Читать интересную книгу Жестокое сердце - Нина Карноухова

Долго спал Джеффри, почти полдня. Когда он проснулся — в его окно давно уже светило солнце. Он сел на нары и посмотрел на часы.

— Почти полпервого, — сказал вслух Джеффри.

Он помнил, что после полудня за ним должны были прийти, и поэтому от тяжело вздохнул: у него не было адвоката, человека, на которого он мог с надеждой положиться. Он со злостью сильно стукнул кулаком по столу, на котором лежала его книга про Освальда. Книга немного подскочила от сильного удара.

Джеффри взял эту книгу, Библию для убийцы, и со злостью ударил ей по столу с огромной силой. Книга вылетела у него из рук и упала на пол. И тут Джеффри заметил на полу выпавший из книги листок. Он был тысячу раз перечитан, на полях и в тексте стояли многократные пометки Джеффри, его отца и многих других читателей, к тому же листок был сильно залит кофе и многое на нем трудно было прочитать. Джеффри повертел листок туда-сюда, пытаясь найти начало абзаца, но он несмог, потому что начало было на не вырванной из книги странице. Джеффри сел на нары и начал читать давно известный ему эпизод, дабы отвлечь себя от темных мыслей о заключении. Это был или неудачный роман или отрывок из совершенно неудачной статьи:

«Примерно в 12:30 местного времени 22 ноября 1963 года лимузин президента Кеннеди повернул на Хьюстон стрит в направлении одной из самых больших улиц Далласа, Стеммонз роад. Никто: ни президент, ни его жена, ни губернатор Техаса, ни толпа, — не подозревали, что может случиться ужасная трагедия, что на их глазах будут стрелять в президента с шестого этажа книгохранилища. Машина ехала со скоростью 25 миль в час, и президент, сидевший на заднем сиденьи машины, махал рукой ликующей толпе. И тут вдруг раздался выстрел, такой неожиданный для всех… Президент оглянулся в сторону книгохранилища, чтобы посмотреть, что же случилось… Еще выстрел… И в шею президента Кеннеди вонзилась горячая стальная пуля из винтовки Освальда… Еще выстрел… Рана в голову… Еще… В грудь… Еще и еще…»

Дальше на странице разлеглось большое пятно от кофе и как Джеффри не старался, он все же не прочитал примерно половину страницы.

«…Президента направили в Парклендский госпиталь, что в 4 милях от места происшествия, в надежде спасти его жизнь. Но чуда не случилось. Спустя полчаса президент Кеннеди умер. Странно, что он смог протянуть после полученных ран эти полчаса… Что же касается убийцы, Освальда, то ему крупно повезло. Стрелять в машину, движущуюся с такой большой скоростью и попасть в цель — большая удача! Сразу же после совершения своей черной миссии, Освальд вышел из книгохранилища, надев на лицо маску спокойного обывателя. Алиби у него было железное, ведь книгохранилище — место его работы. Вот так спокойно шел он по Хьюстон стрит в направлении к своему дому и никто не подозревал и не мог подозревать, что это шел по улице убийца президента и меткий стрелок Ли Харви Освальд…»

Окончание этой истории Джеффри дочитать не смог, потому что опять пятно на половину страницы залило весь текст, да и конец всей этой трагедии демократа Джеффри знал почти наизусть.

Джеффри от нечего делать еще раз просмотрел листок и быстро вложил его в книгу на его законное место.

— Убийца президента и меткий стрелок Ли Харви Освальд… — с расстановкой и медленно протянул вслух Джеффри почитанные им последние слова с листка.

И вдруг его словно озарило, он вскочил с нар, сильно ударившись головой об верхнюю полку и крикнул:

— Эврика! О, да! Ра-Хорахте, тебе не добраться до Чикаго! Ты мне сделал гадость, а я тебе напортачу! Еще двадцать пять минут первого. Я еще успею сделать так, чтобы вас всех там расстреляли. Как же мне раньше в голову не пришло такой гениальнейшей подлости!

И Джеффри начал увлеченно набирать коды на машине времени, которую у него не отобрали, потому что в ведомости Джеффри написал: «калькулятор». Когда вся сложнейшая работа над подлостью была закончена, Джеффри нажал на красную кнопку и сильно ударил машиной по столу. Машина зашипела, задымила, даже начала прыгать по столу и чуть не упала на пол. Она крутилась, вертелась, гудела, казалось, что она вот-вот взорвется. Но в мгновенье машина остановилась в движении, пикнула и на экране появилась надпись: «Выполнила труднейшее задание!».

— Конечно, — усмехнулся Джеффри, — Ты и меня туда доставишь. Кайф такой пропускать! Больно надо!

Сказав это, он набрал еще несколько кодов и снова нажал на красную кнопку. Машина зашипела, запрыгала, задымила и… не выдержав нагрузки взорвалась. Джеффри откинуло к нарам, по лбу ему досталось какой-то тяжелой деталькой, и на лбу вскочила живописная шишка. Всю камеру заполнило дымом, и гул стоял по всей тюрьме…

— Норрис! — крикнул ему один из подоспевших полицейских, — что это, опыты в тюрьме, или как ты это сам называешь?

— Я?! — вскочил с полу Джеффри, сверкая своей огромной шишкой.

— Ну а кто же? Не приведение же в твою камеру проникло.

— Что вы сделали с моим калькулятором? Я посчитать тут решил, а он на взрывчатке, похоже, что вы с ним сделали?

— Не знаю, не трогали. Что с ним могло случиться?

— Ну вот и я не знаю, мистер. Я хотел сосчитать сколько стоит самый лучший адвокат в Америке, а он не с того не с сего взорвался вдруг…

— Ничего, со мной в школе такое же было, не убивайся, посиди, оклимайся, а к прокурору завтра пойдешь. Постараемся уговорить, бунт устроим.

— Эту железную машину не уломаешь, — сказал ему Джеффри, — в нее заложили программу — она и выполняет. Но вы все же попробуйте, может хоть вам удастся пробудить человека в этой коммунистке.

Когда полицейские ушли, Джеффри сел в угол камеры, словно забитое загнанное животное и безмолвно созерцал на все, сотворенное им. Книга, казавшаяся ему когда-то давно Библией, была теперь разорвана в клочья и прочитать теперь нельзя было ни одного слова. Часы, которые подарил ему в детстве отец, которые каждый час издавали звуки выстрелов, разлетелись на шестеренки. Джеффри был теперь одинок как никогда раньше. У него теперь даже не было ни одной вещи, принадлежащей ему, даже похабной бульварной книжки об убийце и президенте. У него не было ни детства, ни прошлого, а о настоящем он мог только во сне мечтать. Это для него было неосуществимо, потому что тюремная стена отгораживала его от свободы, где можно было развернуть свои крылья и улететь, куда глаза глядят.

Идея Джеффри в действии

Ровно в полдень из ворот дома-норы, где жили раньше Джеффри и Кейти, выехал серый лимузин модели 60-х с американским флагом спереди. На переднем сиденье лимузина за рулем сидел Тутанхамон, спокойно и самоуверенно, а на заднем — Кейти с Андре на руках. Глаза ее слипались после бессонной ночи, проведенной в увлеченных разговорах с Тутанхамоном, и так сидела она в полудремоте, зная лишь о том, что через полтора часа она будет уже не в Далласе. Впрочем, машина медленно, неторопливо, словно пароход по волнам, плыла по улицам Далласа мимо супермаркетов и ресторанов, университетов и стоянок, казино и офисов фирм. Прохладное ноябрьское солнце светило свысока на большой город и грело своими лучами Кейти и ее ребенка на заднем сиденье лимузина.

— Знаешь, Кейти, — разбудил ее Тутанхамон, — Джеффри говорит, что в этой машине когда-то ездил один из американских президентов. Как ты? Веришь?

— С трудом!

— Я тоже. Кейти, а флаг это Джеффри примастачил?

— Не знаю, я не видела на какой машине он даже разъезжал по городу. Да и какая разница, чья это была машина, главное — хорошая и в действии.

— Ну, ну, хорошая и надежная, — посмеялся Тутанхамон, — очень хорошая, с открытым верхом.

— Ну и чего такого, с открытым верхом. Прогулка на свежем воздухе, романтично даже.

— Только не в Далласе, тут это довольно опасно… Суеверный я малость.

— Как это?

— Я тебя просто люблю и не хочу, чтобы с тобой случилась беда.

И они поцеловались. А дальше их разговоры было сложно передать. Это шла речь совсем на другую тему, совсем не про Джеффри, его машины и дома, а про маленьких детей, которых они когда-нибудь заведут, о том, каким вырастет Андре, о своем доме в Чикаго. Американский флаг развевался на машине и каждый раз опускался, когда они останавливались у светофоров. Так было и когда они остановились на красный свет в самом центре Далласа, на перекрестке печально известных Элм стрит и Хьюстон стрит.

— Кейти, сколько времени, я сбился. Привык быстрее езду.

— Ну, на часах двенадцать двадцать во-семь, пока, — сказала Кейти, но заметила, что ее не слушают.

— Тутанхамон!? Что с тобой? — не могла понять Кейти. Он сидел и смотрел мимо нее, куда-то вдаль, или рядом с ней.

— Тутнахамон, сзади сигналят, — уже почти кричала Кейти, но Тутанхамон все равно не откликался.

— Ну, давайте, двигайте свое старомодное корыто, — кричал из стоявшего сзади Мерседеса новый русский, — Ну, вы, трое, глухие, что ли, ну братва, двигайте своим задом.