И Говарда нельзя обидеть, ведь он все это время вел себя как настоящий джентльмен, хотя и бывал в своих ухаживаниях иногда необъяснимо грубоват. Отцу признаться в очередной сердечной ошибке она тоже не могла.
Значит, ей суждено выйти замуж за Говарда. Это судьба, которую она сама для себя выбрала; капкан, который был расставлен ее же руками.
Собрание подошло к концу, и объявили о начале ужина. К Давине подошел Говард и предложил ей руку.
Чуть поодаль Чарльз прощался с лордом Шелфордом.
— Вы не останетесь на ужин? — удивился лорд Шелфорд.
— Спасибо, но нет, лорд Шелфорд. У нас с Джедом есть дело, не терпящее отлагательств.
Голос у него был спокойным, и держался он уверенно. На Давину он даже не взглянул, и это невнимание говорило красноречивее всяких слов.
«Для меня вы ничто, Давина Шелфорд. Для меня вы ничто. Вы мне больше не интересны».
Когда Давина поднялась и взяла Говарда за руку, в голове у нее была настоящая каша из слов и мыслей.
«Говорила всегда мне мама:
Не ищи в лесу цыгана».
Разве могла она подумать, что когда-нибудь снова услышит песню, которую много лет назад пела ей мать, и что от этого ей будет так больно?
Глава шестая
Когда освещенные окна дома Прайори-Парка скрылись за деревьями, Джед достал из табакерки лист жевательного табака и бросил косой взгляд на Чарльза.
— Итак, Дэлвертон? — сказал он. — Вы знаете, с какой целью меня можно отправить к цыганам на поле Леджера.
Чарльз кивнул.
— Да, Джед, знаю. Я хочу, чтобы ты... кое-что купил для меня.
— Вот как? И что же именно?
— Лошадь.
Джед заскрежетал зубами. Мог бы и догадаться! Ведь все знают, что он покупал лошадей у цыган. Неудивительно, что Чарльз остановил свой выбор на нем.
— Для кого лошадь? — спросил он.
— Это будет подарок для... дочери лесника, — ответил Чарльз. — Она же спасла мне жизнь.
Джед переправил табачный лист с одной стороны рта в другую.
— В таком случае вас интересует рабочая лошадь? — уточнил он, искоса посматривая на Чарльза.
— Нет, Джед. Меня интересует чистокровный скакун.
Джед фыркнул.
— Семье лесника такая лошадь не особенно пригодится.
— И все же, — твердо сказал Чарльз, — мне нужен именно скакун.
— Что ж, — развел руками Джед. — Я к вашим услугам. И вы правы, это действительно подходящая причина отправиться в табор.
Через три дня после этого разговора Чарльз пробирался через лес, вспоминая дорогу к хижине Эсме. Он ехал верхом на Фаро и вел за собой вторую лошадь, серую кобылу с блестящей шерстью, черным хвостом и гордыми раскосыми глазами.
Время от времени он оборачивался, смотрел на нее и удовлетворенно кивал головой. Что бы ни говорили о Джеде Баркере, лучшего знатока лошадей в этом графстве было не найти.
Джед поторговался с цыганами, и в конце концов кобыла досталась Чарльзу значительно дешевле, чем если бы он покупал ее на рынке.
Когда сделка была заключена, Джед воспользовался гостеприимством цыган и остался у них ненадолго. У него было достаточно времени, чтобы походить по лагерю и осмотреться. Он сообщил, что не увидел ничего такого, что могло бы хоть как-то связать цыган с недавними грабежами.
У Чарльза как гора с плеч свалилась.
Его порядочность все равно не позволила бы ему бросить обвинение без веских доказательств, но сейчас дело касалось еще и его лично.
На какое-то время соплеменники Эсме были в безопасности.
Фаро захрапел и встряхнул головой. Чарльз понял, что они уже неподалеку от поляны, на которой стояла хижина. Его нос тоже уловил запах дыма, и вскоре он услышал саму Эсме, которая что-то напевала, занимаясь домашними делами.
Он натянул поводья, заставляя коня остановиться, затем привязал Фаро и кобылу к дереву и пешком направился к поляне.
Эсме стояла на коленях у ручья, который протекал рядом с хижиной, и терла о камни ярко-красное нижнее платье. Она была не одна. Скрючившись в тени хижины, за ней не отрывая глаз наблюдала старуха, которая медленно раскачивалась из стороны в сторону.
Чарльз вспомнил фигуру, которая бросилась от очага, когда он впервые поднялся с кровати после того ранения, вспомнил он и рассказ Эсме о старухе, которая нашла убежище в этой хижине. Должно быть, это она.
Вдруг старуха заметила его. Она перестала раскачиваться и уставилась на него маленькими испуганными глазками, но не убежала.
Эсме обернулась, когда Чарльз выкрикнул ее имя, и тут же поднялась с колен, не выпуская из рук мокрую одежду.
— Вы приехали к Эсме! — радостно крикнула она.
Он низко поклонился и улыбнулся.
— Я приехал к Эсме, верно. Я приехал прямо из Ларк-Хауза...
На старуху эти слова произвели эффект выстрела или удара хлыстом! Она пронзительно вскрикнула, вскочила и пустилась бежать, как испуганный заяц.
Чарльз изумленно проводил ее глазами.
— По-моему, я чем-то напугал вашу компаньонку, — заметил он.
— Возможно, ее испугало название Ларк-Хауз, — сказала Эсме. — Никогда не знаешь, что встревожит ее в следующий раз.
Эсме подошла ближе и теперь внимательно рассматривала его, хмуро сдвинув брови.
— Что? — с улыбкой спросил он, заметив ее взгляд. — Вам не нравится мой галстук или плащ?
— Нет, — тихо сказала Эсме. — Вы шутите, и рука у вас больше не болит, но теперь у вас болит сердце.
Чарльз оторопел.
— А... что, мое сердце так хорошо видно?
— Для Эсме — видно, — просто сказала она.
Секунду он смотрел на нее, потом улыбнулся.
— У меня гордость болит, а не сердце. Но сейчас не время об этом говорить. Я привез вам подарок, Эсме. Хотите его увидеть?
— Да, — сказала Эсме.
— Ждите здесь.
Чарльз вернулся к лошадям. Похлопав по шее Фаро, он отвязал кобылу. Она шла за ним, высоко поднимая колени, будто танцевала.
Когда он вывел ее из леса, Эсме от удивления выронила платье. Она медленно пошла им навстречу, глядя на лошадь как завороженная. Подойдя, она нежно провела рукой по гриве кобылы. Та всхрапнула, наклонила голову и слегка прикоснулась к Эсме ноздрями.
— Это мне?
— Это вам.
— Я назову ее... Ларк, — выдохнула Эсме, приложив руку к сердцу. — Потому что это подарок от вас и так называется ваш дом.
Можно было и не сомневаться в том, что она сделает в следующий момент. Эсме вскочила на спину кобылы; уперла руки в бока — мол, полюбуйтесь на меня — затем гикнула и поскакала прочь, лавируя между деревьями. Чарльз последовал за ней на Фаро.
К северу от хижины они выехали из леса и оказались на широком зеленом лугу, который где-то через милю переходил в болото. Они галопом промчались до него и обратно; волосы Эсме развевались на ветру, а глаза блестели от счастья.