Читать интересную книгу Тень на плетень - Светлана Алешина

Я нервно встала, прошлась по кухне сперва туда, а потом обратно и, остановившись перед Маринкой, отчеканила:

— Мы взялись за, это дело, значит, мы его и закончим.

— Или оно нас, — вздохнула Маринка. — В общем, все, как я думала, и тебе хоть кол на голове теши, а все равно… — Она обреченно махнула рукой и повернулась к Фиме, надеясь найти поддержку у него, но опоздала. Фима уже принял решение.

— Вынужден поддержать нашу любимую Ольгу Юрьевну, — как всегда, немного напыщенно произнес он.

— Даже на пути к пропасти? — Маринка поставила перед Фимой чашку с чаем. — Погибнет твоя Ольга Юрьевна от своего неуемного любопытства.

И всех нас под монастырь подведет! Втроем будем, прошу прощения, после того как крякнем, постукивать, — Маринка верно повторила Фимин стук по столу, — а я еще жить хочу!

Фима промолчал, а я, наоборот, молчать не стала и спросила у него:

— Колись, адвокат, что ты там по телефону говорил про опасности этого дела.

— Господи, еще какие-то опасности? — Маринка обреченно махнула рукой и села у меня за спиной рядом с окном.

Фима кашлянул и сказал:

— Ну, все, что я знаю, Оль, так это то, что у нас выборы на носу. Губернаторские, я имею в виду.

— Я где-то об этом уже читала, — задумчиво проговорила Маринка.

— В нашей газете, — терпеливо пояснила я.

— Наверное, — вздохнув, согласилась Маринка, — нам только политики не хватает к нашим покойничкам!

— Ну так вот, — продолжил с очаровательной улыбкой Фима, — Будников ваш как раз и занимался предвыборными технологиями. И предшествующие ему господа тоже. Эти, как их там, — Фима небрежно придвинул пальцем к себе записку, лежащую на столе, — Джапаридзе и Гарфинкель. Уж почерк Джапаридзе я достаточно хорошо знаю, он у меня консультировался по одному вопросу.

— Что же ты молчишь! — Маринка даже подпрыгнула на табурете, а я невольно вздрогнула.

Всегда опасно оставлять Маринку за спиной.

— Он писал?! — Маринка настороженно подалась вперед, ловя каждый звук.

— Не исключено, — серьезно заметил Фима, и Маринка, застонав, села обратно, — если предположить, что он сперва разучился писать, а потом научился снова. Почерк совсем другой.

Маринка что-то проворчала, но я не обратила на это внимания.

— Пиарщики, значит, — протянула я, обдумывая полученную информацию.

— Они, они, родимые, — улыбаясь, подтвердил Фима, — а это дело суровое и дорогостоящее, так что сами теперь думайте, во что вы влезаете.

— А записка? — почти спокойно спросила Маринка. — Зачем ее сунули, как ты думаешь?

— А о записке можно только сказать, что кто-то в курсе ваших интересов и дает вам это понять.

Реальным следствием может только быть ваша повышенная осторожность. — Фима отпил чай из чашки, похвалил Маринку за ее искусство — как будто, чтобы заваривать нормально чай, нужно медитировать десять лет! — и потребовал:

— Ну давайте, рассказывайте, что у вас произошло за отчетный период, а я попытаюсь понять, что же происходит.

Ну я и рассказала, постоянно прерываемая Маринкой для каких-то мелких уточнений.

После моего рассказа Фима долго качал головой и наконец спросил:

— А как ты думаешь: этот Розенкранц на самом деле такой дурак или только прикидывается?

— Сложный вопрос, — призналась я.

— Дурак, дурак, это абсолютно точно, — подтвердила Маринка и, помедлив с секунду, добавила:

— Да и мы не лучше.

— А чем занимались Джапаридзе и Гарфинкель? — спросила я у Фимы.

— А все тем же, все тем же пиар-гешефтом. — Фима взглянул на Маринку. — А можно еще чаю?

Маринка приняла чашку, а Фима, подняв глаза к потолку, сказал:

— Не везет, надо заметить, нашему губернатору с этими спецами. Он вроде все условия им создавал и бабки платить не отказывался… Эта квартира, о которой вы тут страхов наговорили, она служебная, как раз и держится для такого случая в смысле приезда варяга-специалиста. Таких пустующих квартир в доме несколько. Одна из них вот и стала нехорошей.

— Я все поняла — воскликнула Маринка, с громким стуком ставя чашку перед Фимой. — Все поняла, честно! Это губернатор их вызывает по одному и травит! Там у него или шторы отравленные, или…

— Ерунда, — отрезала я, — полная причем.

Наш губернатор не такой дурак, чтобы оставлять на себе подозрения. А если и дурак, то у него должны быть умные советники!

