Время было полпервого, скоро должен подъехать водитель. Я выглянула в окно. Как раз в этот момент садовник подстригал куст. Я с улыбкой посмотрела на его кропотливую работу, неожиданно осознавая, что я буду скучать по этому дому, как бы странно это ни звучало. Буду скучать по тому же милому садовнику, который с гордостью показывал мне ферму, по охране, которая всегда серьезная, но очень вежливая и корректная, ну и, конечно, по Татьяне, благодаря которой я в первые дни не сошла с ума, и которая заботилась обо мне, как вторая мама. Мне даже стало стыдно за то прозвище, что я ей дала вначале.
И как бы я не пыталась это отрицать, но по Тимуру я тоже буду скучать. Я его по прежнему опасаюсь и в какой-то степени считаю его причастным ко смерти брата, но он мне интересен. Как человек. Навряд ли я еще когда встречусь с таким. Хотя, может оно и к лучшему, такой танк проедется по мне, и ничего от меня прежней не останется.
Я подхватила свою спортивную сумку с вещами и спустилась вниз, решив, что подожду машину в гостиной.
- Машина уже подъехала, - услышала я знакомый голос. Я обернулась и улыбнулась Татьяне, стоящей в проходе.
- Спасибо, - произнесла я.
- Как жаль, что вы уезжаете, - помотала она головой.
- Я буду скучать, - грустно ответила я, - спасибо вам за все.
Женщина улыбнулась, отчего первые возрастные морщинки разбежались на лице.
- Я очень сочувствую вашему горю, - проговорила она, - но не потеряйтесь в нем. Нужно продолжать жить дальше. Вы такая молодая, красивая, умная…
Я закусила губу, чтобы случайно не прослезиться.
- Я буду учиться жить дальше. Можно я вас обниму?
Женщина кивнула и сама подошла ко мне.
- Навещайте нас, - сказала она, когда наши объятия подошли к концу.
- Это навряд ли, - помотала я головой.
- Да, кстати, - Татьяна полезла в карман. – Вот.
Женщина протянула мне бумажный прямоугольник.
- Это личный номер Тимура Сергеевича, он просил вам передать визитку. И велел, если что случится, то обязательно звоните ему. А сзади я написала свой номер, на всякий случай.
- Спасибо, - я убрала визитку в сумку, дав себе слово, что не воспользуюсь ей. – А сам Тимур…
Не то, чтобы я ждала бурного прощания, но почему-то думала, что он останется, чтобы меня проводить. А его даже на завтраке не было.
- Он уехал, - виновато произнесла женщина.
Я кивнула, как бы говоря, что все понимаю. Может, оно и к лучшему. Нечего нашему вынужденному совместному проживанию придавать какой-то смысл.
- Мне пора, - произнесла я.
- Господь вам в помощь, - тихо промолвила женщина, закрывая за мной дверь.
А во дворе меня уже ждал автомобиль. Прежде чем сесть в него, я подошла попрощаться с садовником, а затем, когда мы проезжали мимо поста охраны, попросила водителя притормозить и тоже сказала парням «до свидания».
На вокзал мы приехали за полчаса до прибытия маминого поезда. Поэтому я успела еще пройтись по магазинам, посмотреть различные сувениры, которые туристы тащат из Москвы. Затем съела мороженое, сидя на лавочке. Простые житейские радости, если хотя бы ненадолго забыть причину маминого приезда.
Объявили прибытие маминого поезда, я встала со скамейки, оттряхнула крошки от вафельного рожка и двинулась в сторону платформы.
Маму я не видела почти два месяца, поэтому при виде нее меня охватило двойственное чувство: с одной стороны радость от того, что она здесь, с другой - тоска, потому что забыть причину ее приезда нереально.
Наверное, мама чувствовала что-то примерно такое же, поэтому мы просто молча обнялись, и так и стояли какое-то время на платформе.
- Пойдем, - тихо произнесла я, когда мы оторвались друг от друга.
Мама кивнула, и мы молча двинулись в сторону ожидающей меня машине.
- А чей это автомобиль? – тихо спросила меня мама, когда мы сели вдвоем на заднее сидение. В моих планах не было упоминать Тимура и все, что произошло за последние две недели, поэтому пришлось соврать.
- Это такси, - ответила я, чувствуя, что у меня уши краснеют. Хорошо, что мама не видит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Ничего себе. Какое комфортное… - произнесла она, пока я нервно смотрела в окно.
