и Камбоджа, менее бюрократизированы, чем менее коррумпированные Дания, Норвегия и Канада. Более того, эти две коррумпированные страны, а также Чад, Киргизстан и Ливия менее бюрократизированы, чем Австралия, в которой очень высоки требования к соблюдению норм и при этом низкий уровень коррупции[25].
Но если воспользоваться более общим индексом, а именно ИГК, то корреляция между уровнем коррумпированности и степенью вмешательства государства в экономику страны становится более явной. Так, из табл. 4 видно, что хотя Новая Зеландия и (в меньшей степени) Австралия по индексу ИГК существенно отличаются от других стран (в левой части табл. 4), разрыв между их уровнем воспринимаемой коррупции ИВК и общим уровнем экономической конкурентоспособности ИГК в этой таблице гораздо ниже, чем разрыв их показателей ИВК и ИБГР в табл. 3.
Еще один экономический фактор, который необходимо учитывать, — это приватизация. В ходе приватизации предприятия, которые ранее были государственной собственностью, переходят в частную собственность, что открывает большие возможности для коррупции. Многие бизнесмены готовы предлагать взятки или откаты, чтобы получить преимущество перед другими в борьбе за приобретаемую собственность. Это стало одним из определяющих факторов высокого уровня коррупции в посткоммунистических странах в 1990-х годах. Приватизация также стала отличительной чертой неолиберального подхода к управлению экономикой, зафиксированного в рамках Вашингтонского консенсуса (1989 год), который распространился по всему миру с конца 1970-х годов.
ТАБЛИЦА 4
Сопоставление уровня восприятия коррупции с общим уровнем экономической конкурентоспособности
Примечание к табл. 3 также действительно и здесь.
Даже в такой стране, как Германия (в данном случае речь идет о приватизации в посткоммунистической Восточной Германии), имели место крупные коррупционные скандалы, связанные с приватизацией.
Но нет худа без добра. Во-первых, благодаря приватизации роль государства в экономике снижается. А во-вторых, процесс приватизации в какой-то момент завершается (когда государство решает, что большая часть предприятий, предназначенных к приватизации, распродана) и, следовательно, вызванный ею взлет коррупции тоже заканчивается.
С другой стороны, отличительной чертой неолиберального подхода к управлению экономикой является то, что правительство отдает на аутсорсинг выполнение задач и услуг, которые раньше считались его прямой обязанностью. Обычно такой аутсорсинг сопровождается тендерами среди частных компаний, и тем самым открываются новые возможности для коррупции. Более того, в отличие от ситуации с приватизацией, возможности для коррупции, которые создаются аутсорсингом, не ограничены во времени. Например, город может передать на аутсорсинг систему городского транспорта. Но для того чтобы частная компания не успокаивалась на достигнутом, городские власти проводят тендер на перевозку пассажиров каждые пять лет, каждый раз заново создавая возможности для коррупции.
Связь между коррупцией, приватизацией и аутсорсингом рассматривалась как основной фактор роста коррупции в Великобритании в 1990-х годах. Дэвид Холл писал: «В Великобритании контракты и концессии в общественном секторе стали крупнейшим источником коррупции, которая питалась государственными инициативами в приватизации».
Приверженцы неолиберализма утверждают, что их целью является защита приоритета свободного рынка при смешанной экономике, в которой труд и собственность распределены между государственным и частным секторами. Тем самым они (невольно) открывают двери для коррупции. Например, неолиберальное поощрение приватизации и аутсорсинга приводит к увольнению многих государственных служащих, какими бы старательными, ответственными и опытными они ни были. Это стремление к увольнению (термин, который теперь часто заменяется менее негативно звучащей «оптимизацией количества») часто приводит к росту чувства неуверенности и заметному снижению лояльности чиновников к своему работодателю, что может стать причиной роста коррупции, поскольку это могло бы, например, развить у них синдром «запасливой белки» (см. главу 4). Другим аспектом неолиберализма, который может способствовать развитию коррупции, является подход, при котором цель — всё, средства — ничто[26]. Достижение амбициозных целей часто имеет приоритет над законностью используемых для этого средств.
Стремление неолиберализма уменьшить роль государства в экономике и увеличить свободу рынка связано также и с экономической глобализацией, особенно в области международной торговли. Некоторые аналитики, такие как японец Кеничи Омаэ, говорят в этой связи о «мире без границ». Но это определение глобализации обманчиво: хотя глобализация и уменьшает барьеры в сфере международной торговли и способствует более свободному перемещению капитала, она несущественно влияет на свободу передвижения людей по миру.
Конечно, имеются примеры, когда перемещение людей в последние десятилетия действительно упростилось — например, с созданием в Европе Шенгенской зоны, внутри которой люди могут передвигаться из страны в страну, не предъявляя паспортов. Однако в целом людям стало труднее пересекать границы, особенно если они хотят переехать в другую страну на постоянное место жительства. И, несмотря на большую свободу перемещения внутри Шенгенской зоны, попасть в нее извне стало сложнее, что заставляет некоторых наблюдателей говорить о Европе как о «крепости». Такая организация перемещения людей способствует коррупции: отчаявшиеся граждане бедных стран или стран, в которых идет война, в поисках лучшей жизни вынуждены платить тем, кто занимается контрабандой людей, а те, в свою очередь, подкупают таможенные и пограничные власти, чтобы они закрывали глаза на пересечение их «товаром» государственных границ.
При исследовании причин коррупции часто используется так называемая формула Роберта Клитгаарда:
С = М + D — A,
где С — это коррупция, М — монополия, D — свобода действий и А — подотчетность.
Согласно этой формуле, чем большей свободой действий обладают должностные лица и чем меньше они подотчетны, тем выше может быть коррупция.
Эта формула полностью применима к налоговой сфере. При прогрессивной шкале налогов (более высокие налоговые ставки при более высоких доходах) частные лица и бизнесмены будут предлагать взятки налоговикам, чтобы те признали их доход или прибыль меньшими, чем они есть на самом деле. Исследование, проведенное в Индии в середине 1980-х годов Группой анализа политики (Policy Group), показало, что более 75 % налоговых инспекторов брали взятки. В свою очередь, более 68 % налогоплательщиков давали взятки профессиональным налоговым консультантам при оформлении своих налоговых деклараций.
К сожалению, предположение о том, что система фиксированных налоговых ставок значительно сокращает такие возможности, тоже является спорным. Действительно, такая система не позволяет налоговым служащим незаконно преуменьшать доходы или прибыли, чтобы укрыть физическое лицо или юридическое лицо (компанию) от уплаты более высокого налога. Но если речь идет о налоге на имущество, то налоговики могут быть подкуплены с целью занизить стоимость облагаемого налогом имущества, что тоже ведет к уклонению от уплаты налогов.
Экономический показатель, прямо коррелирующий[27] с уровнем коррупции — валовой национальный продукт (ВНП) на душу населения, с помощью которого оценивается, насколько страна богата. Многочисленные современные экономические исследования подтверждают эту корреляцию. Для нас наиболее важным является то, что, за