Читать интересную книгу Беда идет по следу - Росс Макдональд

– Не уверен. Я не разбираюсь в химических веществах.

Запах был резкий, сладковатый и тошнотворный. Он напомнил мне госпиталь и что-то еще, что я не мог вспомнить.

– Нет никаких сомнений, эфир, – повторил доктор. – Готов поспорить с любым анестезиологом.

– Может, эфир добавляют в дешевое спиртное, чтоб от него быстрее хмелели?

– Никогда не слышал. Но кто знает, до чего додумаются бутлегеры? Лично я никогда не притронусь к их зелью.

Разлившийся в воздухе запах больницы, мертвец на грязном полу и недавний кошмар – от всего этого меня снова замутило. Комната, утратив реальные очертания, превратилась в пустой, бесформенный пузырек, плывущий в темной воде. Я даже схватился обеими руками за болтавшуюся в дверном проеме штору. Затем усилием воли заставил себя собраться. Но все-таки ноги плохо меня слушались. Майор Райт пристально наблюдал за мной.

– Посмотрите-ка на меня, вы ужасно выглядите. Сядьте сюда. Он посчитал мне пульс и послушал сердце. – Вы проглотили не слишком много отравы, иначе бы и вас с нами уже не было. Одной унции достаточно, чтобы убить человека. Но вам следует знать, что отравление эфиром может иметь отдаленные последствия. Отправляйтесь спать, а завтра я еще раз вас осмотрю.

В коридоре послышались шаги.

– Сейчас иду. Только поговорю с кондуктором. Может, это он.

Кондуктор явился, точнее сказать, сперва явилось его пузо, а затем и он сам, ведя за собой берегового патрульного. Он яростно жевал усы, будто облепившие их табачные крошки были съедобными.

Увидев на полу мертвое тело, кондуктор здорово струхнул, и его коленки, живот, жирные плечи и двойной подбородок разом затряслись.

– Господи боже, что с ним случилось? – спросил он.

Майор Райт счел необходимым дать соответствующие разъяснения:

– Этот солдат умер. Я считаю, что он отравился эфиром, хотя до вскрытия сказать наверняка нельзя. Покойный и присутствующий здесь летенант Дрейк выпили отравленное виски.

Кондуктор сурово взглянул на меня своими старческими глазами:

– Значит, вот чем вы занимались под вагоном? Разве вам не известно, что в поездах, следующих через штат Канзас, закон запрещает употреблять спиртное?

– А уж травить людей тем более, – огрызнулся я. – Кто-то добавил в эту бутылку яду.

Взяв бутылку, кондуктор рассматривал ее, вертя в руках. Его изрезанные темными прожилками ладони походили на схему железных дорог.

– Откуда бутылка? – поинтересовался береговой патрульный, небрежно добавив положенное «сэр».

Райт снова принялся давать объяснения:

– Рядовой Хэтчер, человек, который лежит на полу, купил ее в Канзас-Сити. Жидкость содержит эфир.

– Смотрите, – неожиданно сказал кондуктор, – вот как сюда попал эфир.

Перевернув бутылку кверху донышком, он ткнул в него выцветшим ногтем указательного пальца правой руки. В центре стеклянного круга едва виднелась крохотная дырочка.

– Так делали и раньше, – объяснил старик, – особенно во время сухого закона. В моем штате такое считалось предумышленным убийством.

– Что вы там увидели? – удивился майор Райт.

– Тот, кто продал бутылку, просверлил дырочку в донышке и заменил хорошее виски смертоносной жидкостью, а отверстие заделал жидким стеклом.

– Я тоже вижу это не первый раз, – с охотой подтвердил молоденький патрульный. – Содержимое бутылки можно заменить, не сбивая сургуча и не вытаскивая пробки. Легкий способ сделать деньги. Если тебе плевать на тех, кто лакает дешевую дрянь.

– Убийство – легкий способ сделать деньги, – важно согласился кондуктор. – А это предумышленное убийство. Торговец, продающий отравленные спиртные напитки, отвечает за последствия перед законом. Я думаю, в Миссури закон тот же, что и у меня на родине. Только отыскать магазин, где продали эту бутылку, задача не из легких.

Моя уверенность, что яд в бутылку добавил кто-то из пассажиров поезда, рассеивалась как дым. Мне стоило большого труда собраться с мыслями.

– Выходит, бурбон не могли превратить в отраву в поезде?

– Скорее всего нет, – ответил патрульный. – В поезде нет приспособлений для плавки стекла. Это все потому, что спиртного не хватает. Подпольные дельцы знают, что ребята выпьют любую дрянь, если ничего нет, вот и пользуются. От недоброкачественного спиртного бед у нас больше, чем от всего остального вместе взятого.

– Черт побери! – возмутился я. – Выходит, я сам себя бросил под поезд!

Майор Райт хотел по-отечески потрепать меня по плечу, но не сумел дотянуться.

– Вы ведь не помните, что с вами было. Вам могло показаться, что там будет удобно прилечь, – убеждал он меня.

