им выехать для лечения за границу или в Крым.
Керенский отделался неопределенным ответом:
— Я попробую решить ваш вопрос на правительственном заседании.
Когда лакей пригласил Керенского пройти к Романовой, то он, подскочив как на пружинах, проследовал за ним. Войдя в комнату, министр юстиции увидел, что государыня, потрудившись над туалетом, выглядела изящно.
Керенский рассыпался в комплиментах:
— Хорошо выглядите, Александра Федоровна. Любо-дорого на вас смотреть!
Романова, чуть-чуть вспыхнув, мягким жестом указала на кресло.
— Спасибо, Александр Федорович, присаживайтесь.
Керенский вальяжно развалился в кресле. Его лицо приняло строгое выражение.
— У меня имеется несколько вопросов, Александра Федоровна. Скажите, какую роль вы играли в политической жизни страны и в назначении людей на министерские должности.
В глазах Аликс потемнело, но она не вспылила и смогла удержать себя от резких слов.
— Я поняла, что вы имели в виду, задав мне этот вопрос, но я могу вам сказать, что это все досужие домыслы. Я разочарую вас, сказав, что между мной и мужем отношения всегда были открытыми. Мы никогда и ничего не скрывали друг от друга. Иногда мой муж отсутствовал в столице и я вынуждена была выполнять его мелкие поручения, но не более того, Александр Федорович.
Государыня ответила с таким спокойствием и твердостью, что Керенский удивился. Он беззвучно покивал головой и, взглянув в лицо государыни, всеми силами пытался понять, что таилось в необычном блеске ее глаз.
В это время с прогулки величавой походкой вернулся Романов. В тот день он выглядел подтянутым, радушным, и с обаятельной улыбкой. Впрочем, государь выглядел так всегда, и он не хотел меняться в связи с новыми обстоятельствами в его жизни.
Романов взглянул на Керенского прищуренными глазами, протянул ему руку, и они приветливо поздоровались.
— Николай Александрович, вы знаете, что по вашему делу ведется следствие, — вежливо обратился Керенский к Романову. — Поэтому я должен у вас изъять все документы, которые могут понадобиться следственной комиссии.
— Вы можете взять себе все, что хотите, — простодушно махнул рукой Романов.
— Я уже поручил Кобылинскому, чтобы он взял у вас нужные бумаги.
После ухода Керенского, Коровинский с Кобылинским прошли в рабочий кабинет Романова. Ники подвел их к огромному ящику с документами и стал помогать разбирать аккуратно сложенные бумаги. В какой-то момент он взял сверху конверт и сказал, что это письмо частного характера и хотел бросить его обратно в ящик, как Коровинский вдруг цепко ухватился за конверт рукой. И получилось так, что каждый потянул его к себе. Романов, рассердившись, выпустил бумагу из рук.
— В таком случае, я иду гулять в сад, — раздраженно бросил государь.
Через несколько недель наступили теплые дни, и весеннее солнце испепелило на полях потемневший снег. Земля проснулась, зацвела верба, фиалки и лютики. В природе всполошились птицы и начали вить гнезда.
Всего Керенский побывал в Александровском дворце около десятка раз. Александр Федорович сделал все, чтобы у царской семьи не осталось ни одного шанса выжить, перекрыв им все пути к спасению. Все его помыслы вращались только вокруг того, чтобы как можно скорее избавиться от царской семьи. Все остальное для него было, между прочим. Он держал заключенных Александровского дворца в полном неведении их возможного освобождения или отъезда куда-нибудь. Но узники прекрасно поняли, что Керенский зачастил во дворец в связи с их дальнейшей судьбой.
— Он славный человек с ним можно разговаривать, — однажды ошиблась Романова.
Находясь в заточении, Ники все время ждал в гости бывших членов свиты или друзей, но день проходил за днем, и никто не приезжал. У царской семьи потянулись бесконечные дни в золотой тюрьме. Арестованные без предъявления каких-либо обвинений они страдали как вольные птицы в клетке. Их жизнь стала горькой как полынь, а расположение духа стало далеко не веселое. Но, чувствуя себя скверно, Романовы никого не осуждали за то, что с ними случилось. Они находили причину всех бед в своей судьбе. Однако они смотрели на мир все же с большой надеждой. Романовы верили и надеялись, что все плохое пройдет и впереди у них настанет хоть какое-нибудь светлое будущее. Что ж иногда бывает, что надежды и мечты сбываются вопреки всему. Но немалое значение все же имеет и судьба.
Матвей все время незримо присутствовал с Романовыми. За это время у царской семьи произошло много чего плохого. Их угнетала бездеятельная пустота и оторванность от стремительных водоворотов жизни. Она стала у них замысловатой и с неожиданными поворотами. При этом счастливых дней почти не осталось. И почти каждый день царская семья сносила унижения и оскорбления, поэтому они с тоской вспоминали прошлый мир полный радости и счастья. Но наряду с этим им хотелось, чтобы прошлое навсегда осталось прошлым. Поэтому они усиленно пытались выкинуть из памяти и прошлое и настоящее. Что будет, то будет. Придет время жизнь сама все расставит по местам.
***
Проходили дни, недели, но отъезд царской семьи из дворца все время откладывался. Романовых охватила глубокая тревога, их угнетала неизвестность будущего. И мучила борьба между злом и добром. Однако зерно уже проросло и поэтому от них уже ничего не зависело. Еще никогда царская семья не испытывала такой беспомощности перед жизнью и судьбой. В ожиданиях прошло много дней и ничего не менялось. Царская семья, питая надежды, все чаще и чаще обращала свой взор в сторону Крыма или западной границы. Они против своей воли заглядывали вовнутрь себя и от этого им становилось неуютно и пусто на душе.
— Господи, не оставь нас! — молилась Аликс.
— Король Георг V мой двоюродный брат и друг. Если мы не сумеем перебраться в Крым, то может быть, нам удастся отправиться в Англию, — успокаивал ее Ники.
Надо отметить, что Ники и Георг V были двоюродными братьями, и они были настолько похожими друг на друга, что их можно легко спутать. Что было не удивительно, потому что их матери приходились друг другу родными сестрами. Схожесть Николая и Георга была во всем: в фигурах, в форме лица, размерах носа и ушей и даже в цвете волос. Однажды Георг V приехал в Петроград, прогулялся вдоль набережной Невы и изумился тому, что народ принял его за русского императора.
Хотя у царской семьи в Европе находилось много близких родственников, однако никто из них не оказал им должной помощи. Не нашлось места Романовым и в любимой Левадии. Против приезда в Крым августейшей семьи выступил адмирал Колчак.
Романовы в Царском Селе пережили много тяжелых дней. Матвей будто наяву видел, как офицеры то не отвечали на приветствия государя, то