Читать интересную книгу Иудино племя - Татьяна Рябинина

- Что случилось? – он ворвался в ванную, в клетчатом фартуке и с двузубой вилкой для мяса в руках.

- Спину потри! – жалко улыбнулась она, пытаясь спрятаться за пенный сугроб.

- Да ну тебя, Светка! – рассердился он. – Ты так заорала, что я испугался. Ну и шуточки!

Но увидев ее лицо, он смягчился, положил вилку в раковину, сел на край ванны. Намылил поролоновую рукавичку, провел по спине.

- Эх, маловато корытце, а то я бы с тобой залез.

- Знаешь, какая у меня мечта? – Света посадила ему на нос клочок пены. – Если я когда-нибудь получу чего-нибудь в наследство, то отложу сколько надо на Машкину учебу и лечебу. А если еще останется, то куплю… угадай что?

- М-м… Джакузи?

- Ну, с тобой неинтересно! – разочарованно протянула Света. – Ты всегда все знаешь.

- Разве это плохо?

- Хорошо. Но элемент неожиданности теряется.

- Ладно, элемент, парься, а я пойду. Мясо сгорит.

Света расслабленно потянулась, дунула в пену, чтобы полетели пузырьки. Вот так всегда. Он придет, дотронется, скажет что-то – и темное отступит. И даже мысли о прошлом уже не вызывают паники.

Они с Женькой Зурбинским учились в одном классе, сидели за одной партой с первого класса. Дружили. «Ходили», - как тогда говорили. «Она с ним ходит». Куда ходит-то, усмехалась Света. Да какая разница! Вот так и доходились до загса. Только-только по восемнадцать исполнилось. Первокурсники. Она училась на филфаке университета, изучала итальянский, а Женька – в Корабелке. Родители не возражали. Отец к Женьке за столько лет привык, а его мать и вовсе была у них классной руководительницей.

Провернули сложный обмен. У них с отцом была двухкомнатная: дедушка Федя всем своим детям в качестве свадебных подарков купил кооперативные квартиры, хотя бабушка и возражала. В ней они с Женькой и жили. И сейчас живут с Никитой. А «двушку» Ольги Дмитриевны разменяли с доплатой на две однокомнатные – для нее и для отца.

Все бы хорошо, но Женька стал ее безбожно ревновать. К каждому встречному и поперечному. К соседу, к однокурсникам, к двоюродному брату, к продавцу в мясном магазине, к участковому врачу. Может, я веду себя как-то не так, может, повод подаю, думала Света. Раньше-то ведь такого не было. Она старалась быть как можно незаметнее, перестала краситься, одевалась скромнее не бывает. Университет – магазин – дом. Однако становилось все хуже и хуже. Муж начал пить. А что мне остается делать, говорил он, если у меня жена – потаскуха. Так разведись со мной, сквозь слезы кричала она. Ага, торжествовал Женька, я так и знал, не терпится от меня избавиться, чтобы на свободе развлекаться. Так вот хрен тебе, не дождешься!

Света все-таки чуть было не ушла, но оказалось, что она ждет ребенка. Женька на какое-то время утих, а после рождения Машки все вспыхнуло с новой силой. К тому же от усталости ей было не до постели, а Женька быстро утешился. Внешностью его Бог не обделил: высокий, широкоплечий, с большими карими глазами, которые вместе с длинными светлыми волосами производили какой-то  магический эффект на лиц женского пола от пятнадцати и старше. Теперь он не только пил, но и гулял. Чем я хуже тебя, говорил он, ни сколько не думая о том, что Свете, замученной бесконечными Машкиными болезнями и капризами, было совершенно не до гулянок.

Не сразу она сообразила, откуда ветер дует. Бабушка Фира, вот кто трудился в поте лица. Ты, внучек, за Светкой приглядывай, намекала она Женьке, она у нас такая девчонка… бедовая. Ты следи за своим, в лоб рубила ей, тот еще кобель.

Она терпела. Ради Машки терпела – та отца обожала, хотя и побаивалась. А Света себя презирала и считала тряпкой, о которую все вытирают ноги, и вполне заслуженно. Наверно, такая она и есть. А уж как стыдно было перед отцом и свекровью… Та Свету жалела, с сыном ругалась – бесполезно.

Машке исполнилось шесть. Однажды Женька повез ее к своей матери. Света лежала дома с температурой. На обратном пути Женька вдруг подумала, что наверняка она там одна не скучает. Завернул в бар и основательно нагрузился, забыв о том, что везет в машине ребенка.

Реанимация, кислый больничный запах, дни и ночи, слившиеся в одно бесконечное, страшное время. Зурбинского она выставила за дверь, покидав в чемоданы его носки и трусы. И такая от нее яростная волна шла, что он не посмел возражать. А потом, уже после развода, волна погасла, остались только слезы и страх перед будущим. И чувство ответственности за ребенка, который уже никогда не будет жить так, как другие.

