Читать интересную книгу Арфа Ветров - Мэгги Фьюри

— к горам…

Ориэлла проснулась, вздрогнув, как от дурного предчувствия.

***

— Глупости! — резко сказала она себе. — Это только сон. И разве Элизеф не погибла?

Одинокий дух Чайма в испуге заметался по лабиринту трещин. Что же случится с его телом, если он не найдет дороги назад? Может быть, оно погибнет? Или кто-нибудь зайдет, решит, что он умер, и…

***

«Брось! Твои домыслы просто смешны!»

Когда в первый раз Чайм услышал этот таинственный голос, он чуть с ума не сошел, но сейчас все было по-другому. Никогда в жизни юноша не был так рад поговорить хоть с кем-нибудь. Он спросил умоляюще:

— Кто ты? Где ты? Можешь ли ты помочь мне выбраться отсюда?

«Будь ты внимательнее, тебе не понадобилась бы моя помощь. Но так как ты, кажется, единственный из вашего мелкого народца, кто способен слышать меня, я, так и быть, помогу тебе. И пусть это послужит тебе уроком — будь поосторожнее впредь. Следи за моим светом, маленький ясновидец, и следуй за ним».

Обрадованный, Чайм сосредоточился, внимательно вглядываясь в серебристые потоки движущегося воздуха, и с удивлением увидел, что один из них вдруг отделился от прочих. Засияв золотистым светом, этот поток устремился в трещину справа от Чайма. Эфировидец бросился за ним сквозь все новые и новые щели, и наконец его заблудившийся дух достиг знакомой пыльной и грязной комнаты — его собственной.

Измученный, но счастливый, вернулся наконец Эфировидец в свое тело. Растирая себя дрожащими окоченевшими руками, он вдруг вспомнил, что не поблагодарил своего спасителя.

— Ты еще здесь? — нерешительно спросил он — все же несколько странно беседовать с пустотой.

«Я всегда здесь, и тебе незачем разговаривать вслух. Говори безмолвно, ты ведь умеешь это делать».

— Я.., я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты спас меня. Не знаю, как ты нашел дорогу, но…

«Как же мне не знать дороги? — насмешливо перебил голос. — Хотя, когда смертные ползают туда-сюда внутри моего тела…»

— Внутри чего? — разинул рот Чайм и услышал в ответ хохот.

«Неужели вы, люди, настолько забыли древние Знания и предания, что даже не помните, где обитаете? Разве теперь в мире никто не знает о Молдай?

Я — Басилевс, маленький Эфировидец, — живая душа этой твердыни.

Время течет медленно для Молдай, точнее сказать, время в вашем, смертном понимании не действует для этих древних существ из живого камня. День для них подобен мгновению, но все дни сливаются воедино в неизменной вечности. Молдай глубоко укоренились в земле, а головам их в шапках из сверкающего снега служат короной звезды. Древнейшие из древних, перворожденные, Молдай не моложе, чем кости земли. Они явились на свет во время родовых мук этого мира и до сих пор живы, хотя тела их рассечены на части более мелкими, бездумными существами».

— Я с трудом могу в это поверить! — Стремясь быть более вежливым в беседе со столь обширным существом, Чайм обращался к комнате в целом. — Ив самых дерзких снах не мог я увидеть, что буду разговаривать со зданием.

«Я — не здание. То, что вы называете зданиями — не более чем куски мертвого камня, вами же нагроможденные один на другой. Но я и мои братья — живые существа, и мы приняли этот облик по своей воле».

От гнева Басилевса стены задрожали и мелкая пыль посыпалась с потолка. Эфировидец поспешно извинился — он уже понял, что его новый собеседник до крайности обидчив, Воистину сегодня удивительный день! Сначала — то видение, где впервые перед Чаймом явились светлые силы, потом — чужестранцы, а теперь

— еще одно диво. Голова у юноши кружилась. Он поковылял на кухню, чтобы чего-нибудь поесть. Ведь он не ел со вчерашнего вечера, а путешествия его были далекими и быстрыми — как обычные странствия, так и те, с помощью Второго Зрения. Вернувшись в комнату, усталый Эфировидец уснул, но, проснувшись, сразу вспомнил о чудесном разговоре с Басилевсом.

