Читать интересную книгу Народный быт Великого Севера. Том II - Александр Бурцев

Все начали веселиться, пиры пошли за пирами. Один только Еруслан Лазаревич не разделял вполне удовольствий. Он скакал уже к владениям князя Вахрамея, у котораго была дочь, прекрасная Анастасия. Близ города, в котором жил Вахрамей, было глубокое озеро, а в том озере жил великий змей о трех головах. Каждый день он выходит на берег и пожирает множество людей. Как ни старался князь Вахрамей сокрушить злого змея и сколько раз ни кликал он клича, — все напрасно: змей губил несчастных жителей, и князь Вахрамей очень сокрушался об участи своих подданных.

Узнал об этом кличе Еруслан и, как только приехал в город князя Вахрамея, взял он с собой доспехи рыцарские и отправился на озеро. Змей бросился, чтобы проглотить всадника, но Еруслан, не допустив его до себя, одним ударом меча отсек ему две головы и только что хотел рубить третью, как змей стал просить пощады. Еруслан Лазаревич однако же не сжалился над ним, еще раз взмахнул мечом — и чудовище лежало на земле без дыхания.

Быстрее молнии разнеслась об этом весть по всему городу. Обрадованный князь Вахрамей со всеми вельможами своими вышел на встречу к Еруслану Лазаревичу, благодарил его за спасение жителей и, узнав, что он княжескаго рода, пригласил его к себе в терем. Здесь встретила его дочь князя Вахрамея, прекрасная Анастасия. Еруслан, как взглянул на нее, так и обомлел от удивления: красоты она была неописанной! Князь Вахрамей, по случаю радостнаго события, задал пир на весь мир и предлагал Еруслану сокровища на выбор; но он от всего отказывался, просил только одного, чтобы он выдал за него в замужество дочь свою Анастасию. Князь Вахрамей очень рад был иметь у себя зятем богатыря и тотчас же благословил их на брачный союз, а потом, вскоре после свадьбы, передал Еруслану Лазаревичу свое княжество.

Страшный змей Горыныч

В тридесятом царстве, на самом краю земли и неба, жил царь, и у него был сын, котораго он очень любил, потому что кроме его у царя детей не было. Все, что бы только ни пожелал царевич, было всегда исполняемо по его желанию. Царь любил забавлять сына, исполняя его желания; но при всей любви к нему царь был и строг; он очень не любил ослушников и казнил их смертию, при своей строгости за ослушание не щадил даже и любимаго сына и наказывал его по всей строгости.

В одно время царевич, прогуливаясь в саду своего отца, подошел к башне, крепко сложенной из гранитнаго камня, с одним окном, заколоченным железными полосами в виде решетки. Подошедши к окну, царевич увидел через решетку седого старика, ростом не более как с аршин, с седою бородою, которою был он кругом обмотан, а еще конец волочился по земле. Он, увидавши царевича, протянул к нему руку и жалобно стал просить его, чтобы тот дал ему напиться. Царевичу жаль стало старика, и он побежал к колодцу, почерпнул из него ковш воды и подал его старику, а сам отошел от окошка. Старик выпил воду одним духом и закричал:

— Прощай, Иван царевич, спасибо тебе, что дал ты мне напиться. Никогда я не забуду твоей добродетели и когда-нибудь заслужу тебе.

Сказав эти слова, он высоко поднялся на воздух и исчез за облаками. Иван царевич долго стоял с поднятою вверх головою и с разинутым ртом от удивления; наконец, видя, что старик пропал из виду, он пошел домой, не зная о своем горе, которое уже ожидало его в доме.

Царь, увидав из окна своего, как вылетел старик из крепкой темницы, в которую он был им посажен, тотчас приказал узнать, кто смел растворить темницу и выпустить старика.

Между тем как слуги царские отыскивали ослушника воли царской, Иван царевич вошел во дворец. Царь спросил его, не он ли отворил дверь краснаго дома, в котором заключен был старик. Иван царевич отвечал отцу своему, что он не отворял дверей, а только дал старику воды, и тот улетел. Царь, выслушав признание, ужасно вознегодовал на царевича и сказал ему:

— За то, что ты освободил старика от заключения, тебя стоило казнить смертию, но за твое чистое признание я выгоняю тебя из моего царства, — иди, куда хочешь, и не показывайся более мне на глаза.

Иван царевич, зная, что воля царская есть закон, не стал ничего говорить строгому отцу своему и покинул родную землю. Долго шел он дорогою, не зная сам — куда и, наконец, к вечеру одного дня пришел он в великолепную столицу кашемирскаго государя; не думавши нимало, пошел во дворец к царю и стал проситься к нему в службу, обещаясь служить ему верою и правдою. Царь принял его в свои конюхи. Иван царевич стал жить у царя на конюшне, исправляя свою должность.