Я допустила еще одну ошибку – не поинтересовалась, в каком отеле нам забронировали номер. Конечно, я понимала, что это не будет клоповник, но и не подумала, что Тимур это сделает, как для себя. Поэтому, когда мы подъехали к отелю Ритц-Карлтон, я сглотнула.
Мама моя, конечно, из села, но даже ей понятно, что у меня нет денег на такую гостиницу.
Мы шли по холлу отеля, словно по залу музея, рассматривая мраморные лестницы и дорогие люстры.
Когда я назвала нашу фамилию, администратор улыбнулась еще шире, отдавая нам ключи и подзывая человека, который проводит нас до номера. Слава богу, Тимур не заказал люкс, правда в нашем номере тоже была своя изюминка – вид из окна был на Кремль.
- Ничего себе, - произнесла мама, осматривая безумно богатый номер. – Аня, откуда у тебя деньги, чтобы снять нам этот отель. Я даже боюсь представить, сколько он стоит!
Я тоже, мам…
Глава 30
- Аня, - мама вырвала меня из мыслей, - откуда у тебя столько денег?
Я вздохнула. Так не люблю врать, особенно маме, но для ее же спокойствия так будет правильно. Не рассказывать же мне ей о Тимуре.
- Один мой знакомый здесь работает, вот он мне номер с хорошей скидкой предложил, у них корпоративная есть.
Сейчас я была безумно рада, что сельский менталитет и уровень жизни очень сильно отличается от городского. Особенно от столичного. Потому что мама поверила, так как у нас в поселке принято помогать друг другу. Да и, думаю, мама считает, что потолок за номер – это тысяч десять. Потому что в поселке такая зарплата бывает. Слава богу, она незнакома с букингом. А вот я знакома, и украдкой глянула стоимость, чуть не заработав себе инфаркт. Хотя после тех шмоток, что я оставила у Тимура дома, даже стыдно удивляться цене за ночь.
Конечно, я не смогу и дальше жить в таких шикарных номерах, когда мама уедет, мне нужно будет найти жилье.
Пока мама принимала ванну, восторженно вскрикивая от джакузи, я набрала номер хозяйки квартиры, которую мы с братом снимали.
- Здравствуйте, Елена Олеговна, - произнесла я после «алло».
- Ой, Анечка, - сочувственно произнесла женщина, - бедняжка! Я тебе так соболезную…
- Спасибо.
Ее то явно, в отличие от меня, допрашивали. Я как-то задалась вопросом, почему меня не трогают следователи, но ответ пришел сам собой. Видимо, пока я была в невменяемом состоянии, меня просто не отдал Тимур. Я убедилась, что он может все.
- Я хотела спросить, - я сглотнула, - могу я дожить две с половиной недели до конца срока аренды? А потом съеду?
- Конечно, - преувеличенно бодро ответила женщина, - я понимаю, как тебе тяжело сейчас, живи, сколько хочешь. Могу тысячу тебе за аренду скинуть, все же у тебя такое горе.
Я вздохнула.
- Спасибо, Елена Олеговна, но я одна не потяну… Может, какая-нибудь девочка спрашивала у вас про квартиру, я могу с кем-то на пару снимать.
- Пока нет, - ответила хозяйка, - но если что, я сообщу. А пока живи.
Ну вот, на ближайшее время проблема с жильем решена. А за две недели я подыщу подходящий мне вариант.
Хотела еще Мансуру Камильевичу позвонить, но мама вышла из ванны, и я решила отложить разговор. Сначала нужно как-то пережить похороны.
Мы очень долго разговаривали с мамой, полночи точно. Говорили, плакали, потом опять говорили. Да, мой брат был слегка раздолбаем, но он был хорошим человеком, и не заслужил такого конца. Я очень надеюсь, что тех подонков отыщут, и им воздастся за страдания Юры.
Несмотря на бессонную ночь, утром мы проснулись еще до будильника. Похороны были назначены на одиннадцать утра, и благодаря работе организатора, от нас требовалось только вовремя выйти на улицу, где нас ждал уже автомобиль.
На похоронах ты бываешь в двух ролях: в роли человека, проявляющего дань уважения к усопшему, либо в роли, человека, пережившего горя. Я, к сожалению, относилась ко второму типу.