Что хорошо в мысленном общении — можно одновременно разговаривать и есть. Жуя хлеб с сыром, Чайм спросил:

— Ты говорил о своих братьях — значит, ты не один? «Конечно. Все горы вокруг — Молдай. Твое невежество удивительно, особенно если вспомнить, что ты нередко бываешь еще в одной части моего тела».

Чайм тут же вспомнил Палату Ветров и нахмурился.

— Но как это может быть? Нельзя же находиться и тут и там одновременно?

Басилевс вздохнул.

«Подними руку, — велел он, — твоя рука — часть твоего тела или нет?»

— Ну, конечно, часть.

«Хорошо. Теперь подними вторую. Вот видишь, у тебя две руки, и обе отделены друг от дружки и могут двигаться отдельно, но каждая из них — часть твоего тела. Я живу во всем Пике, Обдуваемом Ветрами, а корни горы, как и самого Молдана, уходят глубоко в землю! И крепость, и башня — все это мое тело, так же, как и те маленькие жилища на склоне».

— Вот как? — Эфировидец давно уже интересовался загадочными сооружениями.

— Но зачем ты их создал? Они в самом деле — жилища, как и выглядят? И для кого же они?

В ответ на Чайма обрушилась такая волна скорби, которую не в силах выносить душа смертного. Обхватив голову руками, юноша застонал, на миг пожалев о своем любопытстве, а Молдан проскрежетал: «Надо рассказать об этом, иначе не будет конца страданиям!» Голосом, исполненным печали, поведал он Эфировидцу о гномах. Маленьком Народе, без которых Молдай не знали полной жизни. «Они были нам как братья, и для них создали мы жилища из наших костей. Мы заботились о них, мы, могучие и мудрые, но неподвижные великаны. А они заботились о нас — возделывали нашу землю и отваживали людей — разрушителей камня. Достигнув зрелости, каждый из них отправлялся странствовать по свету и возвращался — если, конечно, возвращался — с богатыми дарами, с преданиями о героических деяниях, с рассказами о могущественных странах». Молдан помолчал. «И так продолжалось веками — пока не вмешались чародеи, те, кого вы называете Силами!»

Чайм насторожился. Опять Силы? Едва ли это простое совпадение. А Басилевс продолжал:

«В гордыне своей чародеи создали Жезл Земли. Эти мелкие создания безрассудно вторглись в область Высшей Магии, а заодно и в нашу жизнь!»

Здание содрогнулось от ярости Молдана, и Чайм тоже задрожал — от страха.

— А что сделали вы? — спросил он.

«А что же мы могли сделать? Нашими устами были гномы, и мы послали их к чародеям с протестом. Но те сказали, чтобы мы не лезли в чужие дела. А потом… — Дрожь пробежала по каменным стенам. — Потом наступил самый черный день в нашей жизни. Чародеи начали опыты со своим Жезлом, и тогда Габал, самый могущественный из нас, нашел способ овладеть его силой. Он использовал Жезл, чтобы выйти за пределы своей каменной плоти, и стал великаном — в человеческом образе, но величиной с гору. — Басилевс вздохнул. — Но сила Жезла Земли пошла ему не впрок. Он обезумел и стал опасен. Он пожелал создать препятствие между нами и чародеями. В то время Север и Юг были единой землей, но Габал переломил кости земли и создал бездну на месте некогда прекрасной и плодородной страны. — Голос Басилевса стал тихим и очень грустным. — Тысячи жизней унесла морская вода, и я надеюсь, Габал почувствовал боль за каждую из них. Конечно, он был наказан. Объединившись, чародеи вернули себе контроль над Жезлом Земли и с его помощью одолели Габала. Они создали для него самую надежную тюрьму. Они возвели у себя в городе искусственную каменную гору, с башней на вершине и заточили безумный дух Габала, запечатав его в мертвом камне. Потом они явились сюда и разрушили его тело, без всякой надежды на восстановление».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});