Увы, все это было не про вас. Мечты мои разбиты, и посему позвольте мне, мой любезный собеседник, по-другому подойти к данному вопросу и сухо и неэмоционально изложить мой взгляд на него. Ведь я могу быть и таким. О, поверьте мне, я могу быть и таким…
Итак, чтение. Несомненно, чтение является одним из самых важных компонентов – если не самым важным – изучения любого иностранного языка. Матрица обратного резонанса чрезвычайно важна, но при всей своей важности она только первая ступень на пути к чтению. Сама по себе матрица не может дать всех грамматических и лексических составляющих, необходимых для полноценного овладения иностранным языком. Лексика и грамматика матрицы элементарны, в чем, впрочем, и заключается ее главная ценность. Она дает только основы основ и ничего лишнего.
Матрицу в какой-то мере можно сравнить с сооруженными вами островками-платформами в море языка, на которые вы можете опираться. Чтение же служит для расширения и укрепления этих островков и перебрасывания между ними мостиков и переходов, служащих для все более свободного передвижения с острова на остров. Чтение заполняет огромные пробелы, остающиеся после отработки любой – даже самой идеальной – матрицы.
Конечно, эти пробелы заполняются также и просмотром фильмов и телевизионных программ, а также прослушиванием радиопередач на изучаемом языке, но чтение остается самым удобным и доступным средством такого заполнения.
Вы можете положить книгу в карман и легко открыть ее в любом нужном для вас месте. Вы можете много раз перечитать непонятное вам слово или предложение. Вы можете возвращаться к прочитанным страницам, чтобы сделать моментальные сравнения с тем, что вы читаете сейчас, и тут же провести лексико-грамматический экспресс-анализ.
Книги во всех отношениях удобны и относительно недороги. Сейчас существует достаточно большой выбор литературы для чтения на иностранном языке. Скорее даже существуют трудности выбора – что именно читать.
Так что же читать и как читать? Сначала о том, что читать. Здесь есть несколько фундаментальных правил, мой любезный собеседник, которым вы непременно должны следовать.
Правило номер один:
читайте только то, что вам интересно читать.
Я уже где-то об этом говорил в этом трактате, но не побоюсь повториться, поскольку повторенье – это, как известно, мать ученья. Читайте жанры, которые вам нравится читать и на вашем родном языке. Не насилуйте себя, пытаясь штудировать какого-нибудь там Шекспира в оригинале. В лучшем случае это вызовет у вас мертвецкий сон, в худшем – рвотный рефлекс. Бесполезно убеждать себя в том, что вы припадаете к некоему живительному источнику полубожественной гениальности. От сна вам это не поможет. Вашему прогрессу в изучении иностранного языка это не поможет никак. Это лишь будет кратчайшим путем убить в себе любое желание заниматься языком.
Но, с другой стороны, если вы странным образом относитесь к тем редчайшим и не вполне адекватным индивидуумам, которые действительно испытывают невыразимое наслаждение, читая про какого-нибудь Отеллу, точащего лясы с призраком отца Гамлета, то мне ничего не остается, как склонить свою голову перед правилом номер один и пожелать вам дальнейших судорог удовольствия от чтения никогда не увядающей классики, но теперь уже на иностранном языке.
Повторю еще раз: читайте только то, что вызывает ваш действительный, а не деланный, показной интерес. Читайте только то, что затрагивает струны в вашей душе, пусть это даже какой-нибудь Полуэкт Кузьмич Фандорин с его уморительными похождениями, вызывающий брезгливую усмешку «утонченной» публики. Найдите эквивалент этого Полуэкта Кузьмича на изучаемом вами языке и читайте. Читайте как можно больше. Заполняйте белые пятна в вашей лексике и грамматике. Главное, что я – ваш главный судья – вас понимаю и прощаю – чего же вам желать более, мой любезный собеседник? Я же, со своей стороны, обещаю вам, что об этой вашей слабости никому, никогда и ни при каких обстоятельствах не скажу – пусть она останется нашей с вами тайной…
Правило номер два:
читайте только произведения значительной длины.
Под значительной длиной я понимаю целостное повествование в сто-двести и больше страниц, напечатанных шрифтом стандартного размера и без иллюстраций на каждой странице. Избегайте чтения рассказов, даже если эти рассказы и интересны. Почему?
Хотя бы потому, что я вам это говорю, а я, как вы, мой любезный собеседник, уже вне всяких сомнений поняли, я просто так ничего не говорю – по крайней мере, о том, что касается изучения иностранных языков. Впрочем, не поленюсь и объясню свою мысль более пространно.
