Читать интересную книгу Сталин. Энциклопедия - Владимир Суходеев

«Через несколько минут, когда все стали расходиться, ко мне подошел Ворошилов: «Иван Александрович, вас просит к себе товарищ Сталин».

В просторной комнате заметил хорошо знакомые по портретам лица членов Политбюро Молотова, Кагановича, Андреева.

– А вот и наш новый нарком, – сказал Сталин, когда я подошел к нему. – Ну как, согласны с принятым решением или есть возражения?

– Есть, товарищ Сталин, и целых три.

– А ну!

– Во-первых, я слишком молод, во-вторых, мало работаю в новой должности – опыта, знаний не хватает.

– Молодость – недостаток, который проходит. Жаль только, что быстро. Нам бы этого недостатка, да побольше, а, Молотов? – Тот как-то неопределенно хмыкнул, блеснув стеклами пенсне. – Опыт и знания – дело наживное, – продолжал Сталин, – была бы охота учиться, а у вас ее, как мне говорили, вполне хватает. Впрочем, не зазнавайтесь – шишек мы вам еще много набьем. Настраивайтесь на то, что будет трудно, наркомат запущенный. Ну а в-третьих?

Тут я и рассказал Сталину про вызов в НКВД. Он нахмурился, помолчал, а потом, пристально посмотрев на меня, сказал:

– Отвечайте честно, как коммунист: есть ли какие-нибудь основания для всех этих обвинений?

– Никаких, кроме моей неопытности и неумения.

– Хорошо, идите, работайте. А мы с этим делом разберемся. Только на второй день после этого разговора, когда мне по телефону позвонил один из секретарей ЦК, я понял, что гроза прошла мимо. А узелок, кстати, в этот же день прислали из ЦК в наркомат – я был настолько ошеломлен, что совсем про него забыл…

– Видимо, Сталину просто неудобно было отменять уже принятое решение, и это вас спасло…

– Не думаю. За многие годы работы я не раз убеждался, что формальные соображения или личные амбиции для него мало значили. Сталин обычно исходил из интересов дела и, если требовалось, не стеснялся изменять уже принятые решения, ничуть не заботясь о том, что об этом подумают или скажут. Мне просто сильно повезло, что дело о моем мнимом «вредительстве» попало под его личный контроль. По вопросам, касавшимся судеб обвиненных во вредительстве людей, Сталин в тогдашнем Политбюро слыл либералом. Как правило, он становился на сторону обвиняемых и добивался их оправдания, хотя, конечно, были и исключения. Обо всем этом очень хорошо написал в своих мемуарах бывший первый секретарь Сталинградского обкома партии Чуянов. Да и сам я несколько раз был свидетелем стычек Сталина с Кагановичем и Андреевым, считавшимися в этом вопросе «ястребами». Смысл сталинских реплик сводился к тому, что даже с врагами народа надо бороться на почве законности, не сходя с нее.

Репрессии 30-х и отчасти 40-х гг. вызваны главным образом объективными факторами. Прежде всего, конечно, бешеным сопротивлением явных и особенно скрытых врагов Советской власти. Первых было значительно меньше, чем вторых, и в этом-то и состояла вся трудность.

Далеко не все, кто в результате Октябрьской революции потерял богатство, привилегии, возможность жить за счет труда других, бежали за границу. Немало этих людей, воспользовавшись сумятицей и неразберихой первых послереволюционных лет, сумели пробраться в государственный, партийный аппарат, даже в НКВД. Тем более что образованных людей, квалифицированных специалистов не хватало всюду. Потенциальной «пятой колонной» была значительная часть дореволюционной интеллигенции, утратившей ряд привилегий и льгот, особенно материального плана, и перешедшей на работу в советский аппарат, как говорится, «скрепя сердце», не имея другой альтернативы… К этой «пятой колонне» относились и бывшие нэпманы либо ненавидевшие Советскую власть кулаки, часть среднего крестьянства и некоторые рабочие, пострадавшие в результате эксцессов и разгула стихии, которыми неизбежно сопровождаются любая революция и крупные социальные преобразования. Меньшую, но вполне ощутимую опасность представляла и деятельность ушедших в подполье буржуазных, мелкобуржуазных и даже монархически настроенных политических групп и группок, ряд которых поддерживал регулярные связи с эмигрантскими кругами. Все это было не выдумкой Сталина или НКВД, а самой что ни на есть прозаической реальностью.

