«Малышка, у тебя что, под шортиками совершенно ничего нет? И ты так открываешь дверь каждому в такой поздний час?»
Аня тяжело дышит, не понимает, чего он ждет и так странно на нее смотрит. Но тут пальцы Артема касаются ее лица, проводят по скулам, большой палец скользит по приоткрытым губам. Он так внимательно следит за своими движениями, глаза становятся совсем черные, губы чуть приоткрыты.
«Ты такая красивая, кошка»
Зарывается в ее распущенные волосы, слегка сжимает. Резко притягивает, впивается в губы, и все, мир перестает существовать таким, каким он был до этого. Артем подхватывает ее под ягодицы, толкает дверь, несет, сам не зная куда. Но в этой квартире вес такое маленькое, что заблудиться невозможно.
Комната, горит ночник, расстеленный диван. Он замечает смешных кроликов на постельном белье, улыбается, кидает девушку на него. Аня наблюдает за тем, как мужчина расстегивает ремень, как спускает джинсы вместе с бельем. Задерживает взгляд на его члене, облизывает губы.
«Да, девочка, ты помнишь его. А он все забыть тебя не может. Но сейчас не до нежностей, слишком долго я ходил вокруг тебя, еще за свиданку с Грачом расплачиваться придется»
Артем наклоняется, быстро стягивает шорты и майку с Ани, она тянется, целует. Сама проникает в его рот языком, ласкает, царапает плечи. Чувствует, как пальцы мужчины накрывают ее возбужденную плоть, как бесцеремонно сдавливают клитор, как проникают внутрь и растирают влагу по половым губам, Аня стонет.
— Да, Артем, не играй со мной.
Сама просовывает руку между их тел, пока мужчина целует ее шею, обхватывает возбужденный член, сжимает головку, Артем дергается, толкается вперёд, между ее широко разведенных ног, Аня его направляет. Крупная бордовая головка раздвигает складочки, легко скользит по покрытым влагой возбуждения половым губам. Резкий толчок, девушка вскрикивает, напрягается, но тут же расслабляется, протяжно застонав от удовольствия.
«Твою мать, девочка, как же в тебе хорошо»
Это не секс, не половой акт, это нечто особенное. Резкие и грубые толчки ощущаются во всем теле миллионами вспышек наслаждения. Артем сгибает ее колени, чуть приподнимает ягодицы, проникновение глубже, удовольствие ярче.
— Не могу больше, Артем.
Аня сжимает простыни, старенький диван нещадно скрипит, она кричит в голос, напрягается, выгибает спину, мышцы сводит судорогой. Девушка кончает, остро, ярко, долго. Артем удерживает ее руками, до синяков впиваясь в нежную кожу, кайфует от ее удовольствия, делает последний глубокий толчок. Чувствует, как Аня сжимает его изнутри, отпускает, резко выходит, кончая ей на живот.
Голова кружится, во рту сухо, последние силы за этот долбаный трудный день словно покидают его. Артем падает на бок, сгребает Аню, крепко прижимает спиной к своей груди и моментально отключается.
«Ненасытная кошка, последние соки из меня выжала»
Аня протягивает руку, выключает ночник, ее окутывает темнота, сзади прямо в макушку тяжело дышит Артем, обдавая ее своим горячим дыханием. Трогает живот, на нем его сперма, но нет никаких сил, чтоб встать и принять душ. Шарит рукой рядом, нащупывает часть своей пижамы, вытирает живот, откидывается назад, прижимаясь к мужчине, обнимает его руки.
Вот теперь все правильно, так и должно быть. И зачем ей сопротивляться своим желаниям и эмоциям? Она все время пытается быть правильной, не совершать опрометчивые поступки, обдумывает и анализирует. А может быть, те поступки, которые она так и не совершила, и не были бы опрометчивыми. Почему, по вбитому определению ее матери, все должно было быть, как она сказала? Почему все мужчины должны ей пользоваться?
Если что-то не попробуешь, ты не узнаешь, как получится. Артем странный, очень странный, это его молчание, взрывное поведение, но она чувствует, он не сможет ей навредить. Разбить сердце, вполне вероятно, но она уже это проходила. Ничего, как-нибудь справится, к тому же сейчас она не одна, а завтра после обеда вернётся Вадимка. Артем начал дышать тише и ровнее, уже не так сильно прижимая ее к себе, Аня вслед за ним провалилась в сон.