Чтение значительных по объему произведений предпочтительно чтению мелких рассказов и текстов по следующим веским причинам.
В целях создания работоспособного контекстуального поля реалий произведенияКогда вы вчитываетесь в объемное произведение, вы знакомитесь с канвой произведения, героями, которые там действуют, географическими, политическими, социальными и другими реалиями, в которых развиваются события. До известной степени вы можете предугадать слова и действия героев, их мотивацию, предметы, которыми герои пользуются.
Если действие развивается в девятнадцатом веке, то весьма маловероятно, что на столе у героини будет стоять компьютер, а на свидания с графом она будет бегать в кроссовках и миниюбке. Если главным героем произведения является частный детектив с переломанным носом бывшего боксера, развитыми надбровными дугами и квадратной челюстью, то вряд ли в самом разгаре расследования он уйдет в буддистский монастырь, где предастся посту и молитве, навсегда забыв о необходимости раскрытия мучительной тайны, кто украл колье с любимой собачки жены владельца сети колбасных магазинов. Так же, как если мы знаем, что действие развивается в Подмосковье и наш обожаемый Полуэкт Кузьмич Фандорин, выйдя на след злодея, следит за ним из-за дерева, то есть все шансы, что это дерево не окажется баобабом или кокосовой пальмой, а злодей не ускользнет в последнюю секунду от возмездия, взмыв в голубое небо на ракетоплане последней модели.
Вот это, мой любезный собеседник, и есть контекстуальное поле. Вам нужно прочитать несколько страниц, вчитаться в произведение прежде, чем это поле начнет работать на вас настоящим образом. В коротких произведениях для этого не хватает пространства. Вы едва начинаете входить в контекстуальное поле, как рассказ кончается. Вы начинаете читать следующий рассказ, и повторяется та же самая история – вы лишены возможности вчитаться, вжиться в произведение.
Для создания лексического контекстуальног рабочего поля.У всех нас, мой любезный собеседник, есть наш излюбленный словарный запас. Даже у вашего покорного слуги – не постыжусь в этом признаться. У писателей-беллетристов он тоже есть.
Набор слов, которые используют писатели на протяжении какого-либо произведения, весьма ограничен. Это становится очевидным, даже когда вы прочитали всего лишь какие-то десяток-другой страниц. Некоторые слова начинают повторяться очень часто. Вы их видите десятки раз, но в разном окружении. У вас появляется сначала смутная, а потом все более ясная идея, что данное конкретное слово может означать. Если мистер Фэндоурин раз за разом вынимает нечто из кармана и наставляет это на злодеев, от чего те либо поднимают руки, либо бросаются убегать (трусливые негодяи!), то это нечто вряд ли является пузырьком со святой водой или носовым платком. Скорее всего данный предмет является какой-либо разновидностью огнестрельного оружия.
Не исключено, впрочем, что доставаемый непримиримым борцом со злом предмет является именно пузырьком со святой водой – такой вот авторский ход, но ведь как раз это мы и должны определить, распознавая, расшифровывая на первых страницах контекстуальное поле, созданное автором.
Так или иначе, но из контекстуального поля мы почти наверняка знаем, что фандорианское оружие не может быть лазерным бластером, гранатой «лимонка» или харипоттеровской волшебной палкой. Чтобы удостовериться, небрежно заглядываем в словарь – и искомое слово навсегда врезается в нашу память.
Или, преследуя гадкого злодея, наш герой идет по лесу, задевая за осыпанные утренней росой кусты, по лугу, где к герою прикасаются своими головами ромашки, затем он идет вдоль поля, вдыхая полной грудью тревожный запах полыни, и по какому-нибудь подозрительному буераку, а потом опять по лесу. Он поглядывает на висящее над его головой серебряное облачко и улыбается чему-то своему, только одному ему известному и дорогому…
Он явно идет не напрямик, но по чему-то. Это что-то, обрамленное изумрудными листьями подорожника, петляет между деревьев, огибает лужи, где качается и рассыпается веселыми искрами июньское солнце, обегает покрытые мхом камни, поднимается по склону оврага, заросшего дикой малиной, проходит вдоль старого, полуразвалившегося плетня, сужается, почти было исчезает, но потом опять каким-то чудом находится и выводит Полуэкта Кузьмича – и нас вместе с ним – к старинному замку, где в одной из башен обосновался низкий небритый злодей, не подозревающий (о, как он ошибается!), что расплата уже близка.