Читать интересную книгу Письмо с этого света - Марианна Рейбо

Присев возле него, я осторожно провел подушечкой указательного пальца по его нижней губе, отчего слюнная ниточка в уголке рта порвалась и тут же исчезла. Что-то пробормотав и втянув носом воздух, он пошевелился, и я, не дожидаясь, пока он окончательно проснется, придвинулся ближе и ловко запустил язык в его все еще приоткрытый рот. Стоило мне это сделать, как паренек резко дернулся, чуть не поранив меня зубами, и с еле слышным всхлипом отстранился, глядя мне в лицо бессмысленным спросонья взглядом. В этот момент я и сам здорово испугался, но быстро взяв себя в руки, улыбнулся ему и во второй раз приник к его губам.

Для ботаника мой незнакомец как-то уж очень быстро сориентировался. Уже через мгновение его большие руки крепко схватили меня за плечи, и, оторвавшись от моих губ, он тихо произнес: «Пойдем!». Взяв за руку, он незаметно вывел меня из комнаты. Странно, но в толпе гостей не нашлось ни одного, кто бы заметил наш поцелуй или наше исчезновение.

Как-то очень по-хозяйски незнакомец открыл дверь в пустую соседнюю комнату. Привыкшими к темноте глазами я быстро смог разглядеть предметы мебели: диван, небольшой комод с набросанными на него вещами и компьютерный стол со всем оборудованием. Но ботаник не дал мне времени разглядеть обстановку. Сбросив все, что было навалено на крышке комода, он подсадил меня на нее, приподняв за талию, и, прижав к стене, больно впился губами в мой рот. Пока он меня целовал, его руки ни на секунду не прекращали работу, высвобождая из одежды мою грудь и бедра. Не отпуская меня ни на мгновение, словно боясь, что я убегу, он быстро развернул меня спиной, заставив лечь на живот по длине комода, и стянул мои сопротивлявшиеся на влажной коже джинсы до самых колен. Раздалось знакомое шуршание рвущейся фольги (надо же, подготовился, гад! будто заранее знал…), и старый комод тихо заскрипел в заданном ритме.

Минут через десять мы уже спешно приводили в порядок одежду, избегая смотреть друг на друга.

– Я выйду первым, а ты приходи чуть позже, будет не так заметно, – шепнул он мне на ухо и вышел из комнаты.

Но я не стал возвращаться на вечеринку. Я тихо забрал куртку из гардероба и ушел по-английски. Уже выйдя из подъезда, я вспомнил, что даже не спросил имени незнакомца, да и он моего не спрашивал. «Может, надеялся, что, вернувшись в гостиную, я дам ему номер телефона?» – мелькнула было мысль, но я лишь отмахнулся и скорым шагом двинулся прочь. Не все ли равно?..

Позже я узнал, что это был старший брат именинницы и, соответственно, как и она, хозяин квартиры. Он не рассказал сестре о случившемся и не спрашивал ее обо мне. Больше мы с ним никогда не виделись.

31

Говорят, достаточно один раз переступить некую черту, и ты уже не можешь остановиться. Запутываешься все больше и больше, все ниже опускаешься, и каждый следующий шаг вниз дается легче предыдущего. Не берусь говорить за всех, но про себя могу с уверенностью сказать – да, это правда.

Пока Андрей оставался единственным мужчиной в моей жизни, мне трудно было представить, что вместо него может быть кто-то другой… Вернее, даже не так. Я прекрасно представлял свою жизнь без него. Я довольно часто и с удовольствием фантазировал о других мужчинах. Но мне как-то не верилось, что фантазии эти могут стать реальностью. Когда я бежал из Питера, я хотел скрыться от Андрея, убрать его из своей жизни, но я не представлял, что даже после окончательного с ним разрыва вновь могу сойтись с мужчиной. Не из страха перед Андреем. И не только потому, что я очень устал. Мне почему-то казалось, – стоит отдаться новому мужчине, и произойдет что-нибудь ужасное: случайная беременность, СПИД вкупе с сифилисом, новый любовник окажется маньяком… В общем, жутчайшая жуть. Когда на меня, как снег на голову, свалился Михаил, мир на один вечер перевернулся – я был готов и мне не было страшно. Но… Когда раскрылись все карты, это лишь усилило фобию – вот, пожалуйста, закон подлости в действии! Стоило только вознамериться… Так что сделать решительный шаг навстречу страху в первый раз было непросто. Может быть, поэтому все и вышло случайно: решиться неожиданно куда проще, чем готовясь заранее. Я впервые изменил Андрею с другим, и ничего не произошло: ни беременности, ни болезни, ни преступлений. Никто даже не знал. Все было шито-крыто.

