Жаль, конечно, очень жаль. Столько сил на него положили! Ну что ж поделаешь…
По крайней мере, вы сделали все, что могли.
Ему шестнадцать лет. Он стоит голый, растерянный, ошеломленный, красный от стыда, и чувствует, что слезы вот-вот польются, но нельзя, никак нельзя, чтобы они полились, а врач все говорит, как будто рядом нет никакого голого Данилова. Он стискивает кулаки так, что больно пальцам. Он не должен стискивать кулаки, он должен беречь руки, для пианиста пальцы — самое главное.
Он уже не пианист. Играть он больше не будет.
Он не справился. Он слаб. Его подвели нервы.
У матери ледяное, замкнутое, гордое лицо. Она не принимает сочувствия.
Она не допускает никаких слабостей. Сын — слабак и неврастеник — ее не интересует. И правильно.
— Вы что, Андрей Михайлович?
— Ничего, все в порядке. — Данилов нагнулся и вытащил из-под стола большую коробку с кассетами. — Вы не знаете, это чистые или записанные?
— Не знаю.
Диме казалось странным, что Данилов задает какие-то вопросы, что-то все ищет, рассматривает, сохраняет важный вид. В то, что Данилов виноват, он не очень верил, но был убежден, что хлипкий архитекторишка уж точно разболтал какому-нибудь козлу, что проектирует дом для Тимофея Ильича Кольцова, и где этот дом, небось тоже разболтал, и как проехать к нему, а теперь делает вид, что ни при чем, оправдание себе ищет, преступника ловит!..
Успокойся, дядя. Мы и без тебя поймаем. Наделал дел, сиди и молчи, не вылезай лучше.
Кассеты оказались чистыми. Целая коробка чистых кассет. Интересно, куда деваются записанные? Отправляются «главному шефу» Дудникову, и он просматривает их на сон грядущий?
Данилов закрыл коробку и посмотрел на нее сверху. «BASF» было написано на коробке красивыми иностранными буквами. Видеокассеты «BASF».
Данилов еще посмотрел, а потом быстро перевернул ту, что была у него в руке. Так и есть. На кассете было написано «Sony».
— Эта кассета не из коробки, — сам себе сказал Данилов, — кассету, которая была в магнитофоне, заменили.
Дима приблизился и посмотрел на коробку и на кассету.
— Правда. — Данилову показалось, что голос его стал чуть менее самоуверенным, и удивление в нем было, и некоторая досада. — Зачем нужно было ее менять? Затереть гораздо проще.
— Затирать дольше, — возразил Данилов, — и ненадежно. Забрать ее с собой надежнее. Разрешите, я еще раз посмотрю.
— Пожалуйста, — согласился охранник растерянно.
Магнитофон заглотнул кассету, темный омут телевизора посерел, дернулся, побежали белые цифры. Данилов присел на корточки, почти уткнувшись носом в экран.
Он увидел это и весь взмок, шерсть свитера заколола шею. Он оглянулся на охранника, остановил пленку и перемотал назад.
— Смотрите. Видите?
— Что?
— Следы.
— Какие следы?
— Следы на снегу, — объяснил Данилов терпеливо, — вот мы с Мартой. Нас камера только что увидела. Мы стоим на углу. Она смотрит на дом. А вот следы. — Он остановил пленку и поднялся. Охранник дышал у него за плечом. — Все утро шел снег. Ночью, наверное, тоже шел, я точно не знаю. Человек, который приходил сюда до нас, оставил следы. Вот они. Видите? Прямо под козырьком. Значит, он уехал незадолго до нас, раз снег их не засыпал. Значит, именно его машину мы скорее всего видели в лесу.
— Какую машину?
— Не знаю. Я не рассмотрел. Какая-то темная машина, по-моему, иностранная. Может быть, Марта разглядела.
— Я пойду спрошу, — вдруг засуетился Дима, — она на улице?
Данилов посмотрел ему вслед.
Кажется, хоть одного человека он убедил в том, что здесь действительно кто-то был до них с Мартой. Впрочем, это не имело почти никакого значения.
Сам-то он всегда знал, что не устраивал погрома в доме Тимофея Кольцова.
Охранник не возвращался, и Данилов понял, что у него неожиданно появилась возможность поискать среди чудовищного разгрома какие-нибудь вещественные доказательства, как называют их менты.
Данилов понятия не имел, что нужно искать. Можно, конечно, надеяться, что преступник в спешке уронил на пол свой бумажник с паспортом и визитными карточками. Или поставил подпись под бессмысленно-угрожающей фразой на стене.
Сидоров Сергей Семеныч, дата и домашний адрес.
Зачем он написал: «Это только начало»? Зачем он вызвал Катерину и ее великого и могучего мужа? Почему не побоялся, что по этому звонку, да еще на мобильный телефон, всесильная охрана мигом отыщет аппарат, с которого звонили, а значит, и его владельца? Может, он украл этот аппарат или взял взаймы? Зачем такие сложности? Зачем он менял кассету, когда достаточно было ее просто вытащить и забрать с собой? Только для того, чтобы оставить на ней Марту с Даниловым? Почему охранник открыл ворота? Или тот человек, как Фантомас, явился в какой-нибудь маске, например, Тимофея Кольцова?
Отлично. Самое главное — правдоподобно.
Данилов ползал по полу, разгребая битое стекло.
Двадцать два стеклопакета, думал он неотвязно. Двадцать два. Временные рамы стояли на всех окнах второго этажа, и предстояло еще стеклить отдельный флигелек, где помещались баня, тренажерный зал и маленький бассейн. Стеклить теперь будет нечем. Придется заказывать все снова, ждать, привозить, и вряд ли Тимофей Ильич согласится платить по второму разу.
Это ваши проблемы, и вы сами должны их решать.
Данилову было жалко не столько денег — хотя и их тоже! — сколько усилий, хлопот, многочасовых объяснений с мастерской, которая работала только по каким-то железным стандартам, а их стандарты Данилова не устраивали.
Ничего не было в кучах битого стекла — ни визитных карточек, ни бумажника с адресом, — только островки чужой подсыхающей крови, от запаха которой все внутренности завязывались в узел.
Данилов дополз почти до стены, когда разглядел в осколках что-то желтое, блестевшее не режущим стекольным блеском, а мягким, как будто масляным.
Он посмотрел, стараясь не шевелить ладонями, которые от стеклянной пыли чесались и кое-где кровоточили, и ничего не понял.
Это были мелкие камушки — или крошки от камушков, — прозрачно-золотистые, похожие на янтарь. Откуда тут янтарь?
Дернуло сквозняком, послышались шаги, Данилов проворно сгреб крошки и сунул в карман. И торопливо выпрямился. На брючных коленях блестела въедливая алмазная пыль.
За Димой тащилась Марта с даниловской дубленкой в обнимку, как будто решив никогда с ней не расставаться.
— Ну что? — спросил Данилов.
— Я не разглядела машину, — сказала Марта расстроенно. — Помню, что темная, и все. Мы же ее только сбоку видели и сзади. Я же говорила тебе, что это какая-то подозрительная машина!.. А ты — свидание, свидание!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});