на повышенных тонах сказала, чтобы я шла домой немедленно.
«Тотальный контроль активирован».
Посоветовалась с Ромкой, что мне делать, тот сказал: «Идти на олимпиаду». Якобы, гнев родителей я смогу пережить, а гнев директрисы — нет.
«Он просто не знает моих родителей, особенно папины методы воспитания. У него ремень все проблемы решает».
Я медленно шла к гардеробу, взвешивая обе ситуации и отдавая предпочтение миру в доме, как вдруг Анастасия Кирилловна поймала меня за локоть.
Я сразу узнала ее хватку… Либо у меня в локте нерв оголённый, либо так крепко она хватает меня.
— Анна, олимпиада на третьем этаже, в кабинете немецкого языка. Могу узнать, куда ты направилась?
«Голос слишком нервный, точно что-то случилось. Как я могу ей отказать?»
Я разворачиваюсь к ней лицом и улыбаюсь. Её выражение лица не меняется.
«Сегодня эта женщина решила меня покорить?»
Ей очень идёт костюм, в каком-то английском стиле. Тёмно-бордовый пиджак и юбка. Губы в тон… И, конечно же, духи.
— На что ты смотришь?
«О господи! Я бессовестно её рассматриваю?! Но в этом же нет ничего постыдного…»
— Да так, я в своих мыслях. Хотела просто выйти на улицу и подышать. Я помню, что у нас олимпиада.
— Поднимайся в кабинет.
Наконец-то она отпускает меня и уходит в сторону спортзала. Мне больше нечем крыть, и я остаюсь в школе.
«Да простит меня Господь и родители».
Я написала маме сообщение: «Прости, я задержусь. Всё объясню».
А затем выключила телефон.
Где задержусь, почему, на сколько времени?! Раньше бы я описала всё в подробностях, а сейчас мне почему-то не хочется.
Олимпиада шла дольше, чем я думала. Часа два или около, но устали все очень сильно. Ребята из других школ показались мне более дружелюбными, чем в нашей. Их сопровождали учителя и пытались периодически им помогать в олимпиаде. У меня, естественно, проблем или незнаний не возникало. Я спокойно всё записывала каллиграфическим почерком. У меня с русским проблемы, а с немецким мы очень даже ладим.
После того как все наши работы собрали и позволили идти, я снова замедлилась.
«Раз уж я уже так сильно опоздала, может, мне ещё немного времени потянуть?! Не хочу приближать свою погибель от папиного ремня».
Я разместилась на первом этаже перед окнами, разложила принадлежности прямо на подоконнике и начала делать уроки.
«В школе сейчас обстановка куда лучше, чем дома».
Мимо сновали уборщицы: гремели ведрами, что-то обсуждали между собой, а я целиком и полностью ушла в свои дела. Я отреагировала только тогда, когда на этажах погасили свет и пришёл охранник. На меня никто не обращал никакого внимания, так как в школе есть поздние кружки и проводят их на первом этаже, в отдельной секции.
«Может, мне стоит посещать какой-нибудь? Не помню почему и как это началось, но домой мне действительно идти не хочется».
***
Собираясь домой, гардеробщик попросил забрать моё последнее пальто и что-то невнятное прошептал охраннику. Я только расслышала, что в спортзал заходить нельзя, а остальной текст он пробормотал так тихо, что мне пришлось бы оказаться между этими двумя, дабы его расслышать.
Гардеробщик ушёл, охранник уткнулся к кроссворд, я делала вид, что собираюсь домой, а сама смотрела на плотно закрытую дверь в спортзал.
«Может, они просто там ремонт затеяли?! Но ведь директриса туда заходила и ничего… Да и в нашей параллели была сегодня физкультура».
Если бы я не слышала слово «нельзя», я бы не пошла, но последнее время это слово имеет обратный эффект.
Я тихо прошла к спортзалу и потянула на себя дверь.
«Странно.
Все кабинеты закрывают, а здесь открыто».
На глаза попалась сумка директрисы. Это точно была её сумка. Я видела её, когда мы сидели в кафе.
Она просто лежала, открытая настежь, на матах, у самого выхода. Пришлось подойти ближе, чтобы рассмотреть и убедиться.
— У вас две секунды, чтобы испариться.
Этот голос будто гвоздями прибил меня к месту. Я не двигалась, а только слышала, как ко мне подходит Анастасия Кирилловна. В этой темноте можно было увидеть только тень и очертания её фигуры. Женщина подошла к щитку и включила слабый свет. Я опустила голову. Почему-то стыдно… Дневник (хоть и свой) я украла, а теперь была поймана рядом с её сумкой в темноте.
«Что можно подумать обо мне теперь?!»
Она уверенно преодолела расстояние между нами и стояла напротив, пока я искала, что сказать.
— Я написала олимпиаду.
«К чему это сейчас? Но это то единственное, что я могу произнести под её тяжёлым взглядом. Чуть припухшие веки, значит, она плакала. Из-за машины? Или что-то другое, куда мне не следует вмешиваться?! Запах духов смешался с чем-то терпким. Алкоголь? Она что, выпила в здании школы? Моя мама уже сказала бы, что меня нужно перевести в другую школу, а Анастасию Кирилловну расстрелять».
— Зачем ты здесь, Анна? — моё имя было произнесено особенно чётко