Читать интересную книгу Том 11 - Иосиф Сталин

Могла ли партия не вмешаться в дело, не останавливаясь перед применением чрезвычайных мер? Ясно, что она не могла поступить иначе.

Что же из этого следует? А на этого следует, что мы имели бы теперь опаснейший кризис всего нашего народного хозяйства, если бы не вмешались вовремя в дело хлебозаготовок.

Вывод один: Фрумкин совершенно не прав, выступая против решений апрельского пленума ЦК и ЦКК и требуя их ревизии.

4. Совершенно не прав Фрумкин, когда он говорит: “Надо вернуться к XIV и XV партсъездам”. Нам нечего возвращаться к XV съезду, ибо партия стоит целиком и полностью на базе решений XV съезда. Но Фрумкин требует возврата к XIV съезду. Что это значит? Не значит ли это — зачеркнуть весь пройденный путь и идти назад, а не вперед?

XV съезд партии говорит в своей резолюции “О работе в деревне”, что в интересах социалистического развития деревни необходимо вести “более решительное наступление на кулака”. [34] XIV съезд партии этого не говорил и не мог говорить по условиям того времени. Что может означать, в связи с этим, требование Фрумкина “вернуться к XIV съезду”? Оно может означать лишь одно: отказаться от политики “более решительного наступления на кулака”.

Выходит, что требование Фрумкина о возврате к XIV съезду ведет к отказу от решений XV съезда партии.

XV съезд партии говорит в своей резолюции “О работе в деревне”, что “в настоящий период задача объединения и преобразования мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективы должна быть поставлена в качестве основной задачи партии в деревне”. [35] XIV съезд партии этого не говорил и не мог говорить по условиям того времени. Об этом можно было говорить лишь к моменту XV съезда, когда, наряду со старой и безусловно обязательной для нас задачей развития индивидуального мелкого и среднего крестьянского хозяйства, встала перед нами новая практическая задача развития колхозов как крупных товарных хозяйств.

Что может означать, в связи с этим, требование Фрумкина “вернуться к XIV съезду”? Оно может означать лишь одно: отказаться от новой практической задачи развития колхозов. Этим, собственно, и объясняется тот факт, что практическую задачу развития коллективов Фрумкин подменяет хитроумной задачей “максимальной помощи бедноте, идущей в коллективы”.

Выходит, следовательно, что требование Фрумкина о возврате к XIV съезду ведет к отказу от решений XV съезда.

XV съезд партии говорит в своей резолюции “О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства”, что “необходимо в настоящее время оказывать большую поддержку всем жизнеспособным формам производственного кооперирования (коммуны, колхозы, артели, производственные товарищества, кооперативные заводы и т. д.), а также советским хозяйствам, долженствующим быть поднятыми на более высокую ступень” [36] (курсив мой. — И.Ст.). XIV съезд партии этого не говорил и не мог говорить по условиям того времени. Об этом можно было говорить лишь к XV съезду, когда наряду с задачами развития индивидуального мелкого и среднего крестьянского хозяйства, с одной стороны, и развития колхозов, с другой стороны, встала перед нами еще одна новая практическая задача, задача развития советских хозяйств как наиболее товарных единиц.

Что может означать, в связи с этим, требование Фрумкина “вернуться к XIV съезду”? Оно может означать лишь одно: отказаться от политики “поднятия советских хозяйств на более высокую ступень”. Этим, собственно, и объясняется, что положительную задачу развития совхозов, данную XV съездом, Фрумкин подменяет отрицательной задачей “не вести расширения совхозов в ударном и сверхударном порядке”, хотя Фрумкин не может не знать, что у партии нет здесь и не может быть задачи “сверхударности”, ибо мы всего только начинаем серьезно подходить к вопросу об организации новых совхозов.

Выходит опять-таки, что требование Фрумкина о возврате к XIV съезду ведет к отказу от решений XV съезда.

Чего стоит после всего сказанного заявление Фрумкина о том, что ЦК “отошел” от решений XV съезда? Не вернее ли будет сказать, что все письмо Фрумкина представляет плохо замаскированную попытку свести к нулю решения XV съезда по ряду важнейших вопросов?

