Впрочем, ни ему, ни другим мужьям нечего было слишком опасаться нас: прошел слух, что у них еще очень недавно свирепствовала оспа, и поэтому мы тщательно избегали всякого прикосновения с ними, может быть, этот слух и был искусно пущен молодым, ревнивым супругом.
Дети вообще были очень красивы»[16].
Сами понимаете, что художнику пришлось довольствоваться красавицей как мимолетным видением. В то же время наблюдения Теодора Горшельта говорят о том, что во все времена в Дагестане не переводились красавицы.
Если по закону
Согратлинец М. А. Абашилов рассказал об одном удивительном человеке, которому еще при жизни надо бы поставить памятник, да вот не догадались люди.
Звали его Нурмагомедом, он был одним из многих сыновей Чупалава Согратлинского, отличившегося в боях против Надир-шаха.
По воспоминаниям очевидцев, Нурмагомед имел высокий рост, широкие плечи, карие глаза, светлые волосы, продолговатое лицо и нос, как у отца Чупалава, крупный.
Когда началась Кавказская война, он сперва в ней участвовал как рядовой мюрид. Затем его приметил Шамиль и сделал наибом.
Смелый и отважный, Нурмагомед особенно отличался в разведке. Его любимым выражением было: «Ползком туда – пулей оттуда», имея в виду осторожность при проникновении в тыл противника и стремительный отход после выполнения задания. Слово «ползком» на аварском языке звучит как «хуршун», отсюда у нашего героя возникло прозвище – «Хурш». После паломничества в Мекку, а случилось это после окончания войны, прибавилось еще одно слово – «Гаджи».
Теперь его называли в лицо и в спину не иначе, как Хурш-Гаджияв. Старики Согратля помнили, что Шамиль высоко ценил своего наиба и наградил орденом. Нурмагомед был предан имаму, только один раз ослушался его, когда 25 августа 1859 года на Гунибе отказался сложить оружие. Так же поступила и его жена Хачурай, которая наравне с мужчинами участвовала в уличных боях в последней цитадели имама на Гунибе.
Будет справедливо, если мы добавим несколько слов о Хачурай. Для этого мне следует несколько отступить назад в своем рассказе.
Во времена Шамиля существовал закон, по которому женщины, потерявшие мужей на войне, имели право выбрать по своему желанию нового суженого. Так вот, чтобы проверить, как выполняется указание Шамиля, Нурмагомеду приходилось ездить из аула в аул. Однажды его вызвали в селение Унти, где местный дибир сообщал, что вдова по имени Хачурай отказывается исполнять закон. По приказу Нурмагомеда к нему доставили ослушницу.
Наиб был поражен молодостью и красотой женщины, но, вспомнив, во имя чего приехал в Унти, занялся агитацией, что строго надо выполнять указание имама, иначе она понесет наказание – будет посажена в глубокую яму на хлеб и воду.
Слушая все это, Хачурай молчала, будто набрав воды в рот. Не говорила ни да, ни нет. Наиб был уверен, что достиг цели, и спросил, кого бы она хотела выбрать мужем.
Ответ был ошеломляющим. Красавица сказала, что она ни за кого не хочет выходить, но если грозный наиб возьмет сам ее в жены, то она исполнит приказ имама.
Свое ликование Нурмагомед не показал, но с радостью увез Хачурай с собою.
«Бэла» из Чирага
Какие только удивительные истории ни происходили на земле Дагестана! Одна из них описана в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Книга повествует о том, как русский офицер Печорин захватил в плен девушку Бэлу и держал ее в крепости «Каменный Брод».
На первый взгляд, сюжет этой части романа кажется вымышленным. Я считаю, что великий поэт непременно слышал немало историй, из которых постепенно возникла удивительная «Бэла».
А происходили ли подобные истории в Дагестане? Да, и притом не однажды. Чтобы не быть голословным, приведу лишь два примера.
В 1912 г. в Ботлихе стояла рота 207-го Ново-Баязетского полка. Некий поручик – красавец увлекся местной девушкой Патал-Баху. Любовь оказалось взаимной. Она ушла за толстые стены крепости. Легко догадаться, что день возвращения домой для красавицы Патал-Баху был бы и последним. Но и в крепости девушка оставаться не могла, не могла заглушить укоры совести. Родственники девушки не трогали поручика до поры до времени, до удобного случая. Узел был до того затянут, что распутать его никто не мог. Не находя выхода, возлюбленный покончили жизнь самоубийством.
«Бэлу» нашел я и в Чираге. Правда, здесь нет точного совпадения с перипетиями главы из «Героя нашего времени» и с ботлихской историей. Да это и не обязательно.
Директор чирагской школы Магомед Курбанисмаилович Мамацаев поведал мне: «Лет 15 назад я был в гостях у даргинского композитора Магомеда Касумова. Вечер прошел очень интересно, но одна история, рассказанная его супругой, взволновала меня. В годы Кавказской войны в Чираге жила редкой красоты девушка, ну чисто бриллиант. Она, конечно, не могла быть не замеченной офицерами Чирагского укрепления. Двое из них, понимая, что родители девушки ни за какие блага на земле не выдадут ее за иноверца, решили похитить красавицу. Прошло какое-то время, как офицеры сумели выполнить свой опасный до чрезвычайности план. Решив отвезти девушку в Тифлис, они пошли даже на такой крайний шаг, как дезертирство.
Узнав о происшествии, в крепости забили тревогу. За беглецами была устроена погоня и в перестрелке тяжело ранили того, кто собирался сделать беглянку своей супругой. Умирая, он завещал товарищу, чтобы тот в Тифлисе передал ее высокопоставленному родственнику. И так как после случившегося горянка не может вернуться домой, то пусть живет у его близких. Как просил умирающий, так и случилось. Сперва чирагчанка попала в Тифлис, где, кроме прочих интереснейших людей, ее познакомили с А. С. Грибоедовым и его милой женою княгиней Ниной…
Судьба так распорядилась, что дагестанка оказалась в Москве. На одном балу все обратили внимание на броскую внешность девушки. На том же балу присутствовал и А. С. Пушкин.
Когда ему рассказали о приключениях горянки, это так заинтересовало Александра Сергеевича, что он, рассказывают, задумал написать о ней то ли стихотворение, то ли поэму. Может, гибель Пушкина на дуэли помешала исполнить эту задумку?
Тем временем девушка испытывала нестерпимую тоску по родине. Природа брала свое. Поэтому, бросив все, она решила немедленно возвратиться в Тифлис. Но и здесь она не нашла успокоение. В один осенний день, когда над городом нависли тучи и стал накрапывать дождь, чирагчанка на лошади промчалась по улицам Тифлиса, будто амазонка, и, не раздумывая ни минуты, бросилась с моста в Куру…
– Я спрашивал у 90-летнего устаза Сааду, – продолжил свой рассказ директор школы М. К.-И. Мамацаев, – насколько правдива эта история? Он назвал один из наших тухумов, где имелась такая красавица, которая на самом деле трагически погибла…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});