Артем медленно открыл глаза и посмотрел на часы.
«Два пятнадцать, что за черт? Да я же так и не отнес их в ремонт. О, какие веселые кролики, милое бельишко. Аня, Анечка, Анюта, кошка на кроликах, забавно»
Артему безумно хотелось растормошить эту кошечку, зацеловать, снова почувствовать, как она кончает, услышать, как кричит. Но взглянув в ее лицо, остановился, убрал упавшие на припухшие губы прядки, провел пальцами по щекам.
«Откуда ты взялась такая, Анечка? Я с тобой снова живу и чувствую. Не пойму, хорошо это или плохо, жить тому, кто жить не должен»
Тихо встал, одел плавки, вышел из комнаты, прикрыв дверь. Осмотрелся вокруг, стандартная малогабаритная двушка, старенькие двери и обои, маленькая, но уютная кухня. Веселенькие шторы и обыкновенный не электрический чайник, красный в белый горох.
Пока Артем жадно глотал воду из чайника, он не услышал звук открывающегося замка входной двери и тихие шаги. Мальчик, стоявший на пороге кухни, рассматривал здорового почти голого мужика. Тот пытался выпить за раз весь чайник, кадык ходил по мощной шее. Он внимательно рассматривал его упругие мышцы, кубики пресса, но еще с большим интересом и любопытством огромную татуировку молота на левом бедре.
— Здравствуйте, а вы кто?
Артем подавился водой, закашлялся, перед ним стоял пацан лет девяти-десяти, темно-русые волосы, любопытные глаза под густыми ресницами. Парнишка был в спортивном костюме, у ног стояла спортивная сумка. Они внимательно рассматривали друг друга и молчали.
— Вы, вообще кто? И где мама?
«Мама? Какая мама? Чья мама?»
Глава 24
— Артем, Артем, твой телефон.
Из закрытой двери комнаты кричала Аня, парнишка покосился на Артема, который все еще прижимал к себе чайник, снова обмерил его придирчивым взглядом.
— Твое счастье, здоровяк, что моя мама нашлась сама.
«Это что, угроза десятилетки? Да, какая мама, я понять не могу? Моя кошка — мама этого пацана? Или это какая-то игра у малолеток, а она не мама, а старшая сестра».
— Мам, я вернулся, — парень закричал слишком громко.
— Артем, где ты делся? — Аня не успела договорить, распахнула дверь, на ней была безразмерная, длинная футболка, в руке она держала телефон Артёма. — Господи, Вадимка! Миленький мой!
Она кинулась к парнишке, начала обнимать, целовать в щеки, трепала за волосы, тот вяло, но сопротивлялся ее ласкам, морщил нос, но сам обнимал в ответ.
— Ты почему…как ты…что случилось? Я ждала тебя только после обеда.
— Мам, ничего не случилось, просто тренер взял меня с собой пораньше, вот и получилось, что все еще в пути, а мы уже приехали. Но, если бы ты меня предупредила, что будешь не одна, я бы не торопился.
Аня моментально покраснела, бросила взгляд на Артема, который так и стоял в одних плавках на их маленькой кухне. Теперь он уже внимательно наблюдал за воссоединением семьи, находил сходство между Аней и ее сыном, уж что-что, а умение язвить — это у них семейное.
— Извини, что так получилось, Вадим, познакомься, это Артем. Артем, это мой сын Вадим. Он отдыхал в спортивном лагере, вот, вернулся. И да, возьми телефон, там что-то долго пищало, потом звонили, и снова пищало.
Артем кивнул головой, медленно протянул руку, взял телефон, не сводя глаз с пацана, у которого, судя по взгляду, он не вызывал доверия.
«Сын. У кошки есть сын. Девочка полная сюрпризов. А, может, еще есть муж? Нет, мужа быть не может. Нет.»
— Милый, ты устал? Завтракать будешь?
Артем обернулся, уверенный в том, что девушка обращается к нему, но это было не так, она смотрела на сына.
— Нет, мам, не устал, а вот позавтракать можно.
«Да, я бы тоже не отказался чего пожрать»
— Ты иди к себе в комнату, отнеси вещи, потом разберём и постираем, а я в ванну, и сделаю завтрак. Артем, не стой столбом, иди, умойся.