Мартрехту эта процедура, повторяющаяся уже вторую неделю, до смерти надоела. А куда деваться? Надо запечатлеть в веках его гордый профиль. Это, знаете ли, указ короля. Удостоился на старости лет!
Король решил проявить заботу о выдающихся мастерах, видите ли. Кто-то, шибко умный, нашептал ему на ухо, что он, таким образом, поднимет свой авторитет.
Что думал об этом указе сам Мартрехт, состоит сплошь из непереводимых и непечатных слов, но вслух он этого, конечно же, не излагал. И вот так, каждый день, он вынужден стоять и потеть, а этот хлюпик — художник, из человеков, высовывая от старания язык, его тут изображает.
Мартрехт настолько осоловел в своей парадной одежде, что не заметил, как подошли двое любопытствующих. Один из них, черты лица которого показались гран-гленду знакомыми, вразвалку проковылял к художнику и стал рядом с ним. Оттопырив нижнюю губу, он несколько раз переводил взгляд с Мартрехта на полотно и обратно, сравнивая оригинал с изображением. Художнику, который попытался было протестовать — мол, мешают создавать шедевр, — Брамур, а это был именно он, буркнул несколько слов, после которых протесты мгновенно затихли.
"Что за нахал!" хотел было возмутиться Мартрехт, но узнал, наконец, своего бывшего ученика, выросшего в доброго мастера.
— Брамур! Тысячу раскаленных углей тебе за шиворот! Какими судьбами? — радостно взревел Мартрехт.
Радостно еще и потому, что можно было под благовидным предлогом оборвать это утомительное занятие — позирование.
— Здорово, учитель! — не менее радостно заревел в ответ Брамур. — А что это тут? Почему этот лохматый смотрит на тебя, а рисует другого?
— Как это другого? — заволновался Мартрехт. — Ты это кого, морда, рисуешь?
Мартрехт поспешно спустился с крыльца, направляясь к художнику, который, онемев от возмущения, уставился на Брамура.
Тот еще раз критически взглянул на работу:
— Хотя что-то похожее есть. Вот шлем на доспехе, к примеру.
— Неправда ваша! — вдруг завопил художник, срываясь на визг. — Что вы понимаете в искусстве? Я лучший художник двух городов!
— Я не понимаю в искусстве?! — оскорбился Брамур. — Ах ты, мазилка несчастный! Я, если хочешь знать, лучший в Курхан-Старотсе кузнец по золоту!
— Подожди! — отстранил готового кинуться в драку гнома Мартрехт. — Дай я посмотрю. Так… Да нет, вроде ничего. Ты смотри, человек! Указ короля — это тебе не фунт гвоздей! Тут старание нужно и добросовестность.
— Ух, ты! — восторженно удивился Брамур. — Так это тебя по указу малюют. Уважаю!
— А то! — приосанился Мартрехт. — Я же тут самый крутой кузнец. Для самого короля доспех выковал! Вот он и решил меня увековечить. Вот даже из человеческого города маляра выписал. Вроде бы ничего мажет, но медленно. Посмотрим, что из этого получится.
— Искусство не терпит торопливости! — напыщенно изрек художник, воинственно выставив в сторону Брамура измазанную красками жидкую бородку.
— Вот тут ты прав, — покладисто согласился Брамур. — Поспешишь — гномов насмешишь.
— У нас говорят — людей, — поправил художник.
— Да людей-то насмешить легко! — небрежно отмахнулся Брамур. — Им палец покажешь — уже ржут, как эти… их скакуны. А вот Подгорный народ по пустякам не смеется.
Мартрехт, похлопав художника по плечу, заявил, что на этот день работа закончена. Тут же раздался грохот металла. Это развалился доспех. Гномы — подручные слишком буквально поняли заявление учителя. Рев, который исторгла луженая глотка Мартрехта, заставил их опрометью кинуться подбирать части доспеха.
— Ну что? — Гран-гленд радостно облапил за плечи Брамура. — Раз уж ты здесь, то, наверное, уже готов воспринять высокое искусство "синего пламени"?
— Я-то нет, — тяжело вздохнул Брамур, отстраняясь и показывая толстым пальцем на стоящего неподалеку Барата. — А вот он — да.
Мартрехт некоторое время недоверчиво смотрел на Брамура, потом медленно перевел взгляд на Барата. Брови старого кузнеца поползли вверх, потом опустились и сошлись к переносице.
— Ты что, поиздеваться надо мной решил? — необычно тихим голосом спросил он. — Ты кого ко мне привел?
Мартрехт набрал полную грудь воздуха и рявкнул:
— Ты человека привел! Ты решил передать человеку наше древнее и тайное искусство?! У тебя когда котелок начнет варить?
Брамур, наверное, ожидал именно такой реакции. Скорее всего, он специально так и сказал, чтобы насладиться гневом старого мастера. Хотя какой он старый, подумал Барат, глядя на бушующего гран-гленда.
А Брамур, ухмыляясь, смотрел на Мартрехта, ничуть не смущенный проявлением гнева своего первого учителя. Барат же чувствовал себя не в своей тарелке. Очень уж эмоционально, на его взгляд, высказался гном, хотя некоторые слова из его речи Барат так и не смог понять.
— Узнаю своего учителя! — хохотнул Брамур. — Опять, не разбираясь, начинает горны раздувать.
— Да что тут разбираться? — уже несколько тише заговорил Мартрехт. — Ты знаешь, что нам за такие штучки будет? Да и с какой стати мы будем делиться нашим искусством? И с кем? С людьми!
— Да приглядись к нему внимательно, учитель! — не вытерпел Брамур. — Он тебе никого не напоминает?
Мартрехт угрюмо, из-под бровей, некоторое время рассматривал Барата.
— Ну, и кого он мне должен напоминать? — осведомился он у Брамура. — Человек, он и есть человек.
— Ты на его волосы посмотри!
— Лохматые волосы, — подумав, изрек Мартрехт. — Видать, давно не стригся. Так это не ко мне. Это к цирюльнику надо.
— Рост и цвет волос тебе ничего не говорят? — настаивал Брамур.
— Рост и цвет волос не разговаривают! — отрубил Мартрехт. — Заканчивай с намеками ко мне подъезжать!
— Об ардейлах слышал? — насупился Брамур, огорченный недогадливостью учителя.
Мартрехт молчал, переваривая информацию и примеряя ее на стоящего перед ним сконфуженного Барата.
— Похож, — наконец буркнул он. — Ну и что?
— Меч покажи! — распорядился Брамур, обращаясь к Барату.
Барат не стал медлить. Когда Брамур распоряжался таким тоном, надо было сразу же и быстро выполнять его распоряжения. Свистнул, просыпаясь, Огонь, выхваченный из ножен. Синие всполохи пробежали по лезвию.
Мартрехт приглушено охнул. Брамур расплылся в довольной улыбке.
— Брамур, скажи мне, — слабым голосом пробормотал Мартрехт. — Это то, о чем я думаю?
— Одни горные духи знают, о чем ты думаешь, — ответил, явно наслаждаясь видом старого мастера, Брамур.
Мартрехт, вдруг охрипшим голосом, распорядился:
— Быстро ко мне! Да спрячь ты клинок, голова безмозглая! Не хватало еще, чтобы кто увидел. Если слухи пойдут, у нас могут быть крупные неприятности. Такие крупные, что тебе и не снилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});