Читать интересную книгу Игры Чёрта - Елена Никитина

— Упаси Господь. Я — свидетельница Иегова.

И хотя в моем понимании это было одно и то же, от комментариев я воздержалась.

— Можно вопрос? — Я совсем сошла с ума! Атеистка начала говорить со свидетельницей Иеговой. — Как вы трактуете слово «судьба»?

Старушка замолчала, на лице мелькнуло понимание. Она сморщила лоб, не сводя с меня взгляда.

— Если существует судьба, — начала она, — то значит, ее кто-то пишет. Значит, этот кто-то выше человека.

Она ожидала другой реакции, но я задрожала, от страха.

— Если я твердо знаю, что близкий мне человек должен умереть, как мне противостоять судьбе?

— Ты уверена?

— Предположим, что да.

Она наверняка решила, что кто-то из моих близких при смерти и сочувственно пожала мою руку.

— Положись на Бога. Он мудр и не оставляет страждущих. Мы, люди, посвятившие себя вере, убеждаемся в Его силе каждый день. Попроси и Он откроет тебе путь, совсем скоро тебе в голову придет мысль, которая и лежала на виду, но ты не могла ее раньше заметить. Открой свое сердце Господу, и слушай себя. Бог сказал: «Я предложил вам жизнь и смерть, благословение и проклятие». Выбери жизнь, оставаясь верной Ему. Как-то мне задал вопрос наркоман: «Почему я стал наркоманом? Он этого хотел?». Если человек стал наркоманом, этому должны быть причины: гены, окружение или еще что-то. Но кто сопутствовал ему?

Евдокия Николаевна преобразилась. Для свидетелей Иеговых не в новинку заморачивать людям головы, но раньше я знала ее другой: неуверенной в себе, запуганной. А сейчас она уверенно и убедительно говорила, использовала верные слова, хотя в повседневной жизни вряд ли применяла подобные речевые обороты.

— Сам человек, — ответила я.

Она кивнула, еще раз стиснула мою руку и отпустила.

— Только смирение может успокоить тебя.

— Смирение? — видимо на моем лице вспыхнула тень замешательства, потому что она заметила это.

— Недостаток смирения сеет немало раздоров и увеличивает боль потери. Смирение приносит прекрасные плоды. Знаешь, что сказал Иаков?

Я перебрала в уме остатки тех вроде бы бесполезных знаний, которые сохранились с детства, тогда моя бабушка часто мне рассказывала библейские истории. Но не вспомнила ничегошеньки.

— Ученик Иаков обратил на это внимание, сказав: «Смиритесь перед Иеговой, и он возвысит вас».

— Если бы это было так легко, — застонала я, окончательно запутавшись. — Забыть? Почему?

— Нельзя изменить предначертанного.

— Но почему?

— Мы всего лишь люди, не стоит вмешиваться в Божественный промысел.

Она покачала головой и посмотрела на меня. Влажные глаза, наполненные болью, смотрели сквозь меня.

— Тем наркоманом была моя дочь.

Возникла долгая пауза, в течение которой она собиралась с силами, а я переваривала выхваченные предчувствием из ее речи слова. Она молчала, а когда я уже подумала, что она просто не хочет озвучивать свои мысли, вдруг посмотрела на меня, и в ее глазах я увидела боль и сожаление.

— Наркотики отнимали у меня дочь, а я не знала что делать. Мы лечили ее. Долго. И психологи с ней работали. Да вот толку от этого не было. На роду у нее было написано — умереть.

Меня как будто кто-то с размаху ударил в солнечное сплетение, катастрофически не хватало воздуха.

— Перед своей смертью Света ко мне подошла. «Мама, — говорит, — я будто в клетке, понимаешь? И ее прутья сжимаются, мешая дышать… Грудь сдавило… а я свободы хочу! Не хочу умирать! Но меня заставляют!» Я ведь тогда верила, что она сама хочет свести счеты с жизнью.

Не зная, что ответить, я положила руку на подрагивающее плечо Евдокии Александровны.

— Она крепко обняла меня и сказала, чтобы я помнила ее и не забывала, что она любит меня. Словно прощалась. Я говорю ей, мол, Бог не оставит своих детей. Он поможет нужно только помолиться и положиться на его мудрость. А Света как закричит: «Бог забыл обо мне! Меня прогоняют из мира живых, а он не может или не хочет им мешать!». Приходилось ли тебе утешать кого-то, кто так сильно страдает и взывает о помощи? — Спросила старушка и, не дожидаясь ответа, продолжила: — А потом ушла. А мне не до сна стало. А через день… — договорить Евдокия Александровна не смогла и вновь залилась слезами. Но я и так поняла, что произошло.

