Читать интересную книгу Когда явились ангелы (сборник) - Кен Кизи

Юный Миллер[81].

Юный Джек Керуак, еще не сломавший себе футбольную карьеру, еще не надорвавший пупок в «Эсквайре»[82]. Юная Сэнди без оголившейся кредитки. Юный Девлин. Юный Дилан[83]. Юный Леннон. Юные любовники, где бы вы ни были. Возвращайтесь, и помните, и уходите, и возвращайтесь.

Явка обязательна, но не требуется.

© Перевод Н. Караева.

В поисках Тайной пирамиды

I

Хорошее сафари

26 сентября 1974. Йом Кипур, День Искупления. Искуплен-и-я. Бог велит соблюдать его, постясь сутки, от заката до заката, во веки вечные. И благоприятный день, чтобы отправиться в паломничество к пирамидам.

28 сентября, суббота. Пол Красснер в Сан-Франциско. Спрашиваю Красснера, соблюдал ли он пост в День Искупления. Он говорит, что соблюдал бы, но был слишком занят едой.

29 сентября, воскресенье. Семнадцатый день после Пятидесятницы. Красснер упаковался и готов. Он намерен посетить со мной пирамиды в процессе расследования заговора – и под углом зрения из Большой галереи неопровержимо доказать, что пуля, убившая Кеннеди, не могла быть выпущена из ствола Джека Руби.

30 сентября, понедельник. Джек Черри из «Роллинг стоун» везет Красснера и меня в аэропорт, откуда мы полетим в Дейтон, Огайо, чтобы поговорить с большим специалистом по тайным пирамидам Енохом Огайским о Великой Тайной пирамиде. Оттуда Черри полетит в Нью-Йорк на встречу с участниками сафари. Он говорит по-египетски.

1 октября, вторник. Суккот – первый день праздника кущей. Енох Огайский держит татуировочный салон, где татуирует женщин, а заодно делает пирсинг сосков. Стены его мастерской увешаны цветными поляроидными снимками удовлетворенных клиентов. Когда мы приходим, он строчит на дряблом боку сорокалетней домохозяйки из Колумбуса Адама и Еву, изгоняемых из Сада, и каждые несколько секунд стирает с кожи кровь с чернилами. Красснер завороженно смотрит, а я расспрашиваю художника.

Под жужжание иглы и скулеж домохозяйки Енох рассказывает нам все, что знает о тайном подземном дворце. Енох Огайский – знаменитый Астральный путешественник и в менее телесной форме неоднократно посещал Долину царей. Он сыплет сведениями и предсказаниями. Глаза его разгораются, игла производит все больше вензелей и крови. Домохозяйка гримасничает и всё громче стонет, так что мы почти не можем расслышать его пророчества.

– Так, моя мягонькая, на сегодня довольно. У вас бледноватый вид.

Я иду за ним в тыльную часть салона, где Енох моет руки от профессиональных загрязнений и продолжает толковать о древности и будущем Египта. Тихий вскрик и грохот в переднем помещении заставляют нас бегом вернуться. Но домохозяйка в порядке. Красснер упал в обморок.

2 октября, среда. Я бросил «Люй – Странствия»[84] и готов к походу, но Красснеру тайн уже хватило.

– Они могут меня обыскать и обнаружат, что я обрезанный, – говорит он и улетает обратно в Сан-Франциско.

Я покупаю у мебельного дизайнера открытый «понтиак» 66-го года и направляюсь в Порт-Ройял, Кентукки, к Уэнделлу Берри, в надежде привлечь его к экспедиции. В машине слышу по радио, что на табачных плантациях в Кентукки заморозки, самые ранние за пятьдесят лет. На полях по обе стороны дороги – поникшие листья и угрюмые фермеры. При том, как я не люблю сигареты, печальный вид этих фигур в комбинезонах и бейсболках не может не трогать. Есть что-то вневременное и всечеловеческое в фермере, стоящем на поле после губительного заморозка. Он мог бы быть иероглифом, символом, нацарапанным на папирусе и означающим бессмертную правду: «Накрылся!»

3 октября, четверг. День рождения святой Терезы[85]. Еще одна рекордно холодная ночь. Холодным утром, после гренок и яичницы, мы с Уэнделлом запрягаем пару толстозадых рабочих кобыл и – но-оо! – на поле посмотреть, уцелело ли его сорго. Листья потемнели и повисли, но стебли еще стоят твердо. Срезаем несколько образчиков и едем в гору показать их двум братьям-старикам, его знакомым.

– Близнецы Тидвеллы скажут, – обещает Уэнделл. – Они фермерствуют здесь с девятьсот первого года.

Повозка громыхает по извилистой, ухабистой колее, среди зарослей терна, сахарного клена, маклюры и кизила. Братьев мы находим за работой на широком лугу, высоко над соседними участками. Огорчение не вмерзлось в лица этой пары: их табак благополучно развешан в сушильном сарае еще до прихода заморозков, и они уже боронят под стеблями. Прямые, бодрые, хотя им под восемьдесят, эти двое Добрых Молодцов могли бы явить собой другой иероглиф: «Не накрылись».

