При этой мысли кровь стыла в жилах. Трое мужчин уставились на кровавое пятно на полу. Затем Рыжий подхватил останки мыши и вышвырнул их за порог.
Пенстивен снова обрел дар речи.
— Потрясающий выстрел, — только и нашелся он, что сказать предательски дрогнувшим голосом. — Просто поразительно! Никогда не слышал ни о чем подобном!
— Просто мне немного повезло, Чужак, — приглушенно пробормотал в ответ Эл Спикер, снова принимаясь за письмо.
Но Чак не преминул заметить:
— Ага, немного стрелять Эл умеет. Но по сравнению с Джеком Крисмасом получается это у него неважнецки.
— Хочешь сказать, что Крисмас стреляет ещё лучше, чем он? — мягко уточнил Пенстивен.
— Ну, знаешь ли…, — усмехнулся Чак. — Не могу представить себе занятия более дурацкого, чем расписывать на словах, как стреляет Крисмас.
Пенстивен кивнул.
— Как насчет того, чтобы немного пожрать? — поинтересовался Клэр.
— Точно, Эл, давай ужинать, — подхватил Рыжий. — Ты будешь?
Тщедушный человечек со вздохом встал со своего места и подошел к столу, за которым уже собралась вся компания. Пенстивен заметил, что все старательно избегали смотреть на Спикера во время трапезы. Он сидел на углу стола, вполоборота ко всем, и отворачивался ещё дальше всякий раз, когда подносил ко рту еду. При виде этого зрелища сердце Пенстивена сжималось от ужаса и жалости.
Разговоров за едой почти не велось. Мужчины ели быстро, с аппетитом. Эл Спикер насытился самым первым изо всех и незамедлительно вернулся в угол, где его дожидалось незаконченное письмо. С тех пор, как была подстрелена летучая мышь, он так и не произнес ни слова.
— А не пропустить ли нам ещё по кружечке кофе для пущего кайфа, — предложил Чак. — Старина Том Пенстивен всегда так говаривал. Я тогда был ещё совсем мальчишкой. Но никогда не забуду, как забавно это у него выходило. Он был милейшим стариком.
— Да уж, ты часто вспоминал о нем, — пробормотал Клэр Уайлд. — Тот чахоточный мужик, который не выпускал из рук Библию.
У Боба Пенстивена снова перехватило дыхание. Осушив залпом чашку с кофе, он принялся сосредоточено хмурясь сворачивать себе цигарку.
— Ага, он не расставался с Библией и загибался от чахотки, — продолжал Чак. — Но все равно мужик был душевный. Знал ведь, что умирает, а не унывал. Бывало говорил нам все: «Налегайте на еду, парни. Кто знает, какой срок отпущен каждому из вас на этом свете, но и это время нужно прожить себе в удовольствие.» И еще: «Когда я молюсь по ночам, то делаю это вовсе не для того, чтобы мешать вам спать, ребята. Просто для меня это очень важно.» Многие годы скитался по свету, и уж наверное жизнь его не баловала. А вот о чем он так сокрушался, не знаю, врать не буду. Видать, какие-то грехи за душу тянули.
— А кто это? — нарочито небрежно поинтересовался Пенстивен, когда, в конце концов, сумел совладать с собственным голосом. — Кем был этот Том Пенстивен?
— Он-то? — переспросил Чак. — Да так… просто старый чудак. Много лет назад он объявился в этих краях и сказал, что собирается найти здесь золото. Потому что просто обязан это сделать. Говорил еще, что хоть жизнь свою он прожил зазря, но вот остаток её намерен употребить на то, чтобы обеспечить безбедное существование для своей семьи.
— Семейные люди обычно относятся к подобным вещам гораздо спокойнее, — заметил Пенстивен.
Вынув из кармана носовой платок, он вытер им пот со лба и сказал:
— Ну и жара. От печки, наверное…
Затем он отодвинулся от стола, а заодно и подальше от света.
— Ага, многим на это наплевать, — поддакнул Клэр Уайлд.
— Но только не Тому Пенстивену, — ответил Чак. — И знаете, что самое интересное? Он выполнил задуманное. Нашел золото.
— В самом деле? — пробормотал Пенстивен. И зевнул.
— Ага, он нашел много золота, — продолжал Чак. — На свою голову. Золота было так много, что вскоре об этом прознал и Джек Крисмас. Он тоже заявился туда, чтобы наложить лапу нп прииск. Том Пенстивен сражался, как дьявол. Мне тоже довелось тогда немного пострелять, пока не получил пулю в плечо. Но старина Том держался до последнего, пока не упал. Он был просто-таки изрешечен пулями. Я подполз к нему и приподнял голову. Он застонал.
«Я читал в Библии о чем-то похожем», — сказал он. Глядя на него, я тогда едва не расплакался. Ведь мне тогда было совсем мало лет.
«Вы обязательно поправитесь, мистер Пенстивен», — сказал ему я.
Он открыл глаза, взглянул на меня и улыбнулся. А потом сказал: «Нет, сынок! Я уже не жилец. Я чувствую ледяной холод у сердца. Со мной все кончено. Я не последний, будут гибнуть и другие люди. И все это из-за меня. Дома у меня остался сын. Он должен знать, как меня убили. Я же был готов пойти на все, лишь бы только он и его бедная мать ни в чем не нуждались бы. Чак, напиши ему и расскажи, как я умер, и кто убил меня. Это все. Пусть знает, что умирая я думал о нем, и перед глазами у меня стояло милое лицо его матери». А потом он умер, а я поклялся исполнить его последнюю просьбу.
После пришел Джек Крисмас. Остановился передо мной и принялся разглядывать меня с высоты своего роста — такой огромный, сильный и красивый. «Слушай, малыш, — сказал он мне, — ты все равно уже калека. Но мне ты, пожалуй, ещё мог бы пригодиться. Я — Крисмас».
Я тогда до смерти испугался, но все же ответил ему на это: «А мне без разницы, кто ты такой. Я должен написать сыну Пенстивена и известить его о том, что это ты убил его отца. Я обещал покойному сделать это».
«Ради Бога, — сказал Джек Крисмас, — конечно напиши. Я не возражаю. Просто мне не хотелось бы снова принести горе этому семейству. Старый дурак сам полез на рожон. Мне не оставалось ничего другого, как вырубить его раз и навсегда».
Вот так я стал работать на Крисмаса. Слово свое я сдержал и написал письмо сыну Пенстивена. И потом даже получил ответ. Я сам тогда был почти совсем мальчишкой, а тут приходит письмо, написанное детским почерком: «Передай Джону Крисмасу, что, когда я вырасту, то обязательно стану настоящим бойцом, и тогда приеду и убью его, точно также, как он убил моего папу».
Чак замолчал.
— Пути Господни неисповедимы, — назидательно заключил он, — в жизни всякое случается. Но, конечно, тот паренек потом так и не объявился.
— Может быть он все ещё тренируется и готовится стать настоящим бойцом? — предположил Клэр.
Пенстивен все это время сидел неподвижно, глубоко и размеренно дыша, но теперь он взял себя в руки и бесстрастно высказал свое мнение по поводу услышанного.
— Нет, бойцом нужно родиться. Стать им нельзя. Мне так кажется. Так когда будем спать ложиться?
— В любое время, кореш, хоть сейчас, — сказал Чак. — Можешь расположиться вон на той койке.