второй брал штурмом первого. Наваждение какое-то, но эта встреча была приятной, более чем.
— Милый хороший Миша, как же я рада тебя видеть, — она положила свои руки на его и расплылась в счастливой улыбке…
После долгих слез и рыданий из-за ухода Геши, все та же соседка Ленка приложила все усилия и вытащила Машу на дискотеку в клуб, где в тот вечер отдыхали молодые лейтенанты из летного отряда, разместившегося в военном городке в двадцати километрах от Южного города. Она стояла в стороне, смотрела на танцующие пары и грустила. Вдруг ее без приглашения закружил незнакомый молодой человек. Зеленые глаза на несколько секунд вернули ей надежду. Маше показалось, что это Геша держит ее в своих крепких надежных руках. Она пристально всматривалась в эти глаза, и ее разочарование становилось безграничным. Только из вежливости она не оставила незнакомца стоять одного посреди зала, потом позволила проводить себя домой. Он всю дорогу говорил, не умолкая, о разных интересных вещах, о любимых писателях и фильмах, о небе и полетах, и о том, как замечательно пахнут ее волосы полевыми цветами. Каждый вечер он вырывался на полчаса из части, чтобы принести ей маленький букетик из васильков, ромашек и маков. Так романтично и мило!
Через месяц они поженились. Свадьба напоминала студенческую, было скромно и весело. Маша позвонила домой, сказала маме, что бы та не ругалась, но она вышла замуж и в конце недели приедет знакомить родных с мужем. На вокзале сбылись ее страхи, встречали их многочисленной толпой, включая детвору с цветами и соседа дядю Петю с гармошкой, так что музыка играла на перроне еще задолго до прибытия поезда. Мама плакала и на радостях целовала всех, кто выходил из вагона, папа недоверчиво за всеми наблюдал, но когда увидел рядом с дочерью крепкого, дородного парня в форме, сразу проникся доверием и уважением. Кое-как разместившись в старой «Победе» и уазике, быстро добрались в тихий старый район почти в центре, где прямо во дворе двухэтажного многоквартирного дома были накрыты столы, и соседи с нетерпением ждали новобрачных. Гуляли два дня, просто и душевно.
Когда же Миша позвонил своим в Москву и выложил матери новость о женитьбе, в трубке надолго повисла тишина. Отец без энтузиазма поздравил молодую семью и предложил немного переждать, когда мама оправится от очередного удара, она еле пережила решение сына стать военным летчиком и только недавно успокоилась, теперь еще вступление в брак без ее одобрения, и будет готова их встретить.
Миша летал в облаках и в прямом смысле, и в переносном, а когда спускался на землю, носил Машу на руках. Он любил открыто, самозабвенно, даже эгоистично, не замечая ничего вокруг. Маша грустила по Геше и считала, что это нечестно по отношению к мужу. Он достоин лучшего. Через четыре месяца она подала на развод. Развелись с последствиями: Миша улетел на Дальний восток с ударом ножа в спину, Маша узнала о своей беременности. Теперь она терзалась вдвойне. Круглов имеет право знать, что станет отцом, но, как человек благородный, он не оставит ее одну. Она решила, что скажет позже, но не сказала…
— Что ты здесь делаешь? Как ты? И что, черт возьми, происходит? — Маша поправила прическу, зная, что выглядит не лучшим образом.
— Вообще-то, вопросы должен задавать тебе я. И что связывает тебя с Одесситом, и какое отношение ты имеешь к «белой росе». Но ситуация прояснилась, полгода работы насмарку только из-за случайного совпадения названия наркотика и гостиницы. Зато накрыли казино. Смешно!
— Значит, меня выпустят отсюда? Слава богу, а то я так напугалась!
— Ну, капитана ты отчитала, я бы сказал, бесстрашно. Придется побыть здесь какое-то время, пока уладят формальности. Но как ты ввязалась в эту историю?
— Случайно. Прилетела утром в Москву, в аэропорту встретилась с Эрнестом, он пригласил меня на вечеринку. Ничего себе, развлеклась…
— Значит, ваша встреча была запланирована?
— Я не видела его еще дольше, чем тебя. Ты меня что, допрашиваешь?
— Нет, просто интересуюсь. — Он прищурился, и в уголках глаз появились мелкие морщинки. — А ты совсем не изменилась.
— Ты почему здесь? А как же самолеты, когда-то ты был влюблен в небо. — Маша с любопытством его разглядывала. Она так была ему рада, что готова была задушить в своих объятьях, но не решалась обнять. Вдруг он не позволит, на безымянном пальце его правой руки она заметила светлую полоску от обручального кольца. Странное чувство, отдаленно похожее на ревность, кольнуло ее в сердце.
— Когда-то, больше, чем небо, я любил тебя. И чем это закончилось?
— Смог ли ты меня простить? Мне это важно, очень. Я хотела тебя разыскать, мне надо было многое тебе сказать, но не решилась. Чувство вины, как хвост, до сих пор тянется за мной.
— Все обиды в прошлом. Я был влюблен, слеп и слишком торопился. Сейчас все по-другому. Я перевелся в Москву шесть лет назад, теперь в конторе, всем доволен.
— Семья, дети?
— Жена, дочке четыре года, зовут Манькой. — Теплая улыбка осветила его глаза, наполненные любовью и нежностью.
— У меня тоже все хорошо … — Начала Маша.
— Я знаю, — перебил Круглов, — пробил по своим каналам. Через какое-то время после развода ты вернула себе девичью фамилию, переехала в другой город, окончила институт. Ты молодец! Последние пять лет руководишь туристической фирмой, не замужем.
— И?
— И все!
— Что значит «и все»? — Маша была, мягко говоря, удивлена. — И ты ни разу не приехал?
— Зачем! Ты сама сделала свой выбор.
— Что? Не может быть! — Возмутилась Мария. — Один требует показать сына, хотя знает, что он не его сын, другой знает все, но не проявил даже элементарного любопытства! Ваня оказался прав, не такой уж ты хороший, как я о тебе говорила. Столько лет переживала, а тебе все равно! Вот я дура!
— Ваня, это кто?
— Ваня, это кто? Ты еще спрашиваешь? Ты же все знаешь, «пробил по своим каналам!» — Маша разочарованно смотрела на человека, которому была рада еще несколько минут назад. — Это и так понятно! Если его зовут Иван Круглов, то кем он еще может быть?
Сначала Круглов тупо смотрел на Машу, не моргая, не говоря ни слова. Когда его мысли выстроились в логическую цепочку, выражение лица стремительно стало меняться от недоверия, к радости, и, наконец, к недоумению. Он сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев.
— Как ты могла так поступить со мной, Маша? — Тихо произнес он каждое слово отдельно. — Твой уход выбил почву из-под моих ног, меня