В своих «Воспоминаниях» один из служащих П. М. Третьякова – И. Раковский – отмечает, что в конторе неизменно царила самая дружеская атмосфера. В перерывах устраивались чтения вслух. Однажды П. М. Третьяков по просьбе своих служащих даже обратился к Софье Андреевне Толстой, чтобы она прислала им для прочтения еще не вышедшую тогда «Крейцерову сонату». Подобное единодушие между начальником и подчиненными в наши дни уже трудно себе представить…
Огромное впечатление на окружающих производила и неизменная вежливость Третьякова. Ко всем без исключения он обращался на «вы», а если бывал не прав, то обязательно извинялся. Павел Михайлович никогда не повышал голос на своих работников, поэтому они все «из кожи вон лезли, чтобы сделать именно так, как он приказывал». Быть может, приказания Павла Михайловича исполнялись с такой охотой потому, что он ничего не делал необдуманно, ему совершенно несвойственно было полагаться «на авось».
П. М. Третьяков был удачливым купцом и промышленником, не склонным к лишним тратам. Однако, как вспоминает его дочь, «он иногда предпочитал переплатить, но купить товар у русского или знакомого торговца». Но такое выражение купеческой солидарности было уместно лишь в том случае, если товар у знакомого был не хуже, чем у конкурента. Например, когда в Москве появилась французская портниха, платья у которой выходили не в пример лучше, чем у ее русских конкуренток, Павел Михайлович решил, что его жена будет носить только лучшие туалеты, кто бы ей их ни шил.
В характере Третьякова сердечная отзывчивость и доброта сочетались с требовательностью, прямотой, твердой деловой хваткой. Десятилетиями он материально поддерживал художников, помогал Крамскому, Перову, Ф. Васильеву и многим другим, их даже трудно перечислить; помогал во всех затруднительных жизненных ситуациях: Худякову, когда тот переезжал в Петербург, Трутовскому, когда его постигло личное горе – умерли жена и ребенок, М. К. Клодту, когда должны были продать его имение с аукциона. В то же время, покупая картины, он называл весьма умеренные цены, терпеливо торговался с авторами, иногда отказывался от слишком дорогих произведений, которые очень хотел приобрести, – берег деньги все для той же цели: собрать как можно больше произведений, представить русскую школу не только в лучших ее проявлениях, но и со всей возможной полнотой. Чуткость к искусству, всегдашняя искренность, готовность оказать материальную и нравственную поддержку, а главное, одушевлявшая Третьякова высокая цель снискали ему глубокое уважение и любовь художников. Все самое честное и передовое в искусстве того времени тянулось к Павлу Михайловичу, помогало ему. Некий молчаливый уговор художников о предоставлении права первого выбора Третьякову ставил его вне конкуренции с другими коллекционерами. Многолетние дружеские связи соединяли его с Крамским, Репиным, Перовым, Стасовым, Ярошенко, Максимовым, Поленовым, Суриковым, Прянишниковым и другими. Сам же Павел Михайлович был необычайно скромен. Когда в Москве был созван Первый съезд художников, названный в честь заслуг собирателя именем Третьякова, Павел Михайлович просто сбежал из Москвы, чтобы только избежать предстоящего чествования.
Когда Репин однажды сказал Третьякову, что какую-то картину тот купил зря, Павел Михайлович ответил ему: «Все, что я трачу и иногда бросаю на картину – мне постоянно кажется необходимо нужным; знаю, что мне легко ошибиться; все, что сделано – кончено, этого не поправить, но для будущего, как примеры, мне необходимо, нужно, чтобы вы мне указали, что брошено, то есть за какие вещи. Это останется между нами… Прошу вас, ради бога, сделайте это, мне это нужно больше, чем вы можете предполагать». В 1855 году П. М. Третьяков писал Репину: «Ради бога, не равняйте меня с любителями, всеми другими собирателями, приобретателями… не обижайтесь на меня за то, за что вправе обидеться на них».
П. М. Третьяков обладал большими организаторскими способностями. Это можно наглядно продемонстрировать на примере создания портретов русских писателей, ученых, композиторов.
Близко общаясь со многими художниками, известными композиторами, артистами, учеными, писателями, Третьяков задумал создать портретную галерею своих великих соотечественников, современников, сохранить их живые образы для будущих поколений. Павел Михайлович начал разыскивать и заказывать портреты по составленному списку. Он выкупал у наследников уже имеющиеся портреты именитых людей, а также заказал ряд портретов В. Г. Перову, И. Н. Крамскому, И. Е. Репину, Н. Н. Ге и другим мастерам портретной живописи. Так Третьяков заказал портрет Писемского – Перову, Гончарова – Крамскому, добился приобретения портрета Гоголя работы Моллера, заказал портрет А. Н. Островского – Перову, Шевченко – Крамскому, его же попросил написать портреты Грибоедова, Фонвизина, Кольцова и художника Васильева, заказал портрет Тургенева – Гуну и дважды тот же портрет Репину; затем еще раз поручил Перову портрет Тургенева, а также портреты Достоевского, Майкова, Даля; Крамскому предлагал писать Толстого, Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Аксакова; заказал Репину портреты Тютчева, Пирогова, Толстого; приобрел у Ге портрет Герцена и т. д.
Создания портретов великих людей России Павел Михайлович добивался с поразительной настойчивостью и терпением. Он советовал с близко знающими их людьми и перезаказывал портрет по несколько раз, если он его не удовлетворял сходством или качеством живописи. Третьяков следил даже за местонахождением тех или иных престарелых известных русских писателей и уговаривал художников отыскать их и создать портреты. Так, Третьяков напоминал Репину, находящемуся за границей, что поблизости от него «живет наш известный поэт Вяземский, старик 95 лет. Тут также надо взглянуть с патриотической стороны. Если да – то я узнаю его адрес и сообщу Вам». Такое высокое понимание роли национальной русской живописи, призванной увековечить видных людей русской науки, искусства и литературы, характерно для П. М. Третьякова, полного веры в торжество не только русской живописи, но и всей русской культуры. При этом, выбирая лиц для портретирования, Третьяков прежде всего выдвигал прогрессивных писателей-реалистов, прославивших русскую литературу во всем мире.
Первоначально собрание Павла Михайловича Третьякова размещалось в небольшом двухэтажном доме Третьяковых в Лаврушинском переулке. Быстрое пополнение коллекции побудило владельца задуматься о сооружении специального музейного здания. В 1872–1874 годах к дому была сделана первая пристройка специально для музея, а в дальнейшем, по мере увеличения коллекции, Павел Михайлович трижды расширял свою галерею. Так в старом замоскворецком переулке выросло одно из первых в России специализированных зданий для размещения художественного собрания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});