Совсем иначе обстояло дело в лагере пролетариата. Главной бедой его было то, что здесь отсутствовал крепкий, энергичный и хорошо понимающий ситуацию генеральный штаб. Формально таким штабом являлся Генсовет тред-юнионов, однако благодаря качествам его членов он был совершенно непригоден для эффективного выполнения такой роли. В силу целого ряда исторических причин, на которых я тут не могу останавливаться{13}, английский пролетариат вообще, а его профсоюзные и политические лидеры в особенности на протяжении предшествовавших 75 лет шли в фарватере реформизма. Революционные идеи и стремления им были чужды. Они умели энергично бороться за такие повседневные требования, как заработная плата, рабочий день, расширение избирательного права в парламент, но не ставили перед собой задач по коренной перестройке буржуазного общества с помощью крутых, решительных мероприятий. Исключения бывали, но дальше немногочисленных группировок типа Социал-демократической федерации, возникшей в 1884 г., дело не шло. В такой обстановке основные силы британского рабочего движения - тред-юнионы и лейбористская партия - были насквозь пропитаны конституционными иллюзиями, верили во всемогущество парламента и допускали только "законные" методы действия в борьбе с буржуазией. Отсюда вытекали и основные слабости генерального штаба пролетарского лагеря в этот острый момент. Июльская победа 1925 г. вскружила головы членам Генсовета. Их было 32 человека, представлявших наиболее важные отрасли производства, и грубо схематически их можно было разделить на три группы:
а) левые - 8 человек (Персель, Хикс, Свеле, Бен Тиллет, Финдлей, Уокер, Д. Бромли, Мэри Квел);
б) правые - 8 человек (Томас, Пью, Скиннер, Бусман, Поултон, Бэрд, Д. Хилл, Маргарита Бондифилд);
в) центр - 16 человек (Смайли, Джонс, Ричардс, Уокден, Бевин, Роуон, Кин, Огден, Бен Тернер, Конли, Лесли, Боуэн, Эльшн, Хейдей, Девонпорт, Торн).
В зависимости от колебаний политической и экономической конъюнктуры центр склонялся то к левым, то к правым, отчего линия его поведения и его решений обнаруживала значительную зигзагообразность. Конечно, термины "левый", "правый", "центр" надо принимать в английском понимании, и "левых" Хикса или Бен Тиллета никак нельзя себя представить чем-то вроде "стихийных" революционеров.
Первое, что меня особенно поразило, когда я познакомился с тред-юнионистскими лидерами тех дней, это было их необычайное прекраснодушие. Они не только радовались только что одержанной победе - это было вполне естественно, - но и глубоко верили в то, что и дальше будет так же; у меня еще не было тогда достаточного политического опыта, однако мне казалось, что в разговорах и суждениях моих тред-юнионистских друзей часто проскальзывал какой-то налет маниловщины.
Пока шла работа комиссии Самуэля, Генсовет пассивно выжидал ее результатов. Не было сделано почти ничего в области пропагандистской, организационной и финансовой для подготовки профсоюзного движения к генеральной борьбе на случай, если она станет неизбежна. Это была настоящая маниловщина на английской почве.
Наконец, 6 марта 1926 г. комиссия Самуэля закончила свою работу. Выводы ее, как и следовало ожидать, ничего хорошего ее обещали горнякам. В основном они сводились к следующему:
1. Национализация угольных недр за выкуп в 100 млн. ф.
2. Объединение мелких угольных предприятий в крупные производственные единицы, но только на добровольных началах.
3. Сохранение 7-часового рабочего дня.
4. Обязательное участие рабочих в прибылях предприятия.
5. Установление дополнительной оплаты для семейных рабочих за счет холостых.
6. Введение для углекопов ежегодных оплачиваемых отпусков (срок не указан), но только после значительного улучшения состояния промышленности.
7. Пересмотр ныне действующих ставок зарплаты, что на практике расшифровывалось как сокращение зарплаты на 10%.
8. Сохранение принципа национального коллективного договора, однако большее приспособление его к нуждам и потребностям отдельных областей.
В переводе на более простой язык выводы комиссии Самуэля означали несомненно шаг назад по сравнению с комиссией Санки, работавшей за семь лет перед тем, и ухудшали (прежде всего в вопросе о зарплате) положение 1925 г.
Казалось бы, теперь, когда до истечения срока правительственной субсидии горной промышленности оставалось около семи недель, Генсовет придет, наконец, в движение. Стало ясно, что предстоит борьба, острая борьба за дело горняков, больше того, за дело всего британского рабочего класса. Надо было приготовиться к бою. Надо было разработать подробный план действий, мобилизовать внимание и энергию пролетариата к предстоящей схватке с классовым врагом, привести в состояние готовности финансовые и организационные ресурсы тред-юнионистского движения, обеспечить себе помощь со стороны, профсоюзных организаций других стран и профсоюзных интернационалов.
А что произошло на самом деле? На самом деле Генсовет, точно загипнотизированный Болдуином, продолжал хранить непонятную безмятежность.
В день выхода отчета комиссии Самуэля премьер-министр пригласил к себе представителей горняков и шахтовладельцев и дал им следующий совет: "Изучайте отчет и молчите. Не говорите ни слова. Пусть ни одно поспешное суждение не затруднит достижение мира". И хотя было совершенно ясно, что горняки не могут принять выводы комиссии Самуэля, рабочая сторона (т. е, горняки и стоящий за ними Генсовет) странным образом последовала совету Болдуина: в течение целых двух недель она молчала, молчали шахтовладельцы, молчало правительство.
24 марта, когда до срока окончания правительственной субсидии оставалось уже только пять недель, Болдуин вновь пригласил к себе представителей сторон и заявил им: "Многое в предложении комиссии не нравится правительству, но если обе стороны признают отчет комиссии целиком, то и правительство, так и быть, чтобы не нарушать общего согласия, тоже готово полностью проглотить программу Самуэля".
Что ответили Болдуину представители сторон?
Шахтовладельцы сказали: "Хотя многое в отчете нам не нравится, но мы готовы его принять, однако при условии, что сначала будет произведено сокращение зарплаты, а затем уже будет подробно обсужден вопрос о реорганизации промышленности".
Горняки сказали: "Нам тоже многое не нравится в отчете, но мы готовы обсуждать его с тем, чтобы сначала была произведена реорганизация промышленности, а затем, если окажется необходимым, были поставлены вопросы зарплаты; должны, однако, со всей определенностью заявить, что никакого сокращения зарплаты мы принимать не собираемся".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});