Свет слепил мои воспаленные глаза, веки набрякли. Горло драло, будто кто-то прошелся по нему напильником.

– Третья смерть, – сказал я, – а всем вокруг плевать. Может, люди устали от стольких смертей?

У кондуктора и патрульного были свои заботы. Они обсуждали, как снять тело Хэтчера с поезда.

– Слушайте, – обратился ко мне майор, – я люблю свою работу, но на сегодня с меня хватит и одного мертвеца. Умоляю, ложитесь спать. В конце концов, приказываю, как врач и старший по званию!

– Хорошо, – согласился я. – Отложим разговор на завтра.

– Спокойной ночи. Приятных снов.

Выходя, я услышал, как он говорит кондуктору, что закроет Хэтчеру глаза, потому что склера на глазных яблоках, высыхая, коричневеет.

К моей верхней полке была приставлена лесенка. Карабкаясь вверх на трясущихся ногах, я заметил, что внизу у Мери еще горит свет.

– Сэм? – В просвете между зелеными шторками показалась сперва ее рука, а затем лицо. Перед сном Мери умылась, заколола светлые волосы на макушке и выглядела сейчас наивной и очень юной, – прямо-таки выглядывающая из-за зеленеющих веток нимфа.

– Спокойной ночи, – сказал я.

– Сэм, что у тебя с лицом? Что случилось?

– Говори тише. Всех перебудим.

– Не буду я говорить тихо. Я хочу, чтобы ты сказал мне, что случилось. У тебя царапина на лбу, и ты весь в грязи. Ты подрался?

– Нет. Все расскажу утром.

– Говори сейчас. – Дотянувшись до моего плеча, Мери легонько сжала его.

Растерянность и тревога на ее лице были до того подкупающими, что я чуть не рассмеялся.

– Ну, раз ты настаиваешь. Подвинься.

Присев на край ее полки, тихим, делавшимся все более хриплым голосом я рассказал ей обо всем, что случилось.

– Ты мог умереть, – повторяла она.

– Но умер Хэтчер, – сказал я. – Не могу поверить, что это несчастный случай. Возможно, отравленная бутылка предназначалась мне.

– Откуда кто-то мог знать, что ты станешь пить из нее? И потом, ты сам говоришь, что в донышке сперва просверлили дырку, а потом залепили, так ведь? Этого не могли сделать в поезде.

– Не знаю. Но больше и глотка в рот не возьму, пока вся эта история не закончится.

Представшая пред моим мысленным взором безобидная сцена: мы с Хэтчером, развалившись на потертых кожаных сиденьях в курилке, пьем смертоносное или почти смертоносное зелье, показалась мне отвратительной. Омерзение, которое я ощутил, заставило меня впервые в жизни испытать что-то вроде сочувствия к женщинам из Христианского общества трезвости.

Я отчетливо вспомнил все, что было в комнате: коричневую бутылку на полу, тонкие губы Хэтчера, шептавшие строки письма.

– Интересно, оно все еще в поезде? – пробормотал я.

Наверное, я сказал это достаточно громко, потому что Мери переспросила:

– Что?

– Письмо Хэтчера. Он дописал его, когда мы были вместе, и отнес в ящик в клубном вагоне. Может быть, оно все еще там.

– Думаешь, письмо имеет отношение к его смерти?

– Не исключено. Схожу в клубный вагон, вдруг его еще не забрали.

Я хотел встать, но Мери удержала меня, схватив за руку:

– Нет. Я схожу. У тебя ужасный вид, Сэм.

– Голова кружится и уплывает в Ла-Манш.

– Бедняжка! Прошу тебя, ложись спать.

– Попробуй разобрать фамилию и адрес через стенку ящика, – попросил я.

– Постараюсь.

Я забрался по лесенке на свою полку. Мне показалось, что она очень высоко. Я снял китель. Это потребовало таких усилий, что я чуть было не завалился спать прямо в чем был, не раздеваясь. Внизу зашуршали шторки, Мери, мягко ступая, направилась в клубный вагон.

Потом до меня донеслись более тихие звуки приближавшихся шагов, до того осторожных, что это показалось мне подозрительным. Я чуть-чуть раздвинул свои шторки и посмотрел вниз. Двигаясь стремительно и бесшумно, будто пантера в джунглях, – а именно такое сравнение пришло мне в голову, когда я выглянул в коридор, – мимо меня проскользнул мужчина, направлявшийся туда же, куда и Мери. Я разглядел лишь макушку и плечи, но этого оказалось достаточно, чтоб узнать его.

Как только дверь тамбура беззвучно закрылась, я спустился и отправился следом за ним. Воображение мое, подогретое пережитым, до того разыгралось, что я ощутил ненависть к человеку с пронзительным взглядом, и мне страшно захотелось подловить его на чем-то, чтоб появилась причина наброситься на него с кулаками. Он вел себя как подкарауливающий добычу зверь. Я тоже.