Они осматривают Уэнделлов стебель сорго и заверяют его, что сочленение не пострадало – это через него как раз гибнет урожай.

– Но коров туда не пускай, – предупреждают они. – От мороза образуется синильная кислота. Скотина может заболеть.

Слушая этих двух старых американских алхимиков, можно понять, почему Уэнделл Берри, магистр искусств из Стэнфорда и профессор Университета Кентукки, после двух дней занятий ишачит у себя на ферме, возделывая землю допотопными дедовскими методами: в нашем прошлом есть мудрость, к которой не подступиться без прошлых принадлежностей. Вспомним Шлимана, нашедшего древнюю Трою благодаря Гомеру.

По дороге вниз я рассказываю Уэнделлу о группе ученых из Беркли, которые пытались найти в пирамидах потайные камеры с помощью новейшей аппаратуры, регистрирующей космические лучи.

– И обнаружили, что перед пирамидами пасует самая современная техника. Единственное, чего они достигли со своими десятью тоннами оборудования, – убили током крысу, которая хотела устроить себе норку в проводах.

– Казнили крысу? – говорит Уэнделл, нажимая на тормоз, чтобы повозка не задавила кобыл на крутом склоне. – Для ученых из Беркли неплохое начало.

4 октября, пятница. Париж (который в Кентукки).

В номере старой гостиницы ищу в ящике Библию и нахожу на его деревянном дне глубоко въевшуюся четкую надпись карандашом: номер телефона, а после него, еще четче, – восторженная рецензия: СКАЗОЧНЫЙ СЕКС!

Телефон стоит рядом на тумбочке, и должен признать, что, помещаясь наверху один, испытываю командировочную хочь. Снова смотрю на номер, но в глубине ящика все-таки вижу Библию. К тому же мне заказали статью, а не сказку.

В Библии я ищу Исайю, глава 19, стихи 19 и 20. Это – основополагающая цитата в первом томе четырехтомной «Пирамидологии», которую я купил в Сан-Франциско за шестьдесят долларов. Но автор привел отрывок в оригинале, на иврите, будучи уверен, что обычный читатель обратится к Библии и прочтет на родном языке. Единственное, что он сообщает об этом отрывке, – что в нем содержится 30 слов и 124 еврейские буквы, и если численные значения этих слов и букв сложить по методу, называемому гематрией[86], то в сумме получится 5449 – что равняется высоте пирамиды Хеопса в пирамидных дюймах.

Пирамидный дюйм настолько близок к нашему дюйму (25 пирамидных = 25,0265 обычных), что я буду называть его просто дюймом. Кроме того, 5449 – вес пирамиды в тоннах, если умножить на тысячу. Сравнения продолжаются до бесконечности. Из пропорций и углов Большой пирамиды с высокой точностью выводятся все формулы и расстояния, относящиеся к нашей Солнечной системе. Это одна из причин, почему мы не переходим к метрической системе мер. Это было бы все равно что отрезать себе ступни, чтобы получить биркенстокские протезы[87].

Книга раскрывается на псалме: «Живущий под кровом Всевышнего, под сенью Всемогущего покоится» – согласно «Книге Урантии»[88], это один из египетских стихов, написанных первым великим учителем монотеизма фараоном Эхнатоном, которого, согласно Еноху, обучал сам Мелхиседек, который, согласно Кейси[89], ля-ля, ля-ля – понимаете, к чему я клоню? Дорога к этой пирамиде может завести тебя в бесконечные переулки размышлений. Вернемся к Исаии.

Вот она, глава 19, и подчеркнуто тем же черным карандашом, каким написан номер на дне ящика:

19. В тот день жертвенник Господу будет посреди земли Египетской, и памятник Господу – у пределов ее.

20. И будет он знамением и свидетельством о Господе Саваофе в земле Египетской; потому что они воззовут ко Господу по причине притеснителей, и Он пошлет им спасителя и заступника, и избавит их.

Подождите минуту. Это – прямая дорога к физкультурному безумию, какое видишь в изометрических глазах Христовых придурков[90], – и этой дорогой в своих поисках я идти не хочу. Я возвращаю дар Гидеонов[91] в ящик и задвигаю его вместе с тайной гематрией Сказочного Секса. Все это очень интересно, но мне не нужно. По воспитанию я крепкий баптист и считаю, что в смысле веры нахожусь в хорошей форме. Кроме того, ехать к Большой пирамиде, чтобы найти Бога, представляется мне оскорблением других храмов, которые я посещал на протяжении многих лет, неуважением к словам духовных учителей, таких как св. Хулихен, св. Лао-Цзы и св. Доротея[92], которая, вероятно, сформулировала это лучше всех: «Если ты не можешь найти Бога у себя на заднем дворе в Канзасе, то вряд ли найдешь Его и в Большой пирамиде Египта».