Потом он покачал головой и засмеялся, вначале тихо, но постепенно все громче, и вскоре уже фыркал и кричал от смеха. Он бродил по комнате, натыкаясь на мебель, и хохотал, весь трясясь, колыхая животом. Внезапно Атон оборвал смех и исчез в примыкающем чулане. Наступило мгновение тишины, а потом послышался такой звук, словно Нил преодолевал пороги. Так продолжалось довольно долго; потом наконец Атон вернулся ко мне. Он поправил одежду, и лицо его стало серьезным.
– Тебе повезло, мой друг, что я вовремя добрался до горшка, иначе ты мог бы утонуть, как царь Беон.
– Откуда ты знаешь, что Беон утонул?
– У меня есть глаза и уши помимо тех, что ты видишь на моей голове.
– Если ты так сведущ, расскажи о сокровище Миноса.
– Об этом я ничего не слышал. – Он печально покачал головой. – Но, может, ты что-то о нем знаешь?
– Только одно: ты ошибался.
– В чем же?
– Ты ведь сказал мне, что сокровище может достигать ста лаков, верно?
Он кивнул, и я продолжил:
– Ты сильно ошибся в своих подсчетах.
– Ты можешь доказать это? – спросил он.
– Мало того, Атон. Я могу дать тебе взвесить его, – заверил я. – Однако, прежде чем мы выйдем из дворца, я должен передать сообщение фараону.
Атон показал на шкатулку для письма, лежавшую открытой в углу комнаты.
– Пиши, и фараон получит твое сообщение до наступления ночи, – заверил он.
Мое сообщение было коротким и загадочным.
– Прошу о терпении, – сказал я Атону, передавая ему сообщение, – я почти две луны не мылся и не надевал свежей одежды. Я должен побывать в своих покоях во дворце, а потом мы с тобой пойдем в гробницу Мамоса.
Едва ли стоило упоминать, что и обеих своих царевен я не видел с возвращения.
Но, пройдя к себе, я сразу послал раба с весточкой в царские женские покои.
И не успел я сесть в горячую ванну, как явились царевны – с силой и яростью пустынного ветра хамсина. В целом свете только им, за исключением, конечно, моих рабов, я разрешаю видеть себя неодетым. Но все мои рабы, как и я сам, евнухи, так что они не в счет.
И вот Техути и Беката уселись на края моей ванны и засыпали меня вопросами. На мою наготу они не обращали внимания. Однажды много лет назад об этом со мной говорила от имени их обеих Беката.
– Ты похож на нас с Техути: у тебя нет этих ужасных штук, что болтаются у мужчин.
Сейчас они болтали ногами в моей ванне и жаловались:
– Без тебя было так скучно! Почему тебя так долго не было? Поклянись, что в следующий раз возьмешь нас с собой.
Я вылил на голову кувшин горячей воды, чтобы уйти от клятвы, которой от меня требовали.
– А ты привез нам подарок, Таита? Или забыл? – продолжила допрос Техути. Как старшая сестра, она лучше понимала неотъемлемую ценность вещей.
– Конечно, я кое-что привез вам обеим. Как я мог забыть своих маленьких любимиц? – ответил я, и они радостно захлопали в ладоши.
– Покажи! – прощебетала Беката.
– Да, да, милый Таита, – поддержала Техути. – Пожалуйста, покажи. Мы так тебя любим.
– Тогда принесите мою сумку.
Я объяснил, где она лежит в соседней комнате, и, как всегда, Беката добежала до нее первой. Приплясывая, она вернулась ко мне, размахивая кожаной сумкой. Взошла на мраморные ступеньки, села и положила сумку на колени.
– Открой, – велел я.
Помня о своих царевнах, я выбрал два украшения из добычи, отобранной у минойских военачальников, которых мы пленили в Тамиате.
– Есть там что-нибудь, завернутое в красную ткань? – спросил я, и Беката взволнованно запищала:
– Да, мой хорошенький, мой любименький Таита. Оно мое? То, что в красном, мое?
– Конечно, твое.
Она развернула маленький сверток, руками, дрожащими от волнения. А когда взяла в руки золотое ожерелье, глаза ее наполнились слезами радости.
– Никогда не видела ничего прекрасней! – прошептала она.
На цепочке висели две золотые фигурки. Хотя и маленькие, они были полны самых убедительных подробностей. Большая фигурка – нападающий бык. Голова его наклонена, он готов ударить изогнутыми рогами. Его глаза из крошечных зеленых камней гневно сверкают. Согнутые плечи символизируют силу и ярость этого чудовища. Бык нападает на другую фигурку – на стройную прекрасную девушку. Та словно танцевала вне досягаемости страшных рогов. Ее голову украшали цветочные гирлянды, а соски были из красных рубинов. Голова была откинута, словно она смеялась над быком.
– Она такая быстрая, что бык ее никогда не поймает.
Беката заставила фигурки танцевать в ее руках.
– Ты права, Беката. Это оберег. Пока ты носишь это ожерелье, опасность тебе не угрожает. Танцующая перед быком убережет тебя.
Я взял из ее рук ожерелье и одел, застегнув пряжку на шее. Беката посмотрела на ожерелье и затрясла плечами, чтобы фигурки заплясали на блестящей коже ее плоской, как у мальчика, груди. Когда смеется, она прекрасна.
Техути терпеливо ждала, пока я уделю ей внимание, и, повернувшись к ней, я почувствовал укол вины. Не люблю показывать, что у меня есть любимцы.
– Твой подарок в синей ткани, о царевна.
Она осторожно развернула ткань и ахнула, увидев сверкающее кольцо.
– Никогда не видела ничего такого блестящего! – воскликнула Техути.
– Надень на средний палец, – сказал я.
– Велико… Скользит по пальцу.
– Потому что это особый камень. Ты никогда не должна показывать его мужчине. Разве только…
– Разве только что?
– Разве только захочешь, чтобы он в тебя влюбился. В других случаях ты должна прятать кольцо в ладони. Помни: его колдовство действует всего раз. Так что постарайся выбрать, кому показать кольцо.
Техути сжала кольцо в руке.
– Не хочу, чтобы в меня влюблялся мужчина, – решительно сказала она.
– Почему нет, детка?
– Потому что когда они влюбляются, они хотят посадить внутрь тебя ребенка. А когда ребенок внутри, он не хочет выходить. Я слышала, как кричат женщины в гареме, и не хочу этого.
– Однажды ты можешь передумать, – улыбнулся я. – Но у камня есть и другие свойства, которые делают его особенным.
– Расскажи. Что в нем особенного?
Бекату не остановили глупые опасения сестры.
– Например то, что это самый твердый камень на земле. Ничто не может его разрезать, ничто не может поцарапать, даже самый острый бронзовый кинжал. Поэтому этот камень называется алмаз – «твердый». Вода его не смачивает. Но к коже женщины, которая его носит, он прилипает, как по волшебству.
– Я тебе не верю, Таита. – Техути, кажется, сомневалась. – Это еще одна твоя выдумка.
– Подожди, и сама увидишь, что я сказал правду. Но помни… – Я строго помахал перед ней пальцем. – …Не показывай камень мужчине, если не полюбишь его и не захочешь, чтобы он вечно любил тебя.