Так что дальше дело пошло куда легче. За месяц у меня перебывало несколько любовников-однодневок. Я не прилагал особых усилий, чтобы кого-то найти, они находились сами собой. Я не встречался с парнями из института или общежития, чтобы избежать ненужных «рецидивов». Знакомился в интернете, в клубе, один раз прямо на улице – они сами подходили, словно чувствуя, что можно. Следующим вечером, а иногда и сразу в день знакомства мы шли на свидание куда-нибудь в кафе. Если в ходе беседы парень разочаровывал – я вел себя так, что он уходил, словно облитый ушатом холодной воды, и больше меня не беспокоил. Если он мне нравился и у него было, куда меня пригласить на желанный тет-а-тет, наше свидание растягивалось до утра.

Я вновь искал в них давно позабытое что-то, словно из пазлов собирая свой идеальный образ Адониса. Тонкие руки с длинными пальцами. Широкий треугольник торса. Крутая линия скул. Упругие завитки волос на шее, выбившиеся из общей копны – пшеничной, медной, темно-русой. У каждого из них была своя, недостающая другому деталь, которую я тайком прятал в хранилища памяти.

Как бы ни был хорош призрачный Адонис, на рассвете я покидал его, не давая возможности продолжить знакомство. Я не встречался с мужчиной больше одного раза – опасность огласки немедленно бы возросла, а главное, я ни с кем не хотел завязывать отношения. Не скажу, что утром мне было легко уходить. Очень нелегко. Кто-нибудь из них вполне мог стать для меня новым Андреем. Но я не видел в этом ни малейшего смысла: год, в лучшем случае два, и новый станет раздражать меня не меньше старого, вся его притягательность исчезнет, и ветры вернутся на круги свои. И что тогда? Снова резать по живому, бежать, лгать, опять хвататься за кого-то нового, и так еще и еще?.. Нет, пусть лучше все остается как есть. Пока возможно, пока Андрей в параллельном мире, за сотнями километров железной дороги, я буду жадно пить эту жизнь большими, быстрыми глотками. А дальше… Пусть будет так, как он хочет.

Те несколько встреч не были просто распутством. Юноши эти проникали прямо в душу, кружили голову, и я обрушивал на них штормовую волну неутоленной жажды любви. Но любовь эта, длиною в ночь, выражалась в том единственном, что успевала вместить. Паутинка пота на лбу, хлюпанье тела об тело, полынный привкус собственной вагины во рту после запоздалого минета, белковые пятна на простыне – все это известно каждому, кто хоть что-нибудь знает о сексе. В общем-то, особого удовлетворения это не приносило. Я даже не успевал толком распробовать мужчину, почувствовать его близость. Но поддайся я слабости и останься дольше… Лишняя ночь, и я уже не смог бы уйти.

Так продолжалось с середины осени до второй половины ноября. А затем на смену призракам Адониса пришли олимпийцы.

Прежде они меня не очень-то принимали, подумаешь, первокурсница. И хотя раза два-три я уговорил Мишу сводить меня к ним, это особо не помогало. Я вновь был тем самым «плюс один», которым я некогда был для приятелей Андрея. Но мне очень хотелось быть среди «богов». Они были интересные, необычные, свободные. Настоящие киники, гедонисты. Потягивая косяки с марихуаной, они всерьез могли обсуждать роль внутреннего диалога в произведениях Достоевского, и при этом разговор не казался скучным или надуманным. Они могли пить абсент без закуски и играть в карты на желание, заставляя проигравшего кукарекать под столом, а потом как-то естественно переключались на Кафку, Джойса или Камю. Я прочитал немало книг, но в их кругу чувствовал себя школьницей. То они казались на редкость умными, изрекая истины, достойные сомнамбулы, то вели себя как полные идиоты, и это было даже веселее. В общем, мне было очень досадно, что они меня не принимают. Когда я пожаловался на это Мише, он пожал плечами и просто сказал:

– Переспи с кем-нибудь из них.

– Чтоооо?!

Это было еще до встречи с «ботаником», поэтому я не на шутку возмутился такому предложению. Но Миша лишь повторил:

– Переспи с кем-нибудь из них. Из тех, кто любит женщин. Если они тебе так нужны. Это единственный способ.

Было видно, что ему это неприятно. Не то, что я могу отдаться кому-то из «богов», а то, что одного олимпийца в числе друзей – его самого – мне было недостаточно. Но он не лез в мои дела и уж тем более старался не опускаться до мелочной дружеской ревности.

И теперь, когда обнажиться перед новым мужчиной уже не казалось такой неразрешимой проблемой, я подумал: почему нет? С циничными олимпийцами будет куда проще. Можно открыто выбирать членов одной и той же компании, спать с ними, когда хочется, а потом общаться, как ни в чем не бывало – для них это было привычно и нормально.