Куда делся Женька, Света не знала. От матери он ушел. Когда через год свекровь оказалась в больнице с тяжелой болезнью почек, он ни разу у нее не появился. За Ольгой Дмитриевной ухаживала она, разрываясь между нею и Машей. Благо, отец помогал. А еще и работать надо было. Она делала на дому переводы с итальянского.

В палате появилась еще одна женщина, тоже безнадежная, из Петрозаводска. За нею ухаживал сын Никита, бывший полковник-пограничник. Они разговаривали, помогали друг другу. Никита был старше на десять лет, невысокий и крепкий, однако военная выправка делала его фигуру внушительной. Коротко стриженные, русые с проседью волосы, высокий лоб с глубокой поперечной морщиной. Никита носил аккуратные усы, но Свете казалось, что ему пошла бы борода. Однако самым удивительным в нем был взгляд. Света наблюдала за ним украдкой. Его темно-серые глаза словно смотрели в какой-то реально существующий, но не видимый для нее мир. Он возвращался из него, и на секунду взгляд его становился растерянным и беззащитным, как у близорукого человека, который только что снял очки и почти ничего не видит. И тогда Света вдруг чувствовала к нему острую жалость – такую она испытывала до сих пор только к дочери. Но вот Никита становился прежним, строгим и собранным, и Свете становилось за свое непрошеное чувство неловко.

Как-то она пришла к свекрови и обнаружила кровать ее соседки пустой. «Умерла Ира, - вздохнула Ольга Дмитриевна. – И мне пора».

Через два дня, поздно вечером, раздался звонок.

«Завтра утром улетаю, - Света узнала Никитин голос. – Вот, звоню попрощаться».

Она говорила что-то такое дежурное, соболезнующее, вежливое. А потом всю ночь не спала, не могла утра дождаться. Бросила Машку на соседку и понеслась через весь город в аэропорт. Объявили посадку, Света вертела головой во все стороны, испугалась, что просмотрела, пропустила, в отчаянье резко повернулась и… попала прямо в Никитины объятья. От него пахло терпким одеколоном и мятными леденцами. Он ей что-то говорил, она что-то отвечала, а запомнила одно: «Я приеду к тебе».

Приехал. И остался. И готовит вот на кухне мясо по китайскому рецепту.

Зазвонил телефон.

- Кит, возьми, это, наверно, папа, - крикнула Света.

Он поговорил, вошел в ванную, сел на край.

- Что?

- Не хотелось бы быть циничным, но… Похоже твоя мечта вполне может осуществиться.

- Ты хочешь сказать?… - Света резко села, вода выплеснулась на пол.

- Да. Твоя бабушка умерла.

- Как? Когда? Кто звонил?

- Отец. Ему позвонила Полина, в истерике. Короче, все уехали, Эсфирь Ароновна сказала, что ночью плохо спала, поэтому хочет подремать. Попросила, чтобы Полина разбудила ее в пять часов пить чай. Та пришла и…

- Сердце?

- Наверно. Миша повез ее в город, в Джанелидзе.

- А разве так можно? – удивилась Света.

- Нет, конечно. А что им было делать? Сто лет ждать труповоз? Они договорились, что скажут, будто ей стало плохо, и Миша повез ее в город, а по дороге она умерла. Не все ли равно.

- И правда.

- Кирилл Федорыч туда приедет, официально опознает. Сказал, что потом позвонит.

- Не знаю, что и сказать, - Света включила душ, чтобы смыть мыло. – Не знаю. Когда твоей бабке под восемьдесят, знаешь, что она может умереть в любой день. Но говоришь: пожалуйста, еще не сегодня. Даже если совсем ее не любишь. Когда я говорила про мечту, это не значило, что жду с нетерпением. – Она вытащила пробку, сняла с батареи полотенце. – Жутко все-таки. Сначала шутки эти глупые, потом Вероника, а потом и бабушка. Самая старая в семье и…

- Я понял, - Никита помог ей выбраться из ванны. – Только, боюсь, это не совсем шутки.

                                               * * *

- Эй, Жорик, поди сюда. Глянь-ка! Что это за хрень, как ты думаешь?

- А фиг его знает. Единичные точечные кровоизлияния.

- Может, отправить на токсикологию?

- Далась тебе эта токсикология. Ты в прошлый раз отправил, и что? А тогда повод был намного серьезнее. Вечно тебе ужасы мерещатся. Вполне естественная смерть. Может, тебе в судебный морг перейти работать?

- Но откуда-то это ведь взялось?

- Ну и нудный же ты, Коля. Вот сейчас тресну тебе в лоб, и тоже будут точечные кровоизлияния. Только, боюсь, не единичные. Такие штуки и у здоровых людей бывают. Еда, вода, водка, курево, лекарства, стресс.