— В этой книжке я прочитала, — она взяла верхнюю, и наизусть процитировала, — «Если бы человек, который в приступе меланхолии кончает жизнь самоубийством, подождал неделю, он снова захотел бы жить». Чаще всего самоубийство — это мольба о помощи. Конечно, я хотела помочь дочери. Но мало было пользы говорить ей: «Хватит тебе жалеть себя!» или «Посмотри на калек и нищих — им тяжелее, чем тебе!». Я постаралась повести себя, как хороший друг. Я выслушала ее и попыталась объяснить, что в жизни много хорошего. Но она уже все решила для себя. Вернее за нее решили. У нее не было этой недели. Я тоже думаю, что со временем она нашла бы в себе силы бороться с дьяволом. Света вела дневник.

Евдокия Николаевна застонала.

— Может вам валерьяночки дать? — всполошилась я. Зря я завела этот разговор! Довела старушку! — У меня с собой есть.

— Спасибо, не нужно. Нет такого лекарства, которое может мне помочь. Сегодня год, как умерла моя дочь. Она выбросилась с балкона четвертого этажа. А ты мне ее напоминаешь. Такая же бойкая.

Старушка медленно поднялась, подошла к шкафу и открыла дверцу. На полках стояли книги, она провела рукой по ним и достала толстую тетрадь. Потрепанную, в кожаном переплете. Ковыляя обратно к дивану, она любовно прижимала ее к груди.

— Перед смертью Света делала очень странные записи, — старушка присела рядом со мной и открыла тетрадь. Зашуршали переворачиваемые листы. — Вот это. Прочитай.

Я посмотрела на лист и прочла несколько строчек:

«Как все-таки простых людей пугает смерть. А еще больше ее приближение. Человек строит планы и что-то делает, но все зря, потому что такова судьба, и его готовиться принять в свое лоно вечность. А человек чем-то жертвует, в чем-то отказывает себе, вкушая счастье своей маленькой победы, но на самом деле это не имеет смысла, ибо желаемого он достигнуть не успеет. Я скоро умру»

«Я бросила вызов судьбе. Наркотики больше не употребляю. Но мысли о смерти постоянно терзают меня»

«Говорят, что перед смертью перед глазами человека проносится вся его жизнь. Это неправда. На самом деле человек видит миг боли, застывшей в пространстве, призрака, потерянного в скорби. Одного из шести собственных фантомов, идущего на зов неосознанного желания жить»

«Надежда — холодная подруга. Ей-то все равно, стоит она мук и судорожного поиска несуществующего выхода. Я скоро умру. За мной уже пришли»

«Я боюсь, сегодня я вновь увидела Ее. Ночью. Она не разговаривала. Пролетела мимо меня, направляясь к балкону» «Ожидание смерти — куда страшнее ее самой»

— И, что бы это могло значить? — я продолжала выборочно читать куски текста, но ничего понять не смогла.

— К ней приходила смерть. У Светочки не было желания свести счеты с жизнью. В ее глазах стоял… — она запнулась, подбирая слово, — вот, протест. Сначала я не знала, чему она противится, но теперь знаю. Она знала, что умрет, но не желала с этим мириться.

— Это могли быть галлюцинации, — возразила я.

— Нет. Светочка была абсолютно здорова.

Меня раздирало отвратительное предчувствие. Реальность рушилась на моих глазах, мир превращался в сгусток мистики. Не знаю, что на меня больше подействовало: то ли шокирующие записи Светы, то ли то, что я не находила больше сил держать все в себе. Но, так или иначе, к вечеру я, как на духу, все выложила Евдокии Николаевне. И о Мире Нави, и о Черте, и о пророчествах.

— Сделай выбор. Выбери Катю, забудь о Стасе. Господь отдал своего сына людям, чтобы доказать свою любовь. А ты должна отказаться от мужа, чтобы доказать свою любовь к нему и подруге. Иначе, Черт почувствует твое смятение, и Игра продолжится. Забудь. Спасай Катю. Не думай о том, что он покажет тебе в следующий раз.

— В следующий раз? — пораженно пролепетала я. Ум начал работать, осознавая слова Евдокии Николаевны.

— Ты думала, это последнее пребывание в Мире Нави? Это Сатана, милая, он будет истязать, заставляя метаться. Мысли будут путаться, и ты не заметишь, как сон станет реальностью, а реальность сном. Но ты не думай ни о чем. Просто помни — ты должна сделать выбор.

— Я не смирюсь, я обману его.

Захваченная идеей, я едва не подпрыгивала на месте от восторга. Но старушка не разделяла моего энтузиазма; нахмуренные брови собрали морщинки на лбу.

— Как бы ты себя не обманула, девочка. Обмануть Черта невозможно.

В моей голове за считанные секунды пронеслись видения из сна, пока Евдокия Николаевна внимательно смотрела на меня. Завершала «слайдшоу» картинка с последним зеркалом.