеке. — Я прекрасно понимаю, почему ты выбрал такую жизнь. Ну а мне нравится общаться с людьми. С любыми людьми. Я не могу дышать в башне, которую ты выстроил для себя. — Дрожащая Грейс перевела дыхание. — Я не собираюсь оставить тебя без кухарки или экономки — это непрофессионально. Но предупреждаю, по истечении испытательного срока я на этой работе не останусь. Кевин Мэддокс найдет, кем меня заменить.