Не этим ли объясняется утверждение Фрумкина, что резолюция апрельского пленума ЦК и ЦКК о хлебозаготовках является будто бы “половинчатой и двойственной”? Не вернее ли будет сказать, что резолюция пленума является правильной, а у Фрумкина действительно начинает “двоиться” в глазах ввиду некоторой “половинчатости” его позиции?

Основная ошибка Фрумкина состоит в том, что он видит перед собой только одну задачу, задачу поднятия индивидуального крестьянского хозяйства, полагая, что этим ограничивается, в основном, наше отношение к сельскому хозяйству.

Его ошибка состоит в том, что он не понимает того нового, что дала нам партия на своем XV съезде, он не понимает того, что дело не может теперь ограничиваться одной лишь задачей поднятия индивидуального крестьянского хозяйства, что к этой задаче необходимо добавить две новые практические задачи: задачу развития совхозов и задачу развития колхозов.

Фрумкин не понимает, что без соединения первой задачи с двумя последними задачами мы не можем выйти из положения ни в смысле снабжения государства товарным хлебом, ни в смысле организации всего народного хозяйства на началах социализма.

Значит ли это, что мы переносим центр тяжести уже теперь на совхозы и колхозы? Нет, не значит. Центр тяжести остается на данной стадии в области дальнейшего поднятия индивидуального мелкого и среднего крестьянского хозяйства. Но это значит, что одной лишь этой задачи уже недостаточно теперь. Это значит, что настало время, когда мы должны эту задачу дополнить практически двумя новыми задачами о развитии колхозов и развитии совхозов.

5. Совершенно неправильно замечание Фрумкина о том, что “объявление кулака вне закона привело к беззакониям по отношению ко всему крестьянству”.

Во-первых, неверно, что кулак объявлен “вне закона”.

Во-вторых, если есть в этих словах Фрумкина какой-либо смысл, то он может состоять лишь в том, что Фрумкин требует от партии восстановления кулачества в “правах гражданства”, возвращения кулаку политических прав (скажем, избирательных прав в Советы и т. д.).

Думает ли Фрумкин, что партия и Советская власть выиграли бы, отменив известные ограничения в отношении кулаков? Как согласовать это “умонастроение” Фрумкина с решением XV съезда о “более решительном наступлении на кулака”?

Думает ли Фрумкин, что ослабление борьбы с кулачеством укрепит наш союз с середняком? Не догадывается ли Фрумкин, что возвращение прав кулачеству может липы, облегчить работу кулачества по отрыву от нас середняка?

Чего стоят после всего этого разговоры Фрумкина о союзе с середняком?

Конечно, было бы неправильно отрицать наличие нарушения законов со стороны известной части наших работников в деревне. Было бы еще более неправильно отрицать тот факт, что ввиду неумелого ведения борьбы с кулаком со стороны известной части наших работников, удары, предназначенные для кулака, падают иногда на головы середняков и даже бедняков. Нет сомнения, что необходима самая решительная борьба с этими извращениями партийной линии. Но как можно на этом основании делать вывод о том, что необходимо ослабить борьбу с кулачеством, отказаться от ограничения политических прав кулачества и т. д.?

6. Прав Фрумкин, утверждая, что нельзя бороться с кулачеством путем раскулачивания, как это делают иногда некоторые наши работники на местах. Но он ошибается, думая, что сказал этим новое слово. Обвинять в этих извращениях т. Молотова или т. Кубяка, как делает это Фрумкин, и утверждать, что партия не ведет борьбы с подобными извращениями, — значит допускать величайшую несправедливость и впадать в непозволительную запальчивость.

7. Прав Фрумкин, утверждая, что надо открыть базары, хлебный рынок. Но он ошибается, если думает, что сказал этим что-либо новое. Во-первых, партия никогда не стояла за закрытие базаров. Во-вторых, Фрумкин не может не знать, что, поскольку закрытие базаров имело место в некоторых районах, центр незамедлительно предписал местным организациям немедленно открыть базары и ликвидировать подобные извращения. Известно, что это решение центра было разослано на места еще в конце мая (26 мая), т. е. за две недели до появления письма Фрумкина. Об этом не мог не знать Фрумкин. Стоило ли после этого “огород городить”?