- Узнали? - переспросил аббат.
- Ну да, узнали, что появился враг и напал на них, они не стали дожидаться своего срока и собрались отомстить.
- Ну уж и отомстить, - презрительно сказал аббат, подняв булаву и стукнув ею по земле. - Вот дали бы мне волю, тогда у них уж точно появился бы повод отомстить.
- Все это уже позади, - прервал его Харкорт. - Забудьте об этом. - И, обращаясь к Иоланде, сказал:
- Вон там впереди, на сухом островке, я, по-моему, вижу продолжение тропинки.
- Значит, здесь и вправду есть тропинка, - радостно откликнулась она, - и мы идем правильно. Когда она исчезла, я боялась, что мы пошли не той дорогой, что она скоро кончится и что никакой тропы на самом деле нет. Но, если ты прав, значит, тропа есть. Она только была под водой, а теперь мы снова на нее вышли. Харкорт пожал плечами.
- Мы можем еще десять раз ее потерять, такая уж тут местность. Но надо идти дальше. Как ты думаешь, много мы прошли? Полпути уже есть?
- Не думаю. Полпути мы еще не прошли. Хорошо, если мы доберемся до того берега к ночи.
- Вполне можем добраться, - сказал Шишковатый, - если будем идти и идти. И не будем останавливаться отдохнуть и поболтать всякий раз, как увидим сухое место.
- Если мы не будем отдыхать, - возразил аббат, - мы, может быть, вообще не дойдем до того берега. Время от времени нужно делать передышку, чтобы собраться с силами.
- Никогда еще не видел, чтобы такой большой и сильный человек оказался таким слабаком, - с презрением сказал Шишковатый.
- Ты мне всегда нравился, Шишковатый, - отвечал аббат. - Я тебя всегда уважал, хоть ты и нелепо устроен. Но в трудную минуту проявляется твой скверный характер, раньше я этого за тобой не замечал.
- Ну, хватит вам препираться, - прервал их Харкорт. - Перестаньте оба. Мы все в одинаковом положении, и отправились все добровольно. Никто никого не заставлял.
- Я хочу знать одно, - не унимался аббат. - Зачем нам понадобилось лезть в это болото? Вчетвером мы легко прорвали бы кольцо бугров и пошли бы посуху вокруг. В конце концов, как они могли бы нас остановить? Взять хотя бы того, что был у костра, - я пошел и расколошматил его в клочья.
- Я думаю, это законный вопрос, - поддержал его Харкорт, обращаясь к Шишковатому. - Я сам об этом думал. Мы, конечно, поверили тебе на слово...
- Вопрос законный, и я с удовольствием на него отвечу, - сказал Шишковатый. - Тот, что у костра, просто не знал, с каким сумасшедшим он имеет дело. Он ничего не успел предпринять. Этакий солидный, благообразный христианин ни с того ни с сего кинулся на него с двадцатифунтовой железной булавой и...
- А что я должен был делать? - возмутился аббат. - Он испускал такую вонь и злобу...
- Я пытался тебя предостеречь, - возразил Шишковатый, - но не успел. Я бы тебя остановил, если бы мог, но было уже поздно. А после этого разумнее всего было удирать. Должен сказать, мне и в голову не могло прийти, что другие бугры прорежутся из-под земли и двинутся за нами, чтобы взять нас в кольцо. Судя по всему, что я знал о природе и истории бугров, такое вообще немыслимо. Я называю их буграми, потому что вы их так называете, но у них есть другое, древнее название...
- Ты много чего говоришь, - сказал аббат, - но ничего путного. Скажи мне коротко и ясно, почему мы не могли прорваться через кольцо бугров.
- Некоторый шанс у нас был, - отвечал Шишковатый, - но шанс весьма сомнительный, и это, скорее всего, обошлось бы нам очень дорого. Вы же почувствовали на себе их злобу.
- Еще бы, - подтвердил Харкорт. - Все почувствовали. И злобу, и вонь. Не знаю, отчего это, от злобы или от вони, только меня всего скрючило. Я хотел подойти...
- Меня ничуть не скрючило, - заявил аббат.
- Это потому, что ты такой нечувствительный, - сказал Шишковатый. - Ты много разглагольствуешь о душе, а у тебя самого никакой души нет, и кроме того...
Аббат вскочил и замахнулся на него булавой.
- Не смей мне такое говорить! - вскричал он. - Ты не смеешь...
- Сядь! - приказал Харкорт ледяным голосом. - И положи свою булаву. Мы будем вести себя, как подобает джентльменам, чего бы нам это ни стоило.
Аббат с ворчаньем уселся, но булаву из руки не выпустил.
- А теперь, - сказал Харкорт Шишковатому, - ответь нам на вопрос, и без всяких посторонних рассуждений.
- Ответ состоит в том, - сказал Шишковатый, - что мы имеем дело с существом, у которого нет ничего общего ни с одним обитателем здешнего мира. Оно сродни самым глубинным корням жизни, наименьшему общему знаменателю природы. А природа, если хорошенько подумать, по сути своей жестока. Жестока и безразлична. Природе не свойственна любовь, ей все равно, что случится с кем или чем бы то ни было. Ее нельзя уговорить. Всем приходится жить по ее правилам. Ошибись хоть немного - и она тебя убьет не задумываясь. Зло - это, по определению, отсутствие любви. Чтобы стать воплощением зла, достаточно одного - не испытывать любви, не подозревать даже, что она существует. Подлинное зло не любит даже само себя. Эти бугры не просили, чтобы их наделили жизнью; жизнь навязана им некоей неведомой, таинственной алхимией мертвой или умирающей материи. Может, жизнь даже внушает им отвращение, может, они недовольны тем, что их насильно заставили появиться на свет, хотя они об этом никого не просили. До вас понемногу начинает доходить, с чем мы имеем дело?
- Кажется, да, - задумчиво произнес Харкорт.
- Если бы мы напали на те бугры, - продолжал Шишковатый, - очень может быть, что они уничтожили бы нас прежде, чем мы смогли бы вступить с ними в схватку. Они ошеломили бы нас заложенной в них злобой, задушили бы зловонием, отравили бы накопленным в них ядом, покончили бы с нами десятком других способов. Они знали о нас и ждали нас. Лучшего ответа я дать не могу, потому что о буграх никто ничего толком не знает. Специалистов по ним не существует - каждый, кто вздумает стать таким специалистом, умирает раньше. - Он умолк и оглядел остальных. - Вы удовлетворены? Я ответил на ваш вопрос?
Никто ничего не сказал.
- Больше всего они любят выводиться, если это можно так назвать, в нетронутой лесной почве, - продолжал Шишковатый. - Там, где много лет скапливались гниющие отбросы леса, в которых содержатся неведомые начала, дающие толчок к их появлению. Почва этого леса лежала нетронутой, наверное, несчетные столетия. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь попал в такое положение, как мы. Даже в самых невероятных легендах моей расы не говорится, что они могут вылупляться разом в таком множестве. Я думаю, нападение на одного из них заставило остальных появиться на свет раньше времени. Как они узнали об этом нападении, я не знаю и даже представить себе не могу. В наших легендах ничего не говорится о том, что они способны общаться между собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});