Читать интересную книгу Божья кара - Виктор Пронин

И рыжий дрогнул.

Так и не обернувшись, он бросил за собой калитку и ушел в сторону улицы Ленина. Его черную майку с голой Наташей на груди поглотила ночная темнота. На короткое время кривоногая фигура мелькнула на пустом асфальте улицы и скрылась. Апполонио шел напрямик в сторону набережной. Там еще были люди, гремела музыка, шла торговля, там можно было прийти в себя и освободиться от сумасшедшего воя, отголоски которого до сих пор метались в его ушах.

Оставшись один, Амок вдруг почувствовал страшную усталость. Он с трудом разжал кулаки, и горлышки бутылок выпали на кирпичную дорожку. Тяжело переступая ослабевшими ногами, он прошел к столику, за которым сидел недавно, опустился на скамейку и откинулся на фанерную стенку.

Прошло какое-то время, и из комнатки, завернувшись в махровую простыню, вышла Наташа. Она молча подошла к Амоку и села рядом. Выпростав обнаженную руку из простыни, взяла с полки пачку сигарет, закурила.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Почти.

– Сколько в тебе всего, оказывается...

– Как и у всех.

– Да не сказала бы...

Она долго молчала, прикурила еще одну сигарету, потом вдруг загасила ее о клеенку и решительно взяла Амока за руку.

– Пошли, – сказала она, поднимаясь. – Мужика моего прогнал, придется тебе его заменить. Пошли-пошли, – она потянула его за собой. – После твоего воя Лизка заснула, так что все в порядке.

И он пошел.

Не сопротивляясь, легко и просто, будто между ними давно был такой уговор, будто все произошло естественно и закономерно. Подойдя к двери, Наташа открыла ее, пропустила Амока вперед, прошла вслед за ним и задвинула щеколду.

– Он не вернется? – спросил Амок, нащупав в темноте ее плечи.

– Никогда. – И она подтолкнула все еще робеющего парня к матрацу на полу. – Располагайся. И не задавай глупых вопросов.

На следующий день с утра Андрей отправился на автобусную станцию и первым же автобусом уехал в Феодосию. Дорога была недальней, недорогой, всего-то две гривны. Уже через полчаса он шел по залитым солнцем улочкам едва ли не самого древнего города на нашей земле. Не то три тысячи лет, не то четыре этому милому городку с южной архитектурой позапрошлого века, с наивной лепниной, узорами из красного кирпича, с проржавевшими чугунными решетками на балконах.

С Аркадием он созвонился заранее, и тот ждал его в своем кабинетике, если можно так назвать небольшую выгородку, где стояли стол, шкаф с папками, сейф, выкрашенный коричневым суриком, и два стула с протертыми клеенчатыми сиденьями.

– Мысли? Подозрения? Догадки? – вместо приветствия проговорил Аркадий.

– Всего понемножку, – Андрей придвинул стул поближе к столу.

– Есть успехи? Возникли вопросы?

– Возникли. Значит, так... Две девочки. Лена убита в апреле, а вторую нашли два дня назад у Чертова Пальца.... Вы сказали, что многое совпадает...

– Характер ножевых ранений и подробности сексуального характера одинаковы.

– И еще... Вы говорили, что в порыве страсти он склонен покусывать своих жертв?

– Покусывать – это сказано слишком мягко. Все жестче, грубее, животнее, если можно так выразиться.

– Это тоже совпадает?

– Нет. Вот здесь как раз расхождение. Я говорил вам, что в случае с Леной отпечатались плохие зубы, корешки. Во втором случае зубы нормальные. Это обстоятельство я и отразил в заключении. Вроде бы маленькая подробность, но она позволяет утверждать, что преступники разные.

– Только на основании следов укусов?

– Этого достаточно.

– Вы поторопились, – сказал Андрей. – Он вставил зубы.

– Так... – Аркадий долго молчал, глядя в окно. Там шелестела солнечная листва, слышались голоса, женский смех, шум проезжающих машин. – Это точно?

– Да, – кивнул Андрей. – Источник надежный.

– Кто?

– Света.

– А назвать его она до сих пор не хочет?

– Она не уверена, что это тот человек, которого...

– А ей и не надо быть ни в чем уверенной! Пусть только укажет пальчиком. Ребята его раскрутят. Он наверняка наследил и в других местах. Там могли остаться отпечатки пальцев, фотороботы, свидетели...

– Ну, что сказать... Работаю.

– То, что ты сегодня мне сообщил, очень важно. Круг смыкается.

– Скажи, Аркадий... А характер укусов, так сказать, география укусов... Совпадают?

– Полностью. Что ты намерен предпринять?

– Пройтись по стоматологическим кабинетам.