— Сказала тоже! — Маринка даже руками всплеснула. — Да кто же в нашем мире слушает умные советы?!

Мы пообщались втроем еще около часа, а потом Фима засобирался домой. Я проводила его до двери, и он, наклонившись, прошептал мне:

— Если бы ты была одна, я бы взялся охранять тебя до утра.

— Если бы ты не был женат, я, наверное, обсудила бы этот вопрос, — так же тихо сказала я.

Фима состроил рожу, хмыкнул и подвел итог:

— Значит, в следующий раз! Я все понял!

После его ухода Маринка твердо заявила, что одна спать в отдельной комнате не будет. Мне это было на руку — я сама хотела ей предложить такой же вариант, но, воспользовавшись тем, что первой сдалась не я, а она, я молча пожала плечами и равнодушно пробормотала:

— Как хочешь!

Эта швабра тут же ускакала в ванную, не обращая внимания на мои права хозяйки квартиры, и мне пришлось остаться в кухне и мыть посуду.

Спали мы, слава богу, нормально, и никто нам не постукивал. Я несколько раз просыпалась, но больше меня ничто не пугало.

Утро наступило, когда ему и положено, то есть по-свински рано, и, героически преодолев свое отчаянное желание подремать еще чуть-чуть, я растолкала Маринку.

— А! — крикнула она и нырнула под простыню. — Что случилось?!

— Я обещала к Ромке заехать с утра, — недовольно сказала я, завязывая пояс халата.

— Ну и вперед, езжай, если тебе нужно, — ответила Маринка, снова укладываясь, — я никому ничего не обещала. Ты езжай, а я потом подъеду…

Последнее слово Маринка даже не произнесла, а продышала, и я не стала с ней спорить. Не хочет ехать — не надо. Пусть остается одна в этой квартире, если она такая отважная, может быть, еще одна записочка придет.

Я так и сказала, выходя из комнаты и направляясь в ванную. Когда я вышла из ванной, Маринка уже сидела в кухне на табурете с весьма недовольным выражением лица. Ничего мне не сказав, она прошла в ванную и громко захлопнула за собой дверь, а я поставила чайник на плиту.

И почему некоторые люди просыпаются такими озлобленными?

Делая себе ма-аленький бутербродик и наливая чай, я дождалась продолжения Маринкиного недовольства.

Зайдя в кухню, она отпила чай из своей чашки, посмотрела в окно и толкнула меня под локоть.

— Едем, что ли? — проворчала она. — Ты не уснула, мать?

— Я тебя жду, можно сказать, со вчерашнего дня, — ответила я, вставая.

Моя «Лада» завелась легко и просто, и это потихоньку начало меня примирять с окружающей действительностью.

Я выехала со двора и, немного поругавшись с Маринкой — по существу, мы выясняли друг у друга, где живет Ромка, — повернула направо. До Ромкиного дома нужно было ехать минут десять, не больше, но эти же десять минут можно было и спокойно спать! Я вполголоса выругала свои положительные качества, вроде обязательности и исполнительности, и, чтобы не было совсем уж скучно, начала посматривать в зеркало заднего вида на дорогу. Маринка что-то говорила, сидя рядом со мною, но я ее не слушала.

Через три или четыре минуты мне показалось, что за нами настойчиво движется какая-то белая «копейка». Я повернула один раз не туда, куда мне было нужно, потом повернула в обратную сторону и фактически вернулась на исходное место. «Копейка» не отставала. Признаюсь: я начала немного психовать. Однако перед самым Ромкиным домом «копейка», вдруг набирая скорость, обогнала мою «Ладу» и помчалась вперед.

Я вздохнула: возможно, загон с преследователем оказался обычным следствием плохого сна и нервотрепки накануне.

Дом Ромки располагался около большого нового магазина, сверкающего надписью «Супермаркет». Увидев, что этот супермаркет такой большой и уже открыт, Маринка воспряла духом.

— Ну, в общем, так, мать, ты иди к Ромке, а я схожу-ка по делам в это заведение. Вдруг куплю что-нибудь для души типа печенья к кофе.

Маринка, не дожидаясь от меня ответа, выпорхнула из «Лады» и заспешила в супермаркет.

Я заперла машину и пошла к нужному подъезду.

Ромка ждал меня, приоткрыв входную дверь и выглядывая на лестничную клетку.

— Ты зачем вылез? — строго спросила я, подходя к нему. — Хочешь еще что-нибудь, не дай бог, себе сломать?

Ромка засмущался и заелозил взглядом по стене.

— Ну, я думал, вы спешите, — промямлил он и протянул мне диктофон. — Я немного увеличил объем текста, приблизительно на двадцать пять строк от нормы, но…

— Я посмотрю, что можно сделать, — продолжая сохранять внешнюю строгость, сказала я. — Если это будет гениально, то я урежу лучше какую-нибудь другую статью.