Конечно, противники Советской власти, а их суммарно было, видимо, несколько миллионов, составляли явное меньшинство в народе. Однако, учитывая важность занимавшихся ими постов, более высокий уровень интеллекта, образованности, знаний, сбрасывать их со счетов как потенциальную угрозу социализму было бы преступным, совершенно недопустимым для серьезного политического деятеля легкомыслием. В условиях не скрывавшего свою враждебность капиталистического окружения, надвигавшейся смертельной схватки с фашизмом высшее руководство страны просто обязано было принять решительные крупномасштабные меры, чтобы обезопасить ее от возможных ударов из-за спины, обезвредить потенциальную «пятую колонну», обеспечить максимальное единство в руководящих эшелонах партии, государства, армии. […]

Репрессировали не за отсутствие личной преданности Сталину, как кое-кто хотел бы представить, а по другим, более серьезным соображениям… Убежден, что в 30-е годы, когда решался вопрос жизни и смерти Советского государства, надо было использовать весь арсенал борьбы с нашими исконно русскими «болячками», применяя наряду с мерами материального и морального стимулирования меры административного порядка и даже карательно-репрессивные. […]

Репрессии 30-х годов были в своей основе неизбежны. Думаю, проживи Ленин еще лет 15, он стал бы на этот же путь. Не случайно наиболее последовательные критики Сталина и так называемого «сталинизма» рано или поздно начинают критиковать и Ленина. В логике этим людям, по крайней мере, не откажешь…»

БЕРГ Аксель Иванович (1893–1979), советский радиотехник. Академик АН СССР (1946).

Длительное время работавший с И.В. Сталиным Главный маршал авиации А.Е. Голованов писал, что, по его наблюдениям, мнительность и подозрительность были спутниками Верховного, в особенности когда это касалось людей с иностранными фамилиями: «Мне даже случалось убеждать его в безупречности тех или иных товарищей, которых мне довелось рекомендовать для руководства определенной работой. Как пример, приведу здесь А.И. Берга (он был назначен заместителем председателя комитета), в связи с его запиской, касающейся радиолокации и других вопросов радиоэлектроники. Верховный с пристрастием расспрашивал меня все, что я о нем знаю. Однако, изучив того или иного человека и убедившись в его знаниях и способностях, он доверял таким людям, я бы сказал, безгранично».

А.И. Берг был включен в научно-технический совет наркомата электропромышленности. И.В. Сталин принял А.И. Берга и беседовал по проблемам создания в стране радиолокационной промышленности. Впоследствии ученый вспоминал: «Мой доклад один на один длился более трех часов. Сталин ходил по кабинету, курил трубку… Потом, попыхивая трубкой, подытожил: «А по-моему, товарищ Берг прав!» Так за день до начала Курской битвы был создан Совет по радиолокации при Государственном Комитете Обороны».

БЕРЕЖКОВ Валентин Михайлович (1916–1998), советский журналист, ученый-американист. В качестве переводчика И.В. Сталина участвовал в работе Тегеранской конференции 1943. Автор мемуаров: «С дипломатической миссией в Берлин. 1940–1941» (1966), «Тегеран. 1943. На конференции Большой тройки и в кулуарах» (1966), «Как я стал переводчиком Сталина» (1993).

БЕРИЯ Лаврентий Павлович (1899–1953), партийный и государственный деятель СССР.

В годы Великой Отечественной войны Л. П. Берия был с июня 1941 членом Государственного Комитета Обороны, а с мая 1944 – заместителем его Председателя; за ним было закреплено проведение исследований и практическая работа в области ракетостроения и атомной энергии. Герой Социалистического Труда (1943). Маршал Советского Союза (1945). С декабря 1938 по 1945 он был наркомом внутренних дел СССР (одновременно с 1938 по 1953 генеральным комиссаром госбезопасности).

26 июня 1953 на заседании Президиума ЦК КПСС Л.П. Берия был арестован. В июле 1953 дело Л.П. Берия было рассмотрено на заседании Пленума Центрального Комитета КПСС.

На Пленуме выяснилось, что еще в 1937 стало известно, что во время Гражданской войны Берия работал в муссаватистской разведке, в муссаватистской полиции.

Л.П. Берия и Н.И. Ежов

В карьеристских целях понравиться И.В. Сталину в 1936 Берия выступил на собрании Тбилисского партийного актива с докладом «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», а затем под таким же названием выпустил книгу под своей фамилией. Он ловко использовал тот факт, что дореволюционная деятельность большевистских организаций Закавказья и роль И. В. Сталина в этих организациях относится к замечательным страницам истории ВКП(б). Вместе с тем в книге многие факты и события сфальсифицированы, без доказательств ряд статей приписан И.В. Сталину, допущены другие искажения. Выяснилось, что и доклад, и книга были написаны его близкими подручными (Шария и др.).