В одно время к царству, в котором жил Иван-царевич, подступило много войска царя кампийскаго, который требовал у кашемирскаго государя дочь его себе в замужество. Царь не отдавал и решился вести войну. В первый день сражения Иван царевич, не будучи в войске, пошел в поле, долго гулял он и, устав, сел под дерево. Вдруг откуда ни возьмись старичок, в аршин ростом и с саженною бородою, подошел к царевичу и стал низко кланяться; но видя, что Иван царевич ничего не говорит с ним, он начал сам:

— Здравствуй, Иван царевич, — сказал ему, — ты освободил меня из заключения, в котором, может быть, я находился бы и теперь; ты освободил меня, и за это я тебя не забуду; пойдем ко мне, я угощу тебя да и скажу тебе радостную весточку.

Иван царевич поблагодарил старика и пошел вслед за ним к его дому. Кончился час их ходьбы, и они подошли к полуразвалившейся хижине. Старик отворил дверь, вошел в хижину и втащил туда за собою царевича. Вошедши в избу, маленький старик посадил царевича за стол и велел своей младшей дочери (их у него было три) подать четверть ведра вина. Когда вино было подано, старик взял его и велел выпить царевичу одним духом. Царевич отнекивался, говоря, что он никак не может столько выпить, но старик опять стал принуждать его, и царевич, схватив кувшин с вином, осушил его разом.

— Молодец же ты, Иван царевич, — сказал старик, когда царевич выпил вино, — ну, вот теперь, — продолжал старик, — перебрось через голову этот камень в пятьсот пудов.

— Не поднять мне такого тяжелаго камня, — сказал Иван царевич.

Но старик велел делать, что велят, и царевич, подошедши к камню, почувствовал в себе большую силу и, не думая ни мало, схватил камень за его край и как легкую палку перебросил через свою голову. Старик, увидевши, что царевич перебросил камень через голову, потрепал его по плечу и велел своей средней дочери подать полуведерный кувшин царевичу. Дочь исполнила приказание отца и подала кувшин царевичу. Иван царевич, не дожидаясь просьбы, выпил кувшин вина одним духом и вдруг почувствовал в себе ужасную силу. Ему еще хотелось перебросить этот камень через свою голову, и он подошел к нему, но старик удержал его руку и сказал ему:

— Нет, Иван царевич, не берись ты за пятисотпудовый камень, а вот возьмись за этот, что тянет тысячу пудов и ежели ты перебросишь его через свою голову, то ты будешь богатырь из богатырей.

Царевич тотчас подошел к тысячепудовому камню и, схватив его за край, перекинул как легкое перо через свою голову. Старик подошел к царевичу, похвалил его богатырство и велел старшей дочери подать царевичу ведерный кувшин. Вино через минуту было подано царевичу, и он осушил ведерный кувшин одним духом. Когда Иван царевич поставил на землю пустой кувшин, то старик сказал ему:

— Иван царевич, подними ты этот камень, он весит полторы тысячи пудов.

Царевич, выслушав слова старика и почувствовав в себе неимоверную силу, схватил ужасный камень одною рукою и перебросил его через свою голову как перышко. Старик, увидев, что Иван царевич перебросил и этот камень, сказал ему:

— Иван царевич, будет теперь для тебя этой силы, ступай ты домой, и когда будет у тебя какая нужда, то приходи ко мне, и я тотчас тебе помогу.

Иван царевич поблагодарил старика за его милость и, распростившись с ним, пошел домой скорыми шагами. Пришедши ко двору царскому, он встретил своего конюшнаго старосту, который, увидев царевича, подошел к нему и начал бранить.

— Как ты смел, — кричал он царевичу, — отлучиться от дела! — и не дав ему произнести оправданий, ударил по щеке.

Не вытерпев обиды, Иван царевич, сжавши кулак, ударил им по голове своего старосту; удар пришелся крепок, и голова отделилась от туловища и отлетела за версту. Конюхи, стоявшие неподалеку от царевича и видя, что он убил их старосту, схватили его и представили царю.

— как ты мог сделать такое преступление? — спросил гневно царь и сильно топнул ногою.

Иван царевич, поклонившись, отвечал царю:

— Я убил старосту, не думая этого делать; он вперед ударил меня, и я отплатил ему тем же, хотя намеревался ударить тихонько.

Царь разспросил у очевидцев этого дела, точно ли Иван царевич говорит то, что было. Очевидцы подтвердили слова царевича, и царь, будучи от природы добр и милостив, простил царевича, дав ему наставление и приказание слушаться начальников и старших. По прошествии нескольких дней, после смерти старосты неприятель, подступивший под стены города кашемирскаго государя, был им разбит на голову и со стыдом возвратился в свою страну.