– Идея плохая. Лечение зубов, протезирование... Процесс длительный. Врач и больной часто вступают в дружеские отношения... Кроме того, это же клиент и на будущее... А каждому не расскажешь, что именно произошло...

– Утечка информации? – уточнил Андрей.

– Конечно. А если ты побываешь в одном кабинете, втором, десятом... Это же люди одного круга... Пойдет слух... Преступник попросту исчезнет. Ты поговори со своим источником... Может, назовет стоматолога... Тогда все проще.

– Ладно, – Андрей поднялся. – Наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи... Так, кажется, выражались наши вожди.

– Выражаться они умели, – вздохнул Аркадий. – Не забывай, заглядывай. Глядишь, и у меня найдется, чем поделиться.

– Главное мы выяснили – следы остаются.

– Следы всегда остаются. Мне известны случаи, когда следы оставались только в душе преступника, только его ночные переживания... Однажды они вылезли наружу и приобрели доказательную форму. Он не смог уже больше держать их в себе.

– Чувствительным оказался? – спросил Андрей.

– Дело не в этом... Чувствительность – это не моя тема... Следы ведь не просто лежат в душе, как в архиве на полочке. Они живут там, меняются, вступают в какие-то отношения с человеком... Прости за зловещее сравнение, но они в душе преступника пускают метастазы... И тут уже не до чувствительности – как бы выжить...

– Аркадий... Ты действительно беседуешь со своими клиентами?

– Случается.

– Но, согласитесь... Для этого надо немного...

– Сойти с ума? Не обязательно... Надо через что-то в себе переступить. Сделать шаг в сторону от здравого смысла. И тогда все становится проще. Это касается не только моих клиентов, но и твоих. Я имею в виду живых людей.

– У меня есть друг... Его зовут Равиль. Ему удается проникать туда, куда другим не позволено. Он говорит, что все в человеке... А не снаружи.

– Правильно говорит. Но чтобы проникнуть в человека... Тропинка начинается снаружи. Первые шаги нужно сделать здесь, среди живых людей. Была такая история... Газеты об этом писали... Молодой врач после института получил направление в какой-то городишко... Жилья не было, нашли ему комнатку при морге. Он там и поселился. Стал патологоанатомом. Женился, жену привел. Она не возражала. Детишки пошли, там, при морге, они и выросли. Среди трупов.

– Кошмар какой-то!

– Никакого кошмара. Наконец выделили квартиру. Перебрались. Все бы хорошо, но детишки какие-то странные получились, задумчивые... И это... Чуть родители зазеваются, они уж в морге. Скучают.

– По трупам, что ли?

– По обстановке.

– Да, у вас тут не заскучаешь, – Андрей поднялся. – На воздух хочется, к живым людям. Счастливо оставаться, Аркадий.

– Подожди минутку... Маленькая подробность обнаружилась... Если найдешь этого придурка, пошарь хорошо в его берлоге... Девочка умерла не от ран, от удушья. Задушил он ее. Я тебе это уже говорил. Так вот, в его жилище должна быть веревка, петля... Жесткий шпагат крупной структурной вязки, сероватого цвета... Я ворсинку нашел... В крови прилипла. Вряд ли он шпагат уничтожил, такие вещи маньяки ценят, они у них вроде талисмана...

– А вторая девочка?

– Все повторяется. Ну, ни пуха тебе!

– К черту!

Равиль, как и обещал, приехал через день московским поездом. Из вагона вышел свежий, улыбчивый, в светлом костюме, белой рубашке. В руке он держал кожаный саквояж, что по нынешним временам было достаточно изысканно – ведь мы-то, простоватые и замызганные, все носимся по вагонам с какими-то пластмассовыми сумками, целлофановыми пакетами, украшенными кудлатой физиономией Аллы Великолепной и не менее кудлатой – Филиппа Несравненного.

Андрей несколько минут постоял в сторонке, любуясь Равилем, его нарядностью, невозмутимостью и каким-то нездешним достоинством. Увидев Андрея, он подошел, поставил саквояж на скамейку, обнял старого друга.

– Прекрасная погода, не правда ли? – произнес он негромко, но внятно.

– А здесь другой не бывает, – ответил Андрей.

– О! – восхищенно произнес Равиль. – Здесь и море есть, как я заметил из вагона?

– А моря здесь... До самого горизонта! – рассмеялся Андрей, вспомнив манеру Равиля вежливо восхищаться по любому поводу.

Взяли частника с каким-то разбитым «жигуленком», оба сели на заднее сиденье и почти всю дорогу промолчали.

– Как там, в Москве? – только-то и спросил Андрей.

– Гудит, – улыбнулся Равиль. – Во всех смыслах слова. Прости, мне ребята сказали, что хлопотно тебе здесь живется?