Читать интересную книгу Ариман: Изгнанник - Джон Френч

― Память ― это машина, ― Ариман вспомнил, как Пентей постукивал посохом из слоновьей кости по полу, будто подчеркивая каждое слово. Старый мудрец любил слушать свой голос, хотя с возрастом тот стал сухим. Пентей преподал Ариману и его родному брату первые уроки логики, философии и риторики, когда они были еще мальчишками на Терре. Ариман и Ормузд за глаза звали его пустынной ящерицей, но запоминали каждое оброненное им во время лекций слово. ― Многие люди считают ее чем-то неизменным, ― продолжал Пентей, утерев пот, скопившийся в морщинках на лице. ― Они забывают и считают это естественным. Помнят бесполезные детали, сами не зная почему. Люди упускают из виду тот факт, что они отказались от одного из величайших устройств человеческого разума. Память ― это знание, а знание ― сила.

Ариман улыбнулся, припомнив те слова, и отправился к дворцу собственных воспоминаний. Сначала он словно шел по темному коридору, свет настоящего постепенно угасал вдали. Затем мрак рассеялся, и он оказался на белых мраморных ступенях под синим небом и ярким солнцем.

Азек отвернулся и поднял глаза. Дворец высился до самого неба, его белые стены сверкали в лучах света. Еще выше тянулись башни, расписные деревянные ставни были распахнуты настежь, впуская в сводчатые залы ветер. Конечно, дворец не существовал в реальности. Это была лишь конструкция, возведенная из миллионов обрывков воспоминаний, сложенных друг на друга: ступени символизировали его восхождение к Белому Храму на плато Ионус, небесная синева и тепло были родом с Просперо, а ветер разгонял воздух его детских лет.

От солнечного света его спина покрылась испариной. Здесь Ариман не носил доспехов, лишь воспоминание о простой белой мантии. Он шагнул вперед, отметив тепло камня под ногами. Такие детали играли немаловажную роль. Память зиждилась не просто на образах или словах, это было переплетение ощущений, привязанных к конкретной точке времени. Вспомнишь запах места, и ты увидишь его. Вспомнишь оттенок лепестков, и вспомнишь название самого цветка.

Ариман поднялся по ступеням к дверям и распахнул их настежь. В коридоре за ними царила прохлада. Через каждые несколько метров в потолке были видны облицованные зеркалами шахты. Красные, белые и синие ковры приглушали шаги, когда колдун направился внутрь. По обеим сторонам коридора располагались двери. Ни одна не походила на остальные ― некоторые были из невзрачной пластали, словно попали сюда прямиком со звездолета или из бункера, другие были из дерева, стекла или начищенного до блеска металла. Только из этого коридора вели сотни дверей, во всем же дворце их насчитывались десятки тысяч. С каждым днем он рос в размерах, над более старыми и глубокими воспоминаниями возводились новые этажи и комнаты. Сейчас его разум добавил всюду тонкий слой пыли, что символизировало заброшенность.

Идя по коридору, Ариман размышлял над тем, что это место было еще одним символом его лицемерия. Он провел так много времени, скрывая и забывая, но дворец продолжал стоять, храня внутри воспоминания. Честно говоря, Азек и не думал разрушать его, хотя внутри находилось немало дверей, которых он ни разу не открывал с тех пор, как последний раз запер.

Из-за закрытых дверей доносились звуки. Он слышал голоса давно мертвых людей, обрывки разговоров и глухой рокот сражений. Часть Аримана хотела остановиться, зайти в каждую дверь и вспомнить хранящееся внутри прошлое. Но он продолжал идти дальше.

Первая дверь была из голого серого камня с простым серебряным кольцом в петле. Ариман долго разглядывал дверь. Ее он добавил последней. Колдун взялся за кольцо и потянул на себя. Дверь открылась, и Ариман шагнул внутрь.

Комната была открыта небу. Свет двух красных солнц коснулся лица Азека, и легкие наполнил сладкий, ароматный воздух. За арочными окнами до самого горизонта тянулись башни Планеты Колдунов. У стен стояли полки, поднимаясь от пола туда, где начиналось небо. На полках рядами выстроились белые мраморные сосуды с выгравированными на них золотыми надписями. Они были увенчаны отполированными и черными как смоль головами зверей. В центре комнаты на серебряно-обсидиановом плинте лежала раскрытая книга в черном переплете.

Долгое время Ариман стоял неподвижно. Затем он обвел взглядом полки, читая каждое имя, выведенное золотом. Изучив их все, колдун остановился взглядом на первом сосуде.

«Никтей», ― прочел он. Можно начать отсюда. Ариман потянулся, взял сосуд и открыл крышку. Его окружили мерцающие фрагменты видений и звуков, словно быстро прокручиваемые в пиктере картинки. Сначала возникло лицо, которое на глазах у Азека стало меняться, старея и покрываясь шрамами от первого момента, когда он встретил Никтея будучи еще аспирантом, и до последней секунды. Затем обрывки переданных мыслей, потом времена разлуки. Он вспомнил сражения, в которых участвовал на заре Империума, и увидел, как царство Императора утонуло в пучине войны, а Никтей был рядом с ним.

― Это следует сделать. Я с вами, повелитель, ― произнес Никтей, склонив голову и тем самым вступив в кабал. Затем Ариман увидел, как молодой адепт и друг распростерся в пыли перед Магнусом, моля прощение за содеянное ими. Воспоминания вдруг распались на небольшие фрагменты: рассказ, поведанный капитаном-отступником, слухи о колдуне, который воюет в банде легиона Повелителей Ночи, имя, мимолетно услышанное на рабовладельческих станциях Наара.

Наконец воспоминания подошли к концу, и Ариман взглянул на ряды сосудов. В каждом из них хранились воспоминания об одном из воинов Тысячи Сынов. Все они жили у него в памяти, пусть прошлое и покрылось трещинами за годы изгнания. Ариман никогда не проверял, как хранятся его воспоминания, а лишь добавлял к ним обрывочную информацию о том, что могло случиться с братьями. Он считал это своего рода наказанием. Наконец Ариман направился к следующему сосуду.

Закончив, колдун открыл глаза. Он весь дрожал, но получил то, что ему нужно.

― Ничего. Как и с остальными, ― заметил Астреос.

Ариман не ответил. В разрушенную башню врывался ветер, неся с собой запах дождя. Колдун оглянулся, отмечая детали, пока разум воспринимал оставшиеся в варпе психические следы.

Конечно, на самом деле это была не башня, хотя она вполне подходила под описание. Они находились на звездолете. Полкилометра длиной, созданный в форме наконечника стрелы, корабль торчал из поверхности болотистой луны. Возможно, спутник притянул его к себе или, может, луна выросла из корабля, словно неконтролируемая раковая опухоль. Стены стали этажами, потолки ― стенами, каждая поверхность была отмечена касанием варпа и тех, кто звал его домом. Расцветы бирюзовой ржавчины метровой толщины покрывали все перегородки и бойницы. С зубцов свисали белесые вуали грибка, мерцая в вечном сумраке болезненным зеленым светом. Напряженный позвоночник корабля изогнулся так, что походил теперь на кривой коралловый столб, растущий из покрытого водорослями дна.

Комната, в которой они стояли, располагалась в наивысшей точке башни. Разглядывая то, что от нее осталось, Ариман думал, что в прошлом это мог быть зал собраний. Открытое пространство опоясывали ступени, так что пол представлял собой широкий круг из покрытой вмятинами меди. Сквозь бреши в высоких стенах лил дождь. Боевой корабль, который доставил их сюда с «Дитя Титана», приземлился на широком выступе возле одной из пробоин. Тидиас и Кадин осторожно пробирались через обломки, сжимая болтеры в руках и осматривая руины.

― Здесь был бой, ― сказал Тидиас, присев, чтобы провести пальцем по оплывшему краю неровной дыры в стене. Ариман кивнул. Он чувствовал в варпе вокруг башни угасающее касание смерти. ― На этот раз трупов нет.

― Их превратили в пепел, который затем смыло дождем, ― ответил Ариман, одновременно отфильтровывая психические следы. Варп, заразивший башню вместе со всей луной, осквернял его мысли, пока Ариман пытался понять смысл того, что его окружало. Колдун чувствовал дым горящих костей, густой и грязный. Перед мысленным взором появился нечеткий образ: медленно шагающие фигуры в красных доспехах и шлемах с высокими гребнями. Колдун дернулся, открыл глаза, и его взгляд остановился на пробоинах в стенах. Отголосок взрыва обдал его тело волной жара. Здесь обитали сотни воинов, которые собирали силы, прежде чем ринуться обратно в Око. Все они погибли меньше чем за час.

Ариман протянул руку, и с влажного пола поднялись обломки полуночно-синих доспехов. Он сосредоточился и почувствовал каждый осколок брони. Колдун махнул рукой, и фрагменты соединились в нагрудник космического десантника. Между паутиной трещин ему ухмыльнулся череп с крыльями летучей мыши.

― Повелители Ночи, ― сказал Ариман. ― Или